Онегиниана 98 с "Онегиным" на дружеской ноге…

Примерно к середине третьего класса всех моих детей сразила одна и та же болезнь. Возможно, для кого-то это прозвучит высокопарно и ходульно, но никак не могу отделаться от этого слова: все дети 3 "г" класса поголовно заболели - заболели странной и непривычной для этого возраста болезнью по имени "Евгений Онегин".

На фоне постоянно звучащих разговоров о том, что нынешние дети не любят читать, а уж если и читают, то никак не классику, а уж если и классику, то никак не "романы в стихах", а уж если и романы в стихах, то исключительно под нажимом, а уж если и по желанию, то разве что избранные вундеркинды, - так вот, на фоне всех этих разговоров та воздушная легкость, с которой "Евгений Онегин" вошел в наш 3 "г" класс и поселился в нем - по-видимому, уже навсегда - кажется немыслимым чудом; и я сам, честно говоря, до сих пор никак не могу прийти в себя от того, как легко и органично это произошло.

Дело ведь не просто в том, что все без исключения дети вдруг начали страстно читать это непрограммное для своего возраста произведение. Возможно, самое неожиданное состояло в том, что, стоило нам начать читать "Онегина", и он... вдруг полез из моих третьеклассников как тесто из перегревшейся кастрюли в виде постоянно выплескивающихся строчек-цитат, ставших отныне привычным обрамлением всего повседневного существования класса как на уроках, так и на переменах.

Выглядит это примерно так. Стоит мне во время какого-нибудь урока заикнуться о латинском корне некоего слова, как тут же дружный детский хор начинает истошно вопить: "Латынь из моды вышла ныне!..." Я упоминаю в какой-то связи театр, а мне: "Театр уж полон, рожи блещут..." (они вообще обожают хулигански, и, я бы сказал, конгениально пушкинскому хулиганству редактировать своего литературного визави и страшно собой довольны по этому поводу). Я начинаю что-то гнусавить про мужской и женский род в русском языке, а мне в ответ: "и пилки тридцати родов, и для ногтей, и для зубов...". И уж совсем неожиданное: на перемене какой-нибудь Олег Спивак спотыкается, летит кубарем на пол, и тут же комментирует: "Летит как пух из уст Эола..."

В шоке родители и их знакомые: ведь аналогичные истории постоянно происходят дома, когда сложнейшие, казалось бы, строчки Пушкина, а то и целые строфы "вылетают" из детских уст на каждом шагу. Например, за обедом кто-то сообщает маме театрализованно-мрачным голосом, вводя ее в легкий транс: "пред ним roast-beaf окровавленный..." - и далее по тексту, до конца строфы. А кто-то, созерцая очередное телевизионное шоу, комментирует: "...нет, не найти в России целой две пары стройных женских ног..." - со всеми последующими подробностями.

Совсем забавное, и одновременно в чем-то мистическое - это когда мои третьеклашки начинают читать "Онегина" наизусть, строфа за строфой в какой-нибудь совершенно неподходящий момент. Например, собираясь на прогулку и натягивая теплые штаны, Ксюша делает зачин: "Не мысля гордый свет забавить...", и тут же ее подхвыатывает хор голосов, и тогда уже нет никакого удержу: дети читают текст строфа за строфой, и, уже выходя на улицу, продолжают это странное занятие, пугая ошеломленных прохожих.

...Любой, кому знакомо, с какой натугой и под каким нажимом дети этого возраста обычно учат стихи, недоуменно пожмет плечами по поводу сказанного: "Кашпировщина какая-то..."

Да нет, слава Богу, никакого зомбирования здесь нет и близко. Просто дает плоды та концепция образования, которая создается в нашем классе. И в тех десятках онегинских строф, которые с такой легкостью срываются с уст этих третьеклашек, нет оттенка натужной заученности или какой-то выморочности. Есть нечто прямо противоположное: яркий и глубоко индивидуальный диалог, который непрерывно ведут мои дети с "Онегиным", делая его своеобразным соучастником собственной жизни. И, честно говоря, только сейчас я понял всю глубину и точность знаменитой метафоры энциклопедия жизни применительно к пушкинскому тексту: воистину он бесконечно рифмуется с самыми разнообразными сторонами того, что мы называем нашей повседневной жизнью.