Умение писать сложно

Что же это за неявные критерии оценки детских строчек, которыми пользуется педагог, и которые в конце концов успешно разгадывают дети? Это может показаться странным, но главный, вводимый нами критерий, - это критерий сложности.

Почему? Ну, хотя бы потому, что писать сложно гораздо более трудно, чем писать просто. А мы хотим, чтобы письменная речь оказалась для маленького ребенка средством и способом его эффективного развития Отсюда и смысл критерия сложности.

То, что сложный текст более ценен, чем текст примитивный, каждый ребенок расшифровывает сам, пытаясь понять, почему какой-то текст привел учителя в восторг, а какой-то не произвел никакого впечатления. Но чтобы это произошло, учитель должен быть честен в своих эмоциональных оценках. Если ребенок написал что-то примитивное, неинтересное, и в его предложении нет даже намека на какую-то образную структуру, учитель обязан жестко засвидетельствовать: это - плохо. Нельзя сюсюкать и подыгрывать – нужно расставлять внятные оценочные вешки.

Один из важнейших принципов нормальной педагогики: педагог должен быть максимально честен с ребенком, нужно создавать для ребенка систему внятных ценностных ориентиров, и если ребенок написал что-то слабое и поверхностное, нужно ему прямо об этом сказать. И это вовсе не противоречит принципам педагогического гуманизма. Ведь гуманизм не предполагает ложь. Важно только, чтобы ребенок не почувствовал себя униженным оценкой педагога. Важно, чтобы он почувствовал, что он действительно может писать сложнее, может писать лучше. Такая оценка, как ни странно, поднимает его в собственных глазах, и наступит-таки в конце концов момент, когда он совершит прорыв и сделает текст, который по-настоящему приведет учителя в восторг, и тогда этот текст будет читаться вслух десятки раз и с разными интонациями И это будет день великого праздника для этого ребенка. С этого дня он начнется как текстовик, как писатель.

У каждого ребенка нашего класса был свой день, когда он впервые написал что-то значительное. Кто-то - через месяц, а кто-то через три после начала учебы. Факт, однако, заключается в том, что какие бы разные дети ни были в классе, они все без исключения рано или поздно, начали писать блестящие тексты.

Явление образа

Что является критерием того, что ребенок сочинил блестящий текст?

Разумеется, появление образа. Потому что только тогда, когда в тексте появляется образ, текст становится действительно сложным. В нем появляется многомерность, объемность, глубина. И лишь тогда, когда это само происходит в тексте ребенка, можно праздновать настоящую победу: да знаешь ли ты, что ты написал? Ты написал настоящие стихи!

Никогда нельзя заранее предугадать, когда и у какого ребенка возникнет образное структурирование текста. Ребенок должен созреть для этого, период такого созревания у каждого ребенка глубоко индивидуален. Так, Лена Гордеева, которая в сегодняшних своих текстах представляет порою головокружительно сложные образы, вплоть до середины декабря (!!!) первого класса писала исключительно примитивные сказки с предложениями типа: "он пошел, она пошла, он увидел". Я мучился и страдал, и вновь возвращал ей тетрадь с печальным: "не то, не то, не то!" В классе уже мощным потоком шли стихи других детей, а Лена все никак не могла понять, что это значит - писать стихи без рифмы, т.е. не могла нащупать тайну образа.

Я видел как она страдает и мучается... но чем я мог ей помочь? Единственный указатель, который я позволил себе ввести на ранних этапах обучения был настолько же прост, насколько нерасшифрованно-загадочным: "Дети, попробуйте написать стихи, но чтобы в них не было рифмы!"

Естественно, что у детей это задание вызывало полное недоумение. "А что такое рифма?" "Ну, рифма - это когда вот то-то и то-то!" И снова – ничего непонятно: как же тогда могут быть стихи без рифмы? Разве так бывает?

И детское удивление можно понять: идея стихов без рифмы противоречит всему их недолгому опыту знакомства с миром поэзии. Ведь не секрет, что наша детская литература предлагает образцы исключительно складного стихосложения. В результате чего у ребенка на долгие годы вперед складывается твердое убеждение в том, что стихи - это тогда, когда есть рифма и ритм. И оттого, даже став взрослыми, они будут недоумевать, читая, скажем, японские трехстишия или поэзию Геннадия Айги. И не будут верить, что это - стихи. Как долго не верили родители наших детей, что сочиняемые этими детьми тексты могут называться стихами.

На самом деле ритм и рифма - это всего лишь инструменты стиха, а начинаются стихи в чем-то совершенно ином. Оттого-то рифмованные опыты графомана не являются стихами, зато широко распространенным в культуре является жанр верлибра или стихотворений в прозе.

Впрочем все это не нужно объяснять первоклассникам. Как не нужно объяснять и то, что главная материя стиха - это образ. Нужно просто дать им задание сочинить стихи без рифмы. И дети начинут искать ответ на это задание - предлагать различные варианты текстов. Покуда в каком-нибудь из них не засветится какое-то напоминание образа.

Кстати, почему так важен запрет на рифму и запрет на силлабо-тонический (т.е. с четким чередованием ударных и безударных слогов) ритм? Дело в том, что и то, и другое - чрезвычайно сложные и тонкие инструменты стиха. И не случайно, что в культуре эти инструменты стихосложения появляются на достаточно позднем этапе. И мы полагаем, что полноценное овладение этими инструментами ребенком возможно только тогда, когда образная структура его письменной речи достаточно окрепла.