Письмо г.В. Чичерина л.М. Карахану

3 октября 1923 г.

… Генерал Чан Кайши¹⁹ привез полномочия от Сунь Ятсена на разрешение здесь военных вопросов на базисе плана, принятого с тов. Иоффе. В то же время он хочет говорить и о политико-идеологических планах. Делегация нервничает, потому что ею слишком мало занимались, и ничего не выходит…

… Прежде всего, о военной демонстрации²⁰ … Дальревком сам решил, какое количество войск должно участвовать в этих маневрах и когда и в какой форме их лучше произвести. Двинуть к границам в двух местах по 10000 человек, это будет стоить страшно дорого. Когда мы это изложили Политбюро, там высказали серьезнейшие сомнения относительно самого плана… В Политбюро спросили, что же будет, если после военной демонстрации Китай все-таки не уступит…Согласится ли Чжан Цзолинь и какие будут практические последствия. Далее, мы находим необходимым, чтобы не было письменного соглашения, а то Китай потом сорвет с нами переговоры, а в его руках останется наше письменное согласие на передачу ему железной дороги. На этот вопрос ответа еще нет…

Меня смущает вовлечение сюда вопроса о Монголии. Я думал, что об уводе наших войск будет идти речь только тогда, когда будет решен основной вопрос об отношениях между Монголией и Китаем…

Из переписки И.В. Сталина и Г.В. Чичерина с полпредом в Китае Л.М. Караханом // ПДВ. — № 2. — 2005. — С. 116 — 133.

Письмо л.М. Карахана г.В. Чичерину

Пекин, 3 ноября 1923 г.

(Извлечение)

… Последние сообщения говорят, что военное положение Сунь Ятсена сильно ухудшилось. Большая часть флота изменила ему и перешла на сторону противников. Это очень серьезный удар. Кроме того, он потерпел ряд других неудач на сухопутном фронте и положение его в настоящий момент довольно критическое. Но этим колебаниям в его военном положении не следует придавать серьезного значения. …Война, которую ведет Сунь Ятсен очень сильно вредит ему как политическому деятелю. В глазах радикального национального общественного мнения Китая он с каждым днем теряет, в особенности не ведя никакой политической работы и сосредотачиваясь исключительно на войне. Недаром его даже очень либеральные и очень порядочные газеты называют иногда "Сунь Большая Пушка", подчеркивая этим, что он выродился в военного человека. Пекинская профессура и частью студенчество, которые, как Вы знаете, настроены очень радикально, проникаются все большим скептицизмом к Суню, именно на почве его военных предприятий и некоторые из них указывали мне, что собственно между Сунем и другими милитаристами всякая разница начинает теряться, и это верно лишь в том смысле, что методы Сунь Ятсена ничем не отличаются от методов господства и ведения военных действий любого из генералов: У Пэйфу, Чжан Цзолиня, Фэн Юйсяна и т.д. Армия его наемная, ничего идейного в ней нет, воюют потому, что получают жалование. Как только Сунь Ятсен перестает расплачиваться с ними аккуратно, в войсках начинаются волнения, части могут перейти на сторону любого генерала, который будет аккуратно уплачивать им жалование. Антураж Сунь Ятсена чрезвычайно сомнителен в политическом отношении и даже в отношении простой честности. Многие из его генералов и приближенных вчера еще могли быть на стороне У Пэйфу, на стороне Чжилийской клики и т.п. Главная задача его государственного аппарата заключается в добывании денег, причем деньги добываются всякими способами: облагаются купцы, открываются игорные притоны, опиокурильни и т.п. В районе его господства внутренний режим почти ничем не отличается от режима пекинского или других провинций. Таким образом, внешне власть Сунь Ятсена ничем не отличается от власти любого милитариста. Единственно, что его отличает, это та национальная программа, которую он будет осуществлять, когда подчинит своему контролю весь Китай. Но эта программа сама по себе без необходимой политической работы, без сторонников в других городах Китая, никого, конечно, прельщать не может. Вопрос о скором начале организационно-политической работы есть вопрос сохранения авторитета Сунь Ятсена, партии Гоминьдан и сохранения от дальнейшего разложения, вырождения и дискредитации гоминьдановского центра.

СУНЬ ЯТСЕН И ЧЖАН ЦЗОЛИНЬ

Сведения, которые у нас имеются, о связи между Сунем и Чжан Цзолинем, говорят, что особенно тесной связи между ними нет. И хотя Сунь Ятсен сообщил Бородину о своем плане организации национального правительства в Харбине вместе с Чжан Цзолинем, я думаю, что это чистейшая фантазия, ибо не таковы их отношения, чтобы Чжан Цзолинь мог пойти на образование объединенного с Сунем правительства, да еще в Харбине, где оно находилось бы под нашим влиянием и ударом.

ПИСЬМО Г.В. ЧИЧЕРИНА Л.М. КАРАХАНУ.

27 ноября 1923 г.

(Извлечение)

… Не знаю еще, когда поедет курьер, но пишу, чтобы зафиксировать сегодняшний прощальный разговор с суньятсеновцами. Они перед этим были приняты т. Троцким, который подробно толковал им о необходимости замены военных методов политическими. Они также были приняты т. Зиновьевым и некоторыми другими членами ИККИ. Последний принял специальную резолюцию, где анализируется желательная программа и тактика Гоминьдана: национализм в смысле борьбы также и против домашних угнетателей народных масс, и в смысле самоопределения народностей и федерирования с ними; демократизм в смысле действительной защиты интересов народных масс, защиты интересов крестьянства, включая передачу крестьянам тех участков земли, которые теперь находятся в руках нетрудящихся; поддержка движения рабочего класса. Там, где говорится о федерировании, подчеркивается самоопределение монгольского народа, который достиг независимости; но тогда, когда Китай освободится, надо будет провести программу федерирования китайского народа с другими, входившими прежде в Китайскую империю. Я указал т. Войтинскому на расхождение между этим указанием на независимость и нашей программой автономии Монголии. Он ответил, что программа ИККИ не может совпадать с нашей дипломатией и что это пишется для Гоминьдана, причем констатируется нынешний факт независимости Монголии. Если наша дипломатия настаивает на автономии, то это не по принципиальным соображениям, но потому, что без этого невозможно соглашение с официальным Китаем.

… Относительно КВЖД я говорил, что наши общие интересы требуют того, чтобы белогвардейцы, японцы и реакционные отряды очень часто враждебного нам Чжан Цзолиня не могли пользоваться дорогой, чтобы срывать все наше положение на Дальнем Востоке. Наш интерес совпадает с интересом китайской демократии. Суньятсеновцы стали меня уверять, что Чжан Цзолинь очень хорошо к нам относится и дал им обещание, что не будет давать воли белогвардейцам. Я указал на все последние факты, эксцессы на жел[езной] дороге, полицейские безобразия в Харбине и т.д., и они обещали об этом поговорить в Мукдене.

Из всех разговоров об их фантастических военных планах осталось одно: будет даваться военное воспитание присылаемым ими лицам. Сейчас в данный момент можно поместить 5-7 человек в Военную Академию и 30-50 — военных школах.

Я им дам еще письмо от себя к Сунь Ятсену. Они очень настаивают, чтобы в Москве был постоянный представитель²¹ Сунь Ятсена. Кто будет за него платить? Если так швырять деньгами, ассигнованная сумма скоро кончится. Сами они жили здесь крайне расточительно.