Раздел 2. Правовая колонизация в Черной Африке

201

знало свои обычаи, чего нельзя сказать о судьях, получавших об­разование в духе римского права и бывших выходцами из геогра­фических районов, сильно отличавшихся от тех, которые входили в их юрисдикцию. В реальной жизни обычай стал оружием мест­ного населения против судей, навязанных им извне, т. е. централь­ной властью. С тех пор для королевской власти стало настоятель­ной необходимостью держать обычаи под своим контролем. Поза­ботились и об официальной записи, которая одновременно часто вносила искажения в обычное право, которое изменили так, чтобы лучше его «модернизировать» к моменту его закрепления на бу­маге. После такой записи ученые мужи, сравнивая различные редакции, постарались выделить сходные места с тем, чтобы по­том выработать общее обычное право.

Все эти процессы имеют потрясающие параллели с тем, что имело место во французских колониях с начала XX в. Об этом свидетельствует доктрина Рума, по которой моделировались офи­циальные принципы. В 1905 г. губернатор Рум предписывает судьям собрать сведения, которые явятся основой для составления общего свода постановлений обычного права. Судьи должны были им поль­зоваться, чтобы давать четкое определение обычаям, чего им час­то недоставало, и обобщать различные случаи, с которыми они вынуждены были сталкиваться. Рум при этом утверждал: «Наше твердое намерение соблюдать обычаи не может нас заставить из­бавить их от воздействия прогресса, помешать их регулированию или улучшению. С помощью самих туземных судов постепенно станет возможным создание рациональной классификации, обоб­щение обычаев в соответствии с социальным положением жите­лей, все большее их соответствие не правовым доктринам метро­полии, которые могут им противопоставляться, а основным прин­ципам естественного права — первичного источника всех законо­дательств». Другой губернатор, Р. Делавинетт, в 1931 г. предпри­нял попытку опровергнуть доктрину Рума, выступая с критикой попыток редактирования обычаев Берега Слоновой Кости: «Что это за африканский обычай, где наказание европеизировано? ... Питающие его корни больше не получают духовной пищи. Отме­нив божьи суды как одну из форм представления доказательств, ограничив дачу клятв на фетишах или Коране, не принимая во внимание сверхъестественные элементы, которые связывали с лич­ностью судей, лишая вождей их судебной власти и призывая засе­дать в судах в качестве асессоров людей, которые больше не яв­ляются ни посвященными, ни вдохновенными представителями Африки, разве с помощью всего этого мы не выпотрошили обычай и не лишили его собственной сути?... Когда мы говорим, что судим в соответствии с обычаем, мы подразумеваем, что начинаем судить сам обычай в соответствии с Кодексом... Если вы ставите обычай в зависимость от вашего Кодекса, если вы его подразде-

ляете на категории, вы социально убиваете коренное население. Вы воздвигаете красивые абстракции, в которых ваши подсудные обез­личиваются. Вы поощряете тем самым уничтожение корней»¹.

Восхитительная ясность! Однако совсем не эти аргументы объясняют малочисленность откликов на доктрину Рума: при­оритет был отдан экономическим преобразованиям, диктовавшимся необходимостью «освоения» земель, которые должны были быть реализованы «современными» методами ведения хозяйства. Но в 1931 г., когда Р. Делавинетт осудил идеи Рума, доктрина генерал-губернатора Бревье оказала ей честь: теперь нужно было при­ступить к официальной записи обычаев, а их редакция вошла бы в свод обычного права Французской Западной Африки (ФЗА). В действительности же, доктрина Бревье увенчалась в 1937 г. лишь публикацией текстов обычаев, значение которой оказалось ниже ожидаемого результата: ярко выраженный этноцентристский ха­рактер опросных анкет и отсутствие у опрашивающих этно­логических знаний явились причиной этой неудачи. Другие по­пытки подобного рода с более серьезным научным подходом пред­принимались в 1940 г. и 1960 г. во Французской Экваториальной Африке (ФЭА), на территориях, находившихся под опекой Фран­ции, и в бельгийском Конго. С одной стороны, однако, это меро­приятие было выполнено фактически неофициально, а с другой стороны, пробил час народно-освободительных движений: новые африканские руководители, ориентируясь на национальное един­ство и экономическое развитие, полагали, что достижение этих целей будет надежней, если создать различные кодексы на основе европейских моделей, чем пользоваться традиционным правом, хотя последнее уже и создано. Разрыв здесь лишь только кажу­щийся, ведь редактирование обычаев и кодификация тоже дикто­вались одним желанием, а именно — уменьшить влияние тради­ционного права. Однако прошло более ста лет, а результат не достигнут, несмотря на то, что на континент обрушился целый каскад кодексов.