Глава II. Эволюция проблематики юридической антропологии

Раздел 2. Теоретические основания юридической антропологии

41

риканские колонии, эта черта будет всегда преобладать во фран­цузской юридической антропологии. Юристы посвятят свои уси­лия редактированию сборников обычного права, но даже если пер­вые попытки в этой области относятся к 1897 г., они, в конечном счете, дали лишь частичный и малоудовлетворительный резуль­тат.

Можно было бы подумать, что перед лицом такого двойного движения как в области теории, так и на практике, эволюцио­низм отойдет окончательно в прошлое. Если его недостатки слиш­ком были очевидными, чтобы не подвергать его вновь сомнению, следует все же соотнести его со своей эпохой. Тем не менее, сознавая его исходную неточность, некоторые авторы все же вновь обратились к тезисам эволюционизма, придав им более утончен­ный характер.

Однолинейный эволюционизм в исторической перспективе. Когда у Дж. Фрейзера в конце его жизни спросили , видел ли он когда-либо хотя бы одного из дикарей, которым он посвятил все свое творчество, тот ответил: «Упаси меня бог!». Эволюционистов много упрекали в том, что они пренебрегают работой на местах. Но следует учитывать, что в то время сама эта мысль казалась неуместной: антропологи считали, что работа сознательных и ком­петентных наблюдателей, которыми они располагали в различных частях света, могла экономить им время, поскольку масштаб по­ставленной задачи требовал, чтобы они не теряли время даже на редактирование монографий. Мы часто говорим об очевидных не­достатках этого однолинейного эволюционизма, забывая о его за­слугах. Вспомним и о некоторых из них.

Эволюционистам удалось выйти за рамки изучения текстов римского права, чтобы заявить о необычайном богатстве других систем права. Их заслуга состояла в попытке описать эти системы в соответствующих терминах, чтобы социально-экономические дан­ные могли занять подобающее им важное место, что совсем не отвечало представлениям большинства юристов того времени. Спо­собны ли мы ощутить эмоциональное напряжение — и, быть мо­жет, интеллектуальное опьянение, — испытанное, скажем, Бахо-феном, когда он писал: «Среди хаоса мы замечаем систему; вместо произвола мы признаем необходимость»? В действительности он был основателем сравнительного права, которое впервые стал преподавать Мэн в Оксфорде двадцать лет спустя. Заметим так­же, что, несмотря на ошибки эволюционизма, его уроки отличны от уроков расизма, которому он противостоял: неодинаковость уровней культурного развития не является чем-то врожденным и непреодолимым, поскольку является производным от технологи­ческих и экономических факторов.

Неоэволюционисты. Подвергаясь нападкам со стороны теоре­тиков различных направлений, эволюционизм вновь появляется

лишь к 1943 г. в виде новой, более разработанной концепции¹. Несколько лет спустя Стюарт разрабатывает концепцию много­линейной эволюции, предугаданной Мэном: наблюдение за обще­ствами, не связанными между собой, позволяет выявить законо­мерности в изменении культур. Но в отличие от сторонников од­нолинейной эволюции Стюарт считает, что нельзя из этих парал­лелей выводить всеобщие законы. В 1963 г. Карнейро, оспориваю­щий это последнее ограничение, вводит понятие дифференциаль­ной эволюции: каждое общество развивает различные элементы своей культурной системы, в том числе и права, причем в раз­личной степени и в различных ритмах, что также предугадал Тейлор в 1871 г. Одновременно, желая заполнить серьезный пробел авто­ров XIX в., неоэволюционисты стремятся создать точный измери­тельный инструмент для оценки культурных изменений: в 1956 г. Наролл разрабатывает «индекс социального развития», в котором право фигурирует наряду с другими эталонами меры, сравни­тельное использование которых позволяет достигнуть количест­венно выражаемых результатов в виде графиков и формул. Заме­тим, что создание таких таблиц конкретизирует и даже акценти­рует наглядным образом одну из ключевых идей эволюционизма, которая не является самой уязвимой для критики: существуют более или менее развитые общества. В действительности же мате­матический характер этих графиков не должен создавать иллю­зий: они подвержены определенной идеологии, не только класси­фикационной, но прежде всего устанавливающей иерархические подчиненности.

В юридическом плане наилучшим представителем неоэволю­ционизма является, несомненно, Э. Адамсон-Хобель, который в опуб­ликованной в 1954 г. книге «Право первобытного человека» разви­вает свою концепцию «общего смысла эволюции права». Для него не существует однолинейного развития права, но он считает вслед за Спенсером, что происходит переход от простого к сложному. На уровне способов производства хронологические связи между ого­родничеством и пастбищным хозяйством должны измениться (па­стбищное хозяйство не обязательно предшествует огородничест­ву), ибо все зависит от экологических условий. Кроме того, обще­ство не обязательно должно пройти через все стадии эволюции (так, инуиты перешли практически от охотничества-собиратель-ства к современному хозяйству). Но общий смысл эволюции в том, что она происходит под знаком возрастания юридических норм и согласительных процедур разрешения конфликтов, при этом мы не должны рассматривать общества с «минимальным правом» как общества качественно низшие по отношению к другим. Ясно, что у

¹ См: White L. A. Energy and the Evolution of Culture // American Antropologist. 1943. № 45. P. 335—356.

4. Заказ № 1837.

42