Глава III. Урегулирование конфликтов

Раздел 1. Войны в традиционных обществах

147

универсальность войны (либо она является патологией и соответ­ственно должна была бы быть редким явлением, либо это нор­мальная форма отношений, что и объясняет ее всеобщий харак­тер). П. Кластр идет даже дальше, переворачивая схему К. Леви-Строса: традиционные общества являются в своей основе воинст­венными и это их отличает от обществ с государственным образо­ванием.

Теория П. Кластра: общество для войны. П. Кластр¹ считает, что война в традиционных обществах происходит из их конечной политической сути, которая состоит в том, чтобы обеспечить лю­бой ценой свою автономию, в частности по отношению к соседним образованиям, существование которых воспринимается чаще все­го как фактическая или возможная угроза. Суть традиционного общества заключается в том, чтобы быть неделимым, исключить эксплуатацию одной группы другой, господство хозяев над подчи­ненными, быть прежде всего единым целым. Это образование, цель­ное в самом себе, должно оставаться таковым по отношению к другим обществам, с которыми оно может иметь контакты: для того, чтобы сохранить свою индивидуальность, сообщество должно сохранять свое отличие. Отсюда вытекают два вывода. С одной стороны, межобщинные отношения не могут быть чисто мирными, основанными на обмене, так как это приведет в конечном счете к размыванию самобытности, индивидуальности контактирующих общин. Но, с другой стороны, межобщинные отношения не могут быть чисто воинственными, основанными на ненависти, так как это так же может привести к потере индивидуальной самобытности по мере того, как война, заканчивающаяся, как правило, победой одного лагеря над другим, установит фактически отношения гос­подства одного общества над другим, а именно это входит в проти­воречие с самой сутью традиционного общества: военный успех победившего сообщества ведет его самого к искажению его соци­альной природы путем введения в это общество принципа разде­ления между хозяевами и подчиненными.

Другими словами, ни всеобщий мир, ни всеобщая война не­приемлемы. Поэтому традиционные общества разделяют, как пра­вило, своих соседей на две категории: враги, с которыми воюют, и друзья, с которыми заключаются дружественные договоры, пре­дусматривающие различные обмены. Побудительным мотивом этих альянсов является скорее забота об эффективности ведения борь­бы с врагами, нежели желание сближения с партнерами по дого­ворам (так как сближение таит в себе угрозу потери независимо­сти). Таким образом, военный фактор превалирует над договор­ным, когда договор заключается только для того, чтобы вести вой-

ну с третьим сообществом. Согласно П. Кластру, «... перманентное состояние войны и действительная война возникают как основное средство, к которому периодически прибегает первобытное обще­ство, чтобы помешать возможным социальным переменам..., таким образом, первобытное общество есть общество для войны...»¹. Это призвание к войне и явится одной из отличительных черт негосударственного образования от государственного.

Появление государства — это признак разделения общества, но если война является средством от социального деления, то от­ношения между государством и войной могут быть только проти­воречивыми. Кстати, одной из первых задач государства является запрещение внутренних войн. Война мешает государству потому, что она поддерживает состояние разделения, а государство меша­ет войне потому, что ему нужно для сохранения социального раз­деления, выразителем которого оно является, помешать тому, чтобы группы, объединенные эксплуатационными отношениями и отно­шениями господства, искали своей независимости через посредст­во военного столкновения, которое разрушит одним ударом это разделенное общество. И, наконец, если война является выраже­нием того, что традиционное общество «существует для войны», то тогда война является также признаком, присущим человеку, а именно мужчине. Военная деятельность, говорит Кластр, в основ­ном характерна для мужчин; мужчина — «существо для смерти», в то время как женщина благодаря своей способности рожать яв­ляется хозяйкой жизни, гарантом биологического и социального воспроизведения общества.

В таком случае как можно объяснить то, что в большинстве обществ признано превосходство мужчины над женщиной? Да очень просто, это есть ответ мужчин на существование невыносимого для них факта, который они всеми силами выбивают из своего сознания: речь идет о фактическом превосходстве женщины над мужчиной. Мифы, являющиеся отображением этой мысли, кото­рая присутствует в подсознании мужчин, очень хорошо отражают эту перевернутую ситуацию: «Мифы все излагают, перевернув порядок существующих вещей и представляют судьбу общества как судьбу мужскую, а в действительности все наоборот: судьба общества — это судьба женская, вот в чем очевидная истина. Итак, что же получается, мужчины более слабы, покинуты и неполно­ценны? Именно это и признают мифы почти во всем мире. Ведь они представляют потерянный золотой век или рай, которого нужно достигнуть, как бесполый мир, как мир без женщин»².

Критика теории П. Кластра. Идеи П. Кластра очень соблазни­тельны, более того, они еще и усиливаются необыкновенным шар-

¹ Clastre P. Recherches d'anthropologie politique. Paris, 1980. P. 188—207.

¹ Ibid. P. 203.

² Ibid. P. 242.

148