Глава II. Эволюция проблематики юридической антропологии

Раздел 2. Теоретические основания юридической антропологии

43

более первобытных обществ (таких, как общества собирателей и охотников) мало права. Не потому, что они более анархичны, чем цивилизованные общества, а просто потому, что у них меньше потребности в праве. Их более сильно выраженная однородность и то обстоятельство, что отношения носят более открытый харак­тер, имеют своим следствием более редкие конфликты и, следо­вательно, делают право менее необходимым. В действительности право начинает реально появляться лишь с переходом к сельско­му хозяйству. Юридические нормы становятся более определенно выраженными, более детальными и более многочисленными; орга­низация контроля за их исполнением переходит от родственных структур к обществу и его представителям, появляется публич­ное право.

Наконец, можно увидеть близость позиций этих авторов и политолога Ж. Лапьера, для которого возникновение государства вписывается в эволюционную схему, которая не везде одинакова, но все же подчиняется одному определяющему фактору. Общест­ва, чья политическая система достигла такой степени специализа­ции и дифференциации, что подошла к организации государст­венного типа, были обществами, которые были поставлены перед необходимостью перемен по различным причинам внутреннего или внешнего порядка и смогли адаптироваться к этой необходимости, осуществив это важнейшее нововведение, каковым является госу­дарство. Но не все общества были на это способны. Те, кому это не удалось, исчезли. В противоположность Кластру Лапьер не думает, что государство это бич, напротив, для него это выраже­ние процесса адаптации к переменам.

Тезисы неоэволюционизма свидетельствуют, на наш взгляд, о более глубокой проработанности этих идей по сравнению с идея­ми, выдвинутыми в XIX в. Невозможно отрицать, что все общест­ва изменяются, что они воспринимают или отвергают перемены, что формы этих перемен различны, что они не следуют одна стро­го за другой, что эти различия не запрещают искать общие законы путем сравнительных методов. Все это должно быть занесено в актив неоэволюционизма. Но он, однако, не свободен от критики. С одной стороны, само использование понятий эволюции и усложне­ния качественного состояния увековечивает старую идею о каче­ственной иерархии между различными обществами, которая про­исходит от трудно воспроизводимого философского выбора (а сту­денты должны знать, что за каждой теорией, какой бы строго объективной она ни была, всегда кроется определенный философ­ский выбор). С другой стороны, концепция «общего смысла эволю­ции права» вызывает вопрос. На методологическом уровне, как мы скоро убедимся, Хобель справедливо подчеркивает, что право в традиционных обществах выражается скорее в процессах, неже­ли в самих фиксированных нормах. Обоснован ли тогда вывод, что

эволюция касается не только формы, в которую облекаются пра­вовые явления, но и их качественного и количественного совер­шенствования? Иными словами, использование процессуального метода, видимо, ведет к признанию, что правовые системы тради­ционных обществ столь же сложны, как и у современных обществ. Формулируя эти вопросы, надо было сделать второй большой выбор в юридической антропологии. Он принял форму дискуссии, которая продлилась полвека.