Раздел 2. Мутации семьи и ее устойчивость

К. Леви-Строс писал: «Нельзя больше оставаться в заблуж­дении, что с древних времен семья эволюционирует в строго оп­ределенных формах, мы не можем быть уверенными, что не столк-

¹ Debbach Ch. L'Administration et la Loi. Droit + Economie, 18 (1975). P. 26 sq.

² Некоторые авторы толкуют эти явления как свидетельства упадка права, его исчезновения (См.: Lochak D. Droit, normalite et normalisation, dans: Le Droit en proces, dir. J. Chevallier-D. Lochak. Paris, Puf, 1983. P. 77; Op-petit B. L'Hypothese du declin du droit. Droits, 4 (1986). P. 9—10). He пра­ вильнее ли было бы видеть в них, скорее, ослабление концепции права, присущей Западной Европе?

17. Заказ №1837.

250

Глава П. Юридическая антропология позитивного права

Раздел 2. Мутации семьи и ее устойчивость

251

немея вновь с архаическими формами, а те, что придут им на смену, вовсе не обязательно будут прогрессивными. Напротив, может быть, в своей изобретательности человеческий разум слиш­ком рано постиг почти все разновидности семейного устройства; то, что мы принимаем за эволюцию, на самом деле не есть ли результат выбора одной из возможностей в уже имеющихся пре­делах?»¹.

Наиболее крупные исследования истории семейных отноше­ний доказывают, что и в этой области, как, впрочем, и в других, эволюционистские теории не подтверждаются практикой. Наша модель семейных отношений, в которых позитивное право учиты­вает лишь некоторые элементы, не придавая значения другим, связана с более общим понятием, знакомым антропологам: ком­плексными системами родственных отношений. Брачные союзы, на заключение которых постоянно оказывает давление запрет крово­смешения, регулируются в этих системах законами, которые в полной мере не отражаются Кодексом. Семья — это всегда ком­промисс между природой и культурой, и хотя современная эво­люция ее форм и проявлений зашла далеко, люди по-прежнему остаются ей привержены: несмотря ни на что, семья остается ус­тойчивой.

§ 1. Критика эволюционизма

Нуклеарная семья: несуществующая модель? Широко извест­ное положение гласит, что на заре нашей цивилизации, равно как и в далеких экзотических странах, имела распространение боль­шая семья, на смену которой затем пришла семья нуклеарная, т. е. малочисленная, такой переход осуществлялся постепенно, в раз­ных местах и в разные сроки. Однако надо заметить, что эта транс­формация не носит необратимого характера, и в современном за­падном обществе родственные связи, окружающие отдельную се­мью, играют более значительную роль, чем это признается пози­тивным правом². Это последнее придает значение лишь связям, соответствующим индивидуалистической модели, на которой по­коится современное либеральное государство.

В географическом плане на сегодняшний день можно говорить о том, что модель нуклеарной семьи утвердилась в северных стра­нах, а также в странах англосаксонской культуры. В то же время в

¹ L6vi-Strauss. С. Preface. Histoire de la famille, I. Paris, A. Colin, 1986. P. 13.

² См.: Segalen M. et Zonabend F. Families en France // Histoire de Famille. T. II. (Op. cit). P. 508—512.

странах Средиземноморья семейные роли в большей степени за­висят от пола и возраста, и индивидуальная свобода подчинена контролю родственников (в частности, при выборе супруга). На этом основании можно было бы сделать вывод, что урбанизация и индустриализация способствуют утверждению модели нуклеар­ной семьи, тем более что повышение социальной мобильности, часто сопровождающее мобильность географическую, разрывает родственные связи, заменяя их связями дружескими.

Однако на деле это далеко не столь однозначно. С одной сто­роны, социальная мобильность намного слабее, чем это кажется на первый взгляд. Согласно данным опроса, проведенного в 1977 г., во Франции 57% сыновей рабочих последовали в выборе профессии по стопам своих родителей и лишь 9% из них стали представите­лями высшего класса или свободных профессий; таким образом, если социальная мобильность и существует, то степень ее отнюдь не так высока¹. Сегодня даже в нашем сверхиндустриализирован-ном и урбанизированном обществе родственные узы, выходящие за рамки нуклеарной семьи, представляют собой немаловажный фактор, хотя право и пренебрегает им. Свидетельств тому немало. Хотя понятие приданого как такового исчезло, и институт завеща­ния как передачи по наследству определенного имущества под­вергся значительным изменениям, родители продолжают помо­гать своим детям материально, хотя и другими способами: ссужа­ют им деньги на ведение самостоятельного хозяйства, открывают счет в банке для оплаты жилья, влияют на выбор профессии (22% молодых людей выбирают свою профессию при активном содей­ствии родителей). Кроме того, уменьшается «пропасть» между поколениями, так как родители выходят на пенсию раньше, чем прежде, и выполняют общие функции со своими детьми, воспиты­вая внуков; влияние на детей, таким образом, перестает быть при­вилегией родителей.

Право на службе мифа. Нуклеарные семьи не являются мона­дами, как бы право не стремилось утвердить этот миф: закон от 31 декабря 1917 г. снизил с 12-й до 6-й степени родства право насле­дования по боковой линии; закон от 26 марта 1957 г. ставит в по­рядке наследования пережившего супруга перед дядей и племян­ником; закон 1964 г. освобождает супруга-наследника от надзора семейного совета; система налога на наследство в настоящее время фактически приравнивает к посторонним всех родственников, за исключением супруга и наследников покойного по прямой линии.

Это преимущество, предоставляемое официальным правом нуклеарной семье (практика часто противоречит этому), небез­обидно. Государство при этом получает двойную выгоду. С одной

17*

¹ См.: Thelot С. Tel рёге, tel fils. Paris, Dunod, 1982.

252