Раздел 1. Мифы позитивного права

247

стическими и либеральными государствами нашего времени, ко­торый также узаконивает и обеспечивает власть технократов.

2. Трех структурных атрибутах: господство фактора вре­ мени, которое породило эволюционизм XVIII в. и лежит в основе планирования и футурологии; господство фактора пространства, (обеспечивающегося с помощью понятия территории), которое вы­ звало к жизни (начиная с позднего средневековья) картографию и которое послужило формированию западной пространственно-вре­ менной матрицы; господство фактора тела: человеческое тело и социальный корпус идентифицируются; один и тот же термин corpus означает одновременно оболочку человека и книгу, в кото­ рой заключены доктрина или право.

3. Трех способах выражения, в которых воплощены три мно­ гозначных понятия. Прежде всего это Текст: текст — это не просто совокупность написанного, он представляет собой независимый ав­ торитет, который организует право и общество. Далее, концеп­ ция иерархии институтов: от союза государства и нации рожда­ ются три вида власти (законодательная, исполнительная, судеб­ ная), в свою очередь, порождающие закон (законодательная власть), регламент (исполнительная власть), основные принципы права (су­ дебная власть). Высший фактор, который не дает этому разделе­ нию прийти в беспорядок, — это сначала Бог, затем Разум, позд­ нее — всеобщий интерес. Наконец, видимость авторитета и закон­ ности: социальный и юридический порядок должен быть разум­ ным, обоснованным и скрывать тот факт, что на самом деле в нем используются ресурсы сакральности. Если государство и его пра­ во могут претендовать на могущество, это менее зависит от их рациональности, чем от того превосходства, которое ими выказы­ вается по отношению к индивидам и их общностям. Если государ­ ство столь разумно, как мы полагаем, почему в таком случае это понятие так сложно объяснить ребенку? В традиционных общест­ вах хорошо знали, что постижение мифов требует длительной подготовки.

Интересно отметить, что каждой из этих концепций в нашей политической литературе соответствуют действительные мифо­логические конструкции.

Среди мифов, относящихся к конституционным принципам, можно назвать Левиафана, вымышленного Гоббсом в 1650 г., выра­жающего общую психосоматическую концепцию: государство-Ле­виафан предстает в образе очень сильного, высокорослого челове­ка. Многочисленные сказки Вольтера и Свифта иллюстрируют идею хорошего правления с отлаженной системой учета. «Басня о пче­лах», опубликованная в 1723 г. Б. де Мандевиллем, показывая пре­восходно организованную жизнь этих насекомых, утверждает, что бюрократия является основой хорошего управления. Вико в 1725 г. отдал дань эволюционизму, проследив путь от богов к героям, а от

героев — к людям. В 1793 г. Сен-Жюст связал понятия народа и территории: разделение территорий есть следствие разделения на народы. Идентификация человеческого тела и социального кор­пуса утверждается творцами многочисленных основополагающих мифов, проповедующих идею общественного договора, от Гоббса до Руссо: индивиды, выделившись из царства природы, вступают с государством в общественный договор; государство вначале дает людям определенные блага, а затем принимается угнетать людей; индивиды же противостоят ему с помощью деклараций о правах и свободах.

Эти многочисленные примеры показывают, что современное государство часто прибегает к мифам, чтобы самоутверждаться. Но если мифы пытаются дать соответствующую действительно­сти картину, идет ли речь о природе или о нраве, эта картина зачастую искажает реальность. Ибо государство — одно из явле­ний, стремящихся возобладать над обществом. Мифы в таком слу­чае призваны дать такое представление о государстве, которое в наибольшей степени отвечало бы его интересам. Как мы увидим, закон и кодексы служат при этом в качестве инструментов.

Мифы кодексов и законов. Кодексы и законы — опорные стол­бы права, по меньшей мере того, которое преподается на юриди­ческих факультетах. Согласно выражению Ж. Карбонье, Граждан­ский кодекс представляется как «символ остановившегося време­ни»¹. В самом деле, это единственный из пяти наполеоновских ко­дексов, чья структура осталась практически неизменной (много­численные реформы в области семейного права, проведенные в начальный период правления V Республики, органически в нее вписались). Это кажущееся постоянство заимствовано у традици­онных мифов, которые стремятся доказать, что будущее должно строиться по модели настоящего.

Тем не менее в действительности Кодекс претерпел важные изменения. В 1804 г. в нем доминировал принцип изономии (соот­ветствия). В дальнейшем он ослаблялся и были сформулированы права отдельных групп: в 1938 г. земледельцы провозгласили свой партикуляризм в отношении права наследования, в 1980 г. — в семейно-брачных отношениях; то же было сделано в отношении ремесленников и мелких предпринимателей в 1982 г. Социальные классы находятся перед Кодексом не в равном положении: если средние классы, как правило, следуют ему, то высшие порой от этого уклоняются, низшие же игнорируют его, по крайней мере, так утверждают некоторые. Нет уверенности в том, что имми­гранты из стран Магриба не предпочитают Кодексу свои законы.

¹ См.: Carbonnier J. Le code civil, dans «Les lieux de la memoire», dir. P. Nora; «La nation».Т.Н.Paris, Gallimard, 1986.P.308.

248