Еще одно расследование,

в ходе которого

ОСТАП БЕНДЕР

ЗНАКОМИТСЯ СО СВОИМ ДЕДУШКОЙ

- Что это за книжка у вас? - спросил Тугодум. - Интересная?

- Очень, - ответил я.

- А как называется?

- Называется она так: "Литература - Реальность - Литература". А написал

ее академик Лихачев.

- А-а, - протянул Тугодум.

- Ты, кажется, разочарован? - спросил я.

Тугодум промолчал, но по выражению его лица я понял, что угадал.

- Что же именно тебя разочаровало? Название? Или имя автора?

- Да нет, - смутился Тугодум - Я... Просто я сперва подумал, что эта

книжка и мне тоже интересна будет. Не только вам.

- По правде говоря, и я на это надеялся, - улыбнулся я.

- Ну вот... А оказалось, что книга специальная. Научная. Мне, значит,

она не по зубам. Вот я и...

- Огорчился?

- Ну да.

- И зря, - сказал я. - Книжка хотя и специальная, действительно

научная, но из этого еще вовсе не следует, что она так-таки уж совсем не для

тебя. Вот, например, как раз сейчас, перед тем как ты вошел, я читал статью

Дмитрия Сергеевича Лихачева на ту самую тему, которую мы с тобой в прошлый

раз затронули. Она называется - "Литературный дед Остапа Бендера".

На лице Тугодума отразилось изумление.

- Ты, кажется, удивлен?

- Еще бы!

- А что, собственно, тебя так поразило?

- Академик и вдруг про Остапа Бендера пишет, - пожал плечами Тугодум. -

Вот уж не думал, что академики такими делами занимаются.

- Ты, вероятно, предполагал, что академик должен заниматься чем-то

очень специальным и, следовательно, скучным? - спросил я. - Ведь так?

Признайся!

- Не обязательно скучным, - смутился Тугодум. - Но уж во всяком случае,

не Остапом Бендером.

- Я, кажется, понимаю, что ты имеешь в виду, - сказал я. - Тебя смущает

несколько сомнительный род занятий Остапа, да и вся его малопочтенная

фигура. Верно? Однако разве более почтенная личность Павел Иванович Чичиков?

Или Жиль Блаз, герой романа Лесажа? В плутовстве, как мы с тобой уже

выяснили, они не уступят великому комбинатору. Однако о каждом из них

написаны целые тома солиднейших научных исследований. Академик Лихачев,

правда, специалист по древней русской литературе.

- Вот видите! - обрадовался Тугодум.

- И тем не менее я не вижу ничего удивительного в том, что он написал

небольшое исследование об Остапе Бендере. Собственно, даже не об Остапе

Бендере, а о его литературных предках. В особенности об одном из них: о том,

которого он не без основания именует дедом Остапа.

- А-а, я помню, - сказал Тугодум. - Вы мне про это уже говорили. Так

это, значит, он высказал такую идею, что литературным предком Остапа Бендера

был Джингль?

- Он самый.

- Смотрите-ка! А я долго об этом думал и пришел к выводу, что, в

сущности, ничего между ними нет общего. Я имею в виду Джингля и Остапа. Но

просто ничегошеньки! Разве только, что оба они слегка как бы это сказать...

- Жуликоваты?

- Вот-вот... Но почему именно Джингль? А не, скажем, Джефф Питерс? Или

тот же Чичиков? Или этот ну, кого вы только что назвали... Жиль Блаз? Да

любой из членов действительных или почетных - этого самого Всемирного

Сообщества Плутов.

- Стало быть, ты с академиком не согласен?

Тугодум почесал в затылке.

- Прямо даже и не знаю, что ответить, - признался он. - Сказать, что не

согласен, так вы меня нахалом назовете. Кто, мол, ты такой, чтобы с

академиком спорить. Нет, не могу сказать, что не согласен. Боюсь. Но и что

согласен с ним, тоже сказать не могу. Врать не буду.

- Ишь ты, какой осторожный стал, - усмехнулся я. - Раньше-то, бывало,

все сплеча рубил. Ну ладно, не хочешь спорить с академиком, не надо. Однако,

поскольку у тебя есть сомнения в правильности его гипотезы, я предлагаю тебе

проверить ее на практике.

- Это как же? - спросил Тугодум.

- Очень просто. Сведем их обоих вместе: предполагаемого деда с

предполагаемым внуком. То бишь Джингля с Остапом Бендером. И поглядим,

имеются ли у них черты, так сказать, фамильного сходства.

- А как мы это сделаем?

- Все тем же, старым нашим, испытанным способом. С помощью

воображения...

Я включил свое воображение, и тотчас же Остап Бендер явился передо мною

и Тугодумом во всем своем великолепии. Он то ли не заметил нас, то ли

нарочно хотел проскочить мимо, оставаясь незамеченным. Но я не дал ему

улизнуть, крикнув ему вслед:

- Остап Ибрагимович! Куда же вы?

- Да, это я - обернулся он. - Кто меня узнал?.. А, это вы! И ваш верный

оруженосец, конечно, тоже с вами?

- Да, я тоже здесь. Здравствуйте, - приветствовал его Тугодум.

- Здравствуй, приятель! - облегченно вздохнул Остап. - При виде

знакомых лиц сразу отлегло от сердца, - пояснил он. - Не люблю, знаете ли,

когда меня неожиданно окликают, да еще по имени-отчеству. Предпочитаю

хранить инкогнито.

- Ну, нас-то вы можете не стесняться, - сказал Тугодум. - Мы про вас

знаем все.

- Все не все, но, во всяком случае, довольно много, - уточнил я. -

Знаем даже нечто такое, чего, быть может, вы и сами про себя не знаете.

- Не смешите меня, как говаривала, бывало, моя приятельница,

незабвенная Эллочка Щукина, - улыбнулся своей ослепительной улыбкой Остап. -

Что можете вы знать про меня такого, чего не знал бы я сам?

- Дело в том, - объяснил я, - что мы с моим юным другом решили заняться

расследованием вашей родословной.

- Расследованием? - нахмурился Остап - Это вам, право, не к лицу.

Расследованиями пусть занимается Уголовный розыск. А поскольку я, как вам

известно, свято чту Уголовный кодекс, Угрозыску заниматься моей особой тоже

ни к чему.

- Да нет, - успокоил его Тугодум. - Мы совсем про другое. Просто мы

случайно узнали, кто был ваш дедушка.

- Мой дедушка? - изумился Остап.

- Именно так, - подтвердил я. - И если вы не возражаете, мы могли бы

даже вас с ним познакомить.

- Знаете что? - сказал Остап. - Плюньте вы на это дело, дорогой

товарищ.

- Как плюнуть? - обиделся Тугодум.

- Слюной, - пояснил Остап. - Как плевали до эпохи исторического

материализма. Ничего у вас из этого не выйдет.

- Почему вы так думаете? - спросил я.

- Вам, как людям своим, я могу открыть эту маленькую семейную тайну. У

меня не было деда. Если говорить откровенно, у меня не было даже отца. Знаю,

знаю, вы сейчас спросите: а как же ваш знаменитый папа, турецко-подданный, о

котором вы прожужжали нам все уши. Увы, увы. И папы тоже не было. Вам, как

людям своим, могу признаться: я его выдумал. Вы знаете, чем я отличаюсь от

пустого портсигара? Не знаете? Сейчас объясню. Пустой портсигар - без

па-пи-рос. Верно? А я и без папи рос, и без мами рос. Так-то, братцы. Я -

круглый сирота.

- И папа, и мама, надо полагать, все-таки были, - улыбнулся я. - Вы,

вероятно, хотели сказать, что сами не знаете, кто были ваши родители?

- Вот именно, - кивнул Остап. - Не знаю и не думаю, чтобы кто-нибудь

другой мог узнать что-нибудь достоверное про моих папу и маму. А уж тем

более про моих дедушку и бабушку.

- Вы не совсем правильно нас поняли, Остап Ибрагимович, - сказал я. -

Речь идет о вашем дедушке гм... по другой линии.

- Ах, вот оно что! - усмехнулся Остап. - Вы, очевидно, намекаете на то,

что в минуту жизни трудную я некоторое время вынужден был выдавать себя за

сына лейтенанта Шмидта? Уж не с папой ли легендарного героя вы хотите меня

познакомить? Он разве жив? Это действительно было бы конгениально! Одна

беда, по самому скромному подсчету таких внуков, как я, у почтенного старца

оказалось бы по меньшей мере несколько сотен.

- Нет-нет, - живо возразил я. - Речь идет совсем не об этом. Мы хотим

познакомить вас с вашим, если можно так выразиться, литературным дедом. Дело

в том, что вашим происхождением заинтересовался один крупный ученый.

- Академик! - вставил Тугодум.

- Ай-яй-яй! - огорчился Остап. - Вот незадача!

- Вы, кажется, обеспокоены? - спросил я.

- Естественно! - ответил великий комбинатор - Не люблю привлекать

внимание к своей скромной персоне. Ни к чему мне это, ей-Богу! Сегодня мной

заинтересовалась Академия наук, а завтра, глядишь, заинтересуется милиция.

- Не бойтесь, Остап Ибрагимович, - поспешил я его успокоить. - С этой

стороны вам ничто не грозит. Ученый, о котором я говорю, выдвинул

предположение, что вы появились на свет не вполне... гм... самостоятельно.

- Само собой, - не стал возражать Остап. - Я этого никогда не отрицал.

Посильную помощь в этом деле мне оказали мои друзья Илья Арнольдович Ильф и

Евгений Петрович Петров.

- Есть основания предполагать, - осторожно начал я, - что и они тоже

действовали не вполне самостоятельно. А именно: создавая вас, они, в свою

очередь, вдохновлялись другим литературным персонажем...

- Понимаю! - сообразил Остап. - И он-то, стало быть, и есть мой

дедушка?

- Совершенно верно.

- Может быть, вы откроете мне его имя?

- Разумеется! Его зовут...

Но прежде чем я успел выговорить имя Джингля, обладатель этого громкого

имени, словно бы соткавшийся вдруг из воздуха, подмигнул мне и приложил

палец к губам.

- О нет, сэр! - заговорил он в свойственной ему отрывистой, лаконичной

манере. - Никаких имен! Инкогнито! Полнейшее инкогнито! У меня славное,

доброе имя, но широкой публике оно не должно быть известно. Джентльмен из

Лондона. Знатный путешественник. Вот и все. На первый раз этого вполне

достаточно.

- Как видите, Остап Ибрагимович, - повернулся я к Остапу, -

предположение, что мистер Джингль... Надеюсь, мне нет нужды представлять его

вам... Как видите, предположение, что этот господин состоит с вами в кровном

родстве, вовсе не лишено оснований. Как и вы, он не любит громкой огласки.

Как и вы, предпочитает хранить инкогнито.

- Ну, этого, пожалуй, еще недостаточно, чтобы я признал его своим

дедом, - возразил Остап.

- И я тоже, сэр, - запротестовал и Джингль. - Первого встречного

проходимца признать внуком! Слуга покорный, сэр! Как бы не так! К тому же я

холост. Никогда не имел детей. Тем более внуков. Не расположен. Весьма.

- Погодите, друзья мои, - поднял я ладони, утихомиривая петушившихся

родственников. - Не торопитесь. Как говорится, еще не вечер. Для начала хоть

приглядитесь друг к другу. Ваша внешность...

Остап надменно и даже слегка презрительно оглядел Джингля.

- Уж не хотите ли вы сказать, - усмехнулся он, - что своей внешностью я

напоминаю этого тщедушного субъекта?

- Остап Ибрагимович! - предостерегающе поднял я руку. - Не оскорбляйте

мистера Джингля. Не забывайте, что он ваш...

- Да, да, да, я это уже слышал, - прервал меня Остап. - Он мой дедушка.

Однако он на вид ничуть не старше меня. Если это и впрямь мой дед, для своих

лет он удивительно хорошо сохранился.

- Литературные герои не старятся, - объяснил я. - Они навсегда остаются

в том возрасте, в каком впервые предстали перед читателем. Мистеру Джинглю,

как и вам, ровно тридцать три года. Что же касается вашего внешнего сходства

с ним...

- Да, да, я хотел бы послушать, - иронически поклонился нам Остап. - В

чем именно вы углядели это мифическое сходство?

- Разумеется, не в чертах лица, - признался я. - И не в телосложении.

Ваш всемирно известный медальный профиль...

- Вот именно! - самодовольно усмехнулся Остап.

- Ваша фигура атлета, ваша мощная шея, - продолжал я умасливать

великого комбинатора, - все это и в самом деле не слишком напоминает облик

мистера Джингля, который, по правде говоря, и в самом деле весьма хрупкого

телосложения.

Тут настал черед обидеться Джинглю.

- На внешность не жалуюсь, - горделиво вскинулся он. - Изящен. Строен.

Красив. Тысячи побед. Француженки. Испанки. Итальянки. Не говоря о

соотечественницах. Прелестные создания. Волосы. Черные как смоль. Глаза.

Стройные фигуры. Красавицы. Все от меня без ума.

- Вы, стало быть, довольны своей внешностью, мистер Джингль? - уточнил

я.

- Весьма, - подтвердил он.

- Ну вот, Остап Ибрагимович, - повернулся я к Остапу. - Вот еще одна

черта, роднящая вас с вашим литературным дедом. Впрочем, мы условились, пока

не касаться ваших душевных качеств, а сосредоточить свое внимание лишь на

вашей внешности. Начнем с костюма. Взгляните на его костюм!

Остап внимательно оглядел непрезентабельный костюм Джингля.

-Да-а, - пренебрежительно протянул он. - Костюмчик этот знавал, я

думаю, лучшие дни. Грязный, выцветший, весь какой-то обтерханный. Впрочем,

даже если бы он был только что с иголочки, он все равно сидел бы на этом

франте весьма дурно, ибо, согласитесь, что сшит он был на паренька куда

более низкорослого, и даже еще более щуплого. Глядите, да ведь он вот-вот

лопнет у него на спине!

- Верно, - удовлетворенно кивнул я. - Но ведь совершенно то же самое

можно сказать и про ваш костюм. Ваш узкий, в талию, зеленый пиджак -

заметьте, Остап Ибрагимович, зеленый, точь-в-точь как и фрак мистера Джингля

- тоже трещит на ваших могучих плечах.

Остап не стал спорить против очевидности.

- Ну что ж, - легко согласился он. - Я, пожалуй, готов признать, что

зеленый фрак мистера Джингля - дедушка моего зеленого пиджака. Но от этого

еще довольно далеко до того, чтобы я признал самого мистера Джингля моим

предком по прямой линии.

- В самом деле, - поддержал его Тугодум. - Подумаешь, велика важность:

у этого зеленый костюм и у того то же. Просто совпадение, вот и все!

- Одно совпадение, конечно, еще ни о чем не говорит, согласился я. - Но

что-то уж больно много тут таких совпадений. Взгляни, - обратился я к

Тугодуму. - На мистере Джингле - зеленый фрак, желтые ботинки, голубой

жилет. И на Остапе Ибрагимовиче тоже: зеленый костюм, лаковые штиблеты

апельсинового цвета и голубой гарусный жилет.

- Пардон! - вмешался Остап. - Жилет я только что приобрел у своего

компаньона, предводителя команчей. Еще вчера этого жилета на мне не было.

- Однако сейчас, - сказал я, - он красуется на вашей великолепной

фигуре и своим ярко-голубым цветом лишь еще больше оттеняет ваше несомненное

фамильное сходство с мистером Джинглем. Впрочем, я готов допустить, что

жилет и штиблеты - это тоже всего лишь случайное совпадение. Пойдем

дальше... Мистер Джингль! Вы ведь едете из самого Лондона, не так ли? Где же

ваш чемодан?

- Что? - вздрогнул Джингль. - Чемодан?.. Со мною вот пакет в оберточной

бумаге, и только. Остальной багаж идет водой. Ящики заколоченные. Величиной

с дом. Тяжелые. Чертовски тяжелые.

- А ваш багаж, Остап Ибрагимович? - обернулся я к Остапу. - Без

сомнения, он тоже движется отдельно от вас, надо полагать, малой скоростью?

- О нет! - легко парировал Остап. - На этот раз я путешествую налегке.

Мне необходимо нынче же вечером быть в Москве. Спешу на заседание Малого

Совнарокома.

- Понимаю, понимаю, - улыбнулся я. - А чем вы объясните такую

интересную подробность вашего туалета: у вас шея несколько раз обернута

старым шерстяным шарфом. И у мистера Джингля... взгляните!.. у него тоже

фрак застегнут до самого подбородка, а шея обернута каким-то ветхим

галстуком. Что бы это могло значить?

- Только то, - быстро нашелся Остап, - что мистер Джингль, как и я,

большой модник. Вероятно, в его времена обертывать шею на этот манер тоже

считалось большим шиком. Не правда ли, старина? - обратился он к Джинглю.

Джингль тут же находчиво подыграл ему:

- Совершенно верно, сэр! Всегда был щеголем. Люблю хорошо одеться.

Большой оригинал!

- А может быть, дело объясняется проще? - подмигнул я Джинглю. - Может

быть, ваш галстук, так же как шарф гражданина Бендера, предназначен

исключительно для того, чтобы скрыть отсутствие рубашки? Кстати, Остап

Ибрагимович, - обернулся я к Остапу, - под вашими великолепными

апельсиновыми штиблетами я совсем не вижу носков. Это что, тоже веление

моды?

Что-что, а признавать поражение Остап умел.

- Ну что ж, - согласился он. - Не скрою. Вы меня прижали. В данный

исторический момент я действительно на мели. Но мы с моим компаньоном,

предводителем команчей, затеваем миллионное дело, и скоро я буду богат, как

крез. А пока... Пока у меня имеется одна недурная дебютная идея.

- Какая? - поинтересовался я.

- Выгодная женитьба, - сказал Остап. - На худой конец я даже мог бы

сделаться многоженцем и спокойно переезжать из города в город, таская за

собой новый чемодан с захваченными у дежурной жены ценными вещами.

При этих словах Джингль оживился.

- Блестящая мысль! - воскликнул он. - Недавно поступил таким же

образом. Пожилая леди. От меня без ума. Красивый молодой человек. Любовь с

первого взгляда. Сто фунтов отступного. Я свободен как ветер. Можно опять

начинать сначала.

- Сто фунтов это огромные деньги, - завистливо вздохнул Остап. - Мне, к

сожалению, не так повезло. У последней своей жены, мадам Грицацуевой, я

позаимствовал всего лишь золотую брошь со стекляшками, дутый золотой

браслет, полдюжины золоченых ложечек и чайное ситечко. Что и говорить, улов

небогатый. Но зато я тоже свободен как ветер. И тоже могу начать все

сначала. Послушай, дедушка! А что, если мне бросить своего предводителя

команчей на произвол судьбы - пусть сам возится со своими сомнительными

бриллиантами. А мы с тобой откроем акционерное общество по обольщению

пожилых невест. Будем работать на пару. Ты, я вижу, парень не промах.

Похоже, что мы с тобою и впрямь родственники!

- Так вы, значит, все-таки признаете его своим дедом? - спросил

Тугодум.

- Пожалуй, - согласился Остап. - Но при условии, что вы признаете, что

главными своими достижениями я все таки обязан не ему, а...

- Разумеется, мы это признаем, - прервал его я. - Всем лучшим, что в

вас есть, вы прежде всего, конечно, обязаны своим создателям - Илье Ильфу и

Евгению Петрову.

- Это уж само собой, - недовольно поморщился Остап. - Но я, по правде

говоря, имел в виду не их, а...

- Кого же! - не выдержал Тугодум.

- Себя, друг мой. Исключительно самого себя.

- Но ведь не станете же вы отрицать, - разгорячился Тугодум, - что это

именно они, Ильф и Петров, сделали вас таким, какой вы есть!

- Они-то они! - усмехнулся Остап. - Но если бы вы знали, чего мне это

стоило! Я действовал то хитростью, то напором. Я пускал в ход все свое

обаяние, добиваясь от них...

- Чего! - снова не выдержал Тугодум. - Чего вы от них добивались! Остап

улыбнулся:

- Того, чего добивался друг моего детства Коля Остен-Сакен от подруги

моего же детства Инги Зайонц. Он добивался любви. И я добивался любви. И

наконец, добился. Илья Арнольдович и Евгений Петрович полюбили меня. Хоть и

не сразу, но полюбили. И пошли мне навстречу. Вот и выходит, что всем

блеском своего нестерпимого обаяния я обязан не предку моему, мистеру

Джинглю, и не создателям своим - господам Ильфу и Петрову, а исключительно

самому себе. Как принято говорить в таких случаях, я сам кузнец своего

счастья! Вы, кажется, хотите оспорить этот несомненный факт? - обратился он

ко мне.

- Нет-нет, что вы! Даже и не думаю, - поспешно уверил его я.

- То-то! - самодовольно ухмыльнулся Остап. - Адье, господа! Оревуар!

Спешу на заседание Малого Совнаркома!

- Надо же! - сказал Тугодум, когда мы с ним остались одни. - Его

послушать, так выйдет, что это вовсе не Ильф с Петровым, а он сам написал и

"Двенадцать стульев", и "Золотой теленок"... А вы тоже хороши! - укорил он

меня. Сделали вид, что во всем с ним согласны...

- Что значит сделал вид? Я действительно во многом с ним согласен.

Кое-что он, конечно, слегка преувеличил...

- Ха-ха! "Кое-что", "слегка", - передразнил меня Тугодум. - Да вы что!

Шутите, что ли?

- И не думаю. Можешь мне поверить: роль Остапа Бендера в создании этих

двух знаменитых романов была действительно велика. Впрочем, если ты не

веришь мне, так, может быть, поверишь одному из создателей "Двенадцати

стульев" и "Золотого теленка"...

Я снял с полки пятый том собрания сочинений И. Ильфа и Е. Петрова,

раскрыл его на заранее заложенной странице и протянул Тугодуму:

- На-ка вот! Прочти!