Из письма л. Н. Толстого н. Н. Страхову

26 Апреля 1876 года

Если же бы я хотел сказать словами все то, что имел в виду выразить

романом, то я должен бы был написать роман тот самый, который я написал,

сначала. Во всем, почти во всем, что я писал, мною руководила потребность

собрания мыслей, сцепленных между собою, для выражения себя, но каждая

мысль, выраженная словами особо, теряет свой смысл, страшно понижается,

когда берется одна из того сцепления, в котором она находится. Само же

сцепление составлено не мыслью (я думаю), а чем-то другим, и выразить основу

этого сцепления непосредственно словами никак нельзя; а можно только

посредственно - словами описывая образы, действия, положения.

Одно из очевиднейших доказательств этого для меня было само убийство

Вронского, которое вам понравилось. Этого никогда со мной так ясно не

бывало. Глава о том, как Вронский принял свою роль после свидания с мужем,

была у меня давно написана. Я стал поправлять ее и совершенно для меня

неожиданно, но несомненно, Вронский стал стреляться. Теперь же для

дальнейшего оказывается, что это было органически необходимо.

- Про Вронского вы мне это уже читали, - сказал Тугодум.

- Верно. Но тогда я отметил только одну сторону дела: то, что

самоубийство Вронского явилось для Толстого полной неожиданностью. А сейчас

хочу обратить твое внимание на другое. Смотри: Толстой говорит, что лишь

потом, много позже для него стало ясно, что самоубийство Вронского было, как

он выразился, органически необходимо для дальнейшего. А в тот момент, когда

он это самоубийство описывал, он сам этого еще и не предполагал... Вот и с

"Живым трупом", я думаю, это было так же. Начиная претворять этот свой

замысел в сюжет, Толстой еще и сам толком не знал, как он сложится - этот

самый сюжет его пьесы.

- И вот это и есть мышление образами? - спросил Тугодум.

- Ну да, - сказал я. - Мыслить образами - это, собственно, и значит

мыслить сюжетно.

ХУДОЖЕСТВЕННЫЙ ОБРАЗ

ХУДОЖНИК МЫСЛИТ...

Вернемся к уже знакомой нам формуле: "Искусство - это мышление в

образах". Это определение постоянно встречается в статьях Белинского.

(Кстати, это именно он ввел в русскую литературу само понятие образа.)

"Философ, - писал Белинский, - говорит силлогизмами, поэт - образами".

Из этого определения как будто бы вытекает, что конечная цель у

мыслителя (философа) и художника - одна: она состоит том, чтобы как можно

лучше, убедительнее, доказательнее выразить некую идею. Разница - лишь в

форме ее выражения.

Многие писатели и поэты именно так и представляли смысл своей

художественной работы.

Из статьи в. В. Маяковского

"ЭТУ КНИГУ ДОЛЖЕН ПРОЧЕСТЬ КАЖДЫЙ"

"Да здравствует социализм!" - под этим лозунгом строит новую жизнь

политик.

"Да здравствует социализм!" - этим возвышенный, идет под дула

красноармеец.

"Днесь небывалой сбывается былью социалистов великая ересь" - говорит

поэт.

Если бы дело было в идее, в чувстве - всех троих пришлось бы назвать

поэтами. Идея одна. Чувство одно.

Разница только в способе выражения.

Понятие "образ" является общим для всех - самых разных - видов

искусства. Оно приложимо и к музыке, и к архитектуре. Но с наибольшей

очевидностью, с наибольшей наглядностью образная природа искусства

проявляется в живописи, в театре, в кино и, разумеется, в художественной

литературе.

Именно литература являет нам великое множество примеров, показывающих,

что художественный образ - это не просто отражение или воссоздание

средствами искусства некой жизненной реальности, но прежде всего -

запечатленная, воплощенная в этом художественном отражении реальности

авторская мысль.

Особенно ясно это видно на примере тех художественных образов, имена

которых стали нарицательными. Взять, скажем, таких литературных героев, как

Гамлет, Дон-Кихот, Тартюф, Плюшкин, Собакевич, Манилов, Обломов...

Совершенно очевидно, что в каждом из них выражена некая идея, определенный

взгляд художника на изображаемую им действительность, а в иных случаях даже

приговор его этой действительности или некоторым свойствам человеческой

натуры. Недаром от имен таких литературных героев образовались даже понятия,

которыми мы постоянно пользуемся для оценки или определения тех или иных

жизненных явлений: "Маниловщина", "Обломовщина", "Гамлетизм",

"Донкихотство".

Однако из того, что художественный образ всегда выражает некую

авторскую мысль, ни в коем случае не следует, что образ это - знак,

иероглиф. Или, говоря проще, - иллюстрация, своего рода наглядное пособие,

созданное и существующее исключительно для выражения той или иной - пусть

даже важной и безусловно правильной мысли.

А дело, к сожалению, очень часто представлялось и изображалось (да и

сейчас еще порой изображается) именно вот таким образом.

В 1934 году И. Ильф и Е. Петров сочинили и опубликовали юмористический

рассказ "Разговоры за чайным столом". В сущности, это был даже не рассказ, а

фельетон, в котором довольно зло высмеивались некоторые характерные черты

преподавания разных предметов (географии, истории, литературы) в тогдашней

советской школе.