Сюжет - выражение авторской мысли

Как вы понимаете, я так резко оборвал свои разговор с Тугодумом совсем

не потому что не смог припомнить других литературных произведений, в которых

начало и конец так же поменялись бы местами, как в "Герое нашего времени"

Лермонтова и "Мертвых душах" Гоголя.

Просто уже пора подвести некоторые итоги.

Итак, предположив, что в основу рассказа Конана Дойла "Шесть

Наполеонов" и романа Ильфа и Петрова "Двенадцать стульев" (так же, как в

основу повести Вельтмана "Провинциальные актеры" и комедии Гоголя "Ревизор")

положен один и тот же сюжет, мы ошиблись. Гораздо ближе к истине было бы

утверждение, что в основе этих произведений лежит одна и та же фабула.

Сюжеты же у них - разные. И дело тут не только в том, что одна и та же (или

похожая) фабула разворачивается в каждом из этих произведений в другой

последовательности, резко отличающейся от той, в которой события

происходили, как говорит Б. В. Томашевский, "на самом деле". (Комедия

Гоголя, например, как вы, конечно, помните, начинается не с появления

Хлестакова, которого по ошибке принимают за ревизора, а с со общения

городничего о письме, в котором его предупреждают о скором прибытии важного

чиновника из столицы с секретным предписанием.)

Бывает, что автор излагает свою историю без всяких временных

перестановок. Иначе говоря, последовательность изложения событий в

произведении совершенно такая же, как если бы события эти происходили на

самом деле. А сюжет такого произведения тем не менее все-таки разительно

отличается от его фабулы.

Для наглядности возьму самый простой случай.

Жена писателя Всеволода Иванова - Тамара Владимировна, вспоминая о

своем знакомстве с М. М. Зощенко, рассказывает такую историю.

Из воспоминаний т. В. Ивановой

О МИХАИЛЕ ЗОЩЕНКО

Всеволод часто вспоминал какие-то заветные "лакомства" своего

детства...

Иногда то были сосульки из замороженного молока, а то так самодельная

"жвачка", которую Всеволод изготовил, когда мы жили на даче... При этом

изготовлении присутствовали дети и соседская девочка Варя. Свои дети, из

уважения и польщенные доверием, покорно жевали прилипавшую к зубам жвачку из

смолы вишневого дерева, сваренную с примесью небольшого количества глины.

Соседская девочка Варя, сказав: "Подумаешь, я и просто землю могу есть,

только противно", - выплюнула жвачку, не стесняясь.

Всеволод сам не употреблял своего изделия, но хранил его в специальном

горшочке.

Когда в очередной раз пришли к нам в гости приехавшие на какой-то

пленум "серапионы"-ленинградцы, Всеволоду взбрело на ум угостить своей

жвачкой друзей. Все "серапионы" (сколько помнится, это были: Федин, Груздев,

Никитин, Слонимский) поступили точно так же, как девочка Варя: попросту

выплюнули в топившийся камин предложенную им жвачку и весело принялись

трунить над Всеволодом.

Но не Михал Михалыч.

Зощенко старательно пытался жевать эту жвачку-смолку. Потом побледнел

и, едва выговорив (жвачка ведь склеивала зубы): "Прошу простить. Приходится

внезапно вас покинуть. Вспомнил о неотложном деле", - стал прощаться.

И как его ни уговаривали, Михал Михалыч ушел.

Его деликатность не позволила ему выплюнуть Всеволодову жвачку-смолку в

камин, как это спокойно и весело сделали все остальные.

В 1928 году М. Зощенко написал и опубликовал (в сатирическом журнале

"Бегемот", No 21) маленький рассказ - "Все в порядке". Позже он неоднократно

перепечатывался и входил чуть ли не во все сборники писателя, правда, уже

под другим названием - "Иностранцы".

Прочитав этот рассказ, вы сразу увидите, что в основу его лег вот этот

самый случай, рассказанный Т. В. Ивановой.