Л. Н. Толстой "война и мир"

Том первый. Часть третья. Глава седьмая

- Батюшки! как ты переменился! - Борис встал навстречу Ростову, но,

вставая, не забыл поддержать и поставить на место падавшие шахматы. Ну, что

ты, как? Уже обстрелен?..

Ростов, не отвечая, тряхнул по солдатскому Георгиевскому кресту,

висевшему на снурках мундира, и указывая на свою подвязанную руку.

- Вот как, да, да! - улыбаясь, сказал Борис, - а мы тоже славный поход

сделали. Ведь ты знаешь, его высочество постоянно ехал при нашем полку, так

что у нас были все удобства и все выгоды. В Польше что за приемы были, что

за обеды, балы - я не могу тебе рассказать. И цесаревич очень милостив был

ко всем нашим офицерам.

И оба приятеля рассказывали друг другу - один о своих гусарских кутежах

и боевой жизни, другой о приятности и выгодах службы под командою

высокопоставленных лиц.

- О гвардия! - сказал Ростов. - А вот что, пошли-ка за вином.

Борис поморщился.

- Ежели непременно хочешь, - сказал он.

И, подойдя к кровати, из-под чистых подушек достал кошелек и велел

принести вина.

- Да, и тебе отдать деньги и письмо, - прибавил он.

Ростов взял письмо и, бросив на диван деньги, облокотился обеими руками

на стол и стал читать.

В письмах родных было вложено еще рекомендательное письмо к князю

Багратиону, которое, по совету Анны Михайловны, через знакомых достала

старая графиня и посылала сыну, прося его снести по назначению и им

воспользоваться.

- Вот глупости! Очень мне нужно, - сказал Ростов, бросая письмо под

стол.

- Зачем ты это бросил?

- Письмо какое-то рекомендательное, чорта ли мне в письме!

- Как чорта ли в письме? - поднимая и читая надпись, - сказал Борис. -

Письмо это очень нужное для тебя.

- Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.

- Отчего же? - спросил Борис.

- Лакейская должность!

- Ты все такой же мечтатель, я вижу, - покачивая головой, сказал Борис.

- А ты все такой же дипломат. Ну, да не в том дело. Ну, ты что? -

спросил Ростов.

- Да вот, как видишь. До сих пор все хорошо; но признаюсь, желал бы я

очень попасть в адъютанты, а не оставаться на фронте.

- Зачем?

- Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться

делать, коль возможно, блестящую карьеру.

- Да, - задумчиво сказал Уотсон, дочитав эту сцену до конца. - Вы

правы. Ростов, конечно, не Чацкий. Но Друбецкой - это и впрямь второй

Молчалин. Право, я бы ни чуть не удивился, если бы оказалось, что у

Друбецкого и Молчалина был один и тот же прототип. Наверно, так оно и было?

- На этот счет мне ничего не известно, - покачал головой Холмс. -

Впрочем, не думаю. У Молчалина, скорее всего, был не один, а множество

прототипов. Да и у Друбецкого тоже.

- То есть как это множество? - изумился Уотсон. Неужели такое тоже

бывает?

- О, разумеется! И гораздо чаще, чем вы это можете себе представить. Я

вижу, Уотсон, вам не терпится узнать, как именно это происходит?

- Не стану спорить, друг мой, - согласился Уотсон. - Вы в самом деле

очень меня заинтриговали.

- В таком случае нам с вами придется провести еще одно расследование,

специально посвященное выяснению этого вопроса.