Из повести александра вельтмана

"НЕИСТОВЫЙ РОЛАНД"

- Генерал-губернатор! генерал-губернатор! - раздавалось в толпе,

выходящей из театра. - Генерал-губернатор! - неслось по улицам города. И

служебный народ возвратился домой с мыслию: генерал-губернатор!..

Городовой лекарь также пришел в ужас. Он никак не воображал, что

генерал-губернатор может иметь нужду в уездном лекаре...

Его вводят в залу. Казначей с женой и двумя дочерями встречают его,

чуть дотрагиваясь до полу, и шепотом рассказывают ужасное событие, как его

высокопревосходительство разбили лошади, как выпал его

высокопревосходительство из экипажа, к счастию подле их дома; рассказывают,

что его высокопревосходительство весь разбит и лежит без памяти на диване в

гостиной, и просят пойти туда осмотреть раны его высокопревосходительства...

На диване лежал средних лет мужчина с окровавленным лицом, с огромной

посиневшей шишкой на лбу, в сюртуке, на котором сияли три звезды.

- Пощупайте у его высокопревосходительства пульс, Осип Иванович, -

сказал тихо казначей.

Лекарь пощупал пульс и пришел в себя, потому что его высоко

превосходительство действительно был без памяти.

- Что скажете?

Осип Иванович покачал головою...

- Помогите, почтеннейший Осип Иванович! Вы представьте себе, что его

высокопревосходительство будет почитать вас и меня своими спасителями. Если

б не я, действительно он погиб бы, изошел бы весь кровию. Надо же быть

такому счастию: еду в театр, выезжаю из ворот, слышу стук экипажа и вдали

крик, а под ногами слышу стон. Что это значит, думаю себе. Стой! слезаю с

дрожек, гляжу - что же? Его высокопревосходительство у мостика лежит в

канаве, весь разбит, как видите. Экипаж, верно, опрокинулся, лошади понесли

под гору и, верно, прямо в Днепр... Помогите скорее, Осип Иванович... За

спасение жизни он возьмет нас под свое покровительство. Целую ночь лекарь и

казначей провели в дремоте подле больного. Под утро он пошевелился; глубокий

вздох вылетел из груди.

- Слава Богу, будет жить! - вскричал лекарь.

- Жить! - повторил больной.

- Он приходит в чувство! - сказал, перекрестясь, казначей.

- Мне говорит мой государь, мой друг... верю... остаюсь жить... -

произнес больной и продолжал что-то невнятно.

- Слышите? Друг государя! Его высокопревосходительство прямо из

столицы! - прошептал казначей на ухо лекарю.

Дело объясняется просто.

Тот, кого казначей, а за ним и весь город, принял за

генерал-губернатора, был актером, торопящимся на спектакль. Потому и одет он

был в форменный сюртук с тремя звездами, то есть - в театральный мундир с

бутафорскими орденами. В довершение всего, разбившись, когда лошади понесли,

он потерял память. А очнувшись, стал бредить, повторяя в бреду разные фразы

и отрывки из своей роли. Тут уж все окончательно убеждаются, что перед ними

важная особа: не просто генерал, а приехавший из столицы друг самого

государя императора.

У Гоголя, как вы, конечно, помните, ничего этого нет.

В "Ревизоре" чиновники тоже принимают Хлестакова за важную птицу, тоже

верят, что он друг самого государя. Но Хлестаков является перед ними без

всякого мундира, без орденов и аксельбантов. Он в здравом уме и трезвой

памяти. И держится сперва весьма скромно и даже робко. Никаких фраз о важных

государственных делах и своей дружбе с государем не произносит. Это потом,

войдя во вкус и идя, так сказать, навстречу желаниям слушающих его разинув

рот чиновников, он начинает врать, сочиняя про себя разные небылицы. А

поначалу он не только не собирается играть роль самозванца, но всячески

отказывается от этой роли. Городничий эту роль ему прямо-таки навязывает. А

он даже и не догадывается, что его принимают за важную птицу: уверен, что

городничий явился к нему по жалобе трактирщика, чтобы засадить его в тюрьму

за то, что он уже вторую неделю живет в его трактире, ест, пьет, а денег не

платит.