Портрет - это всегда автопортрет

Помните, сравнивая работу писателя с работой художника-живописца, я

говорил, что, если перед несколькими разными художниками посадить одного и

того же натурщика, у каждого выйдет свой портрет, не похожий на тот, что у

его соседа. И чем более зрелыми, самостоятельными художниками будут эти

живописцы, чем дальше ушли они от периода ученичества, тем меньше будет

сходства между их картинами, тем резче будет различие между ними.

В полной мере это относится и к писателям.

Особенно ясно это видно, когда разные писатели изображают одну и ту же

историческую фигуру.

Возьмите, скажем, Наполеона, изображенного Лермонтовым.

Из стихотворения михаила лермонтова

"ВОЗДУШНЫЙ КОРАБЛЬ"

Скрестивши могучие руки,

Главу опустивши на грудь,

Идет и к рулю он садится

И быстро пускается в путь.

Несется он к Франции милой,

Где славу оставил и трон,

Оставил наследника сына

И старую гвардию он...

На берег большими шагами

Он смело и прямо идет,

Соратников громко он кличет

И маршалов грозно зовет.

Но спят усачи гренадеры -

В равнине, где Эльба шумит,

Под снегом холодной России,

Под знойным песком пирамид.

И маршалы зова не слышат

Иные погибли в бою,

Другие ему изменили

И продали шпагу свою...

Зовет он любезного сына,

Опору в любезной судьбе;

Ему обещает полмира,

А Францию только себе!..

И сравните этого Наполеона с другим - то есть не с другим, а с тем же

самым Наполеоном Бонапартом, императором французов, но изображенным другим

писателем, в другом художественном произведении - Львом Толстым в его романе

"Война и мир".

Из романа л. Н. Толстого "война и мир":

Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой

туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то

обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело.

Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на

выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один

мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона

были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало

физическое удовольствие...

Таких примеров, когда одну и ту же историческую фигуру два писателя

изобразили совершенно по-разному, в литературе можно найти великое

множество.

Но тут возникает такой вопрос.

Можем ли мы считать, что все эти случаи выражают определенную

закономерность? Ведь пока что у нас речь шла только об изображении в

художественных произведениях реальных исторических лиц.

Изображая какого-нибудь знаменитого исторического деятеля - императора,

царя, короля или полководца, писатель неизбежно бывает тенденциозным. Его

отношение к этому деятелю зависит от его политических взглядов, от его

мировоззрения. Наконец, даже от того, какую роль сыграл тот или иной

исторический деятель в судьбе его Родины. (Наполеон, например, в описываемое

Толстым время был врагом России, так что отрицательное отношение автора

"Войны и мира" к императору французов, быть может, было продиктовано и

этим.)

А вот как обстоит дело с фигурами, так сказать, неисторическими?

Бывает ли так, чтобы два разных писателя изобразили - и изобразили

по-разному - одного и того же, но при том самого обыкновенного, никакими

историческими подвигами и преступлениями не прославившегося человека?

Чтобы ответить на этот вопрос, нам придется провести еще одно

расследование, которое мы, разумеется, опять поручим Шерлоку Холмсу и

доктору Уотсону.