А. С. Пушкин. Из предисловия

К "ОТРЫВКАМ ИЗ ПУТЕШЕСТВИЯ ОНЕГИНА"

Катенин, коему прекрасный поэтический талант не мешает быть и тонким

критиком, заметил нам, что сие исключение, может быть, и выгодное для

читателей, вредит однако ж плану целого сочинения; ибо через то переход

Татьяны, уездной барышни, к Татьяне, знатной даме, становится слишком

неожиданным и необьясненным. Замечание, обличающее опытного художника. Автор

сам чувствовал справедливость оного, но решился выпустить эту главу по

причинам, важным для него, а не для публики.

- Какие же это у него были такие особые причины? - загорелся

любопытством Тугодум. - Вы знаете?

- Знаю, конечно, - улыбнулся я. - Но речь не об этом. Мы ведь говорили

с тобой о том, так ли уж важно было для Пушкина вот это самое, как ты

изволил выразиться, мелочное правдоподобие. Как видишь, он не всегда о нем

заботился.

- Но все-таки заботился?

- Да, конечно. Чтобы не было фальши. Главным для него было, чтобы

Татьяна вела себя в соответствии со своим характером. Чтобы читатель верил в

достоверность ее поведения, каждого ее поступка. И в особенности, конечно,

чтобы он поверил в оправданность, я бы даже сказал, в глубокую внутреннюю

необходимость самого важного поступка всей ее жизни.

- Это что она за генерала вышла, что ли?

- Не то, что за генерала вышла, а то, что сказала Онегину при последнем

их свидании:

Я вышла замуж. Вы должны,

Я вас прошу, меня оставить...

Я вас люблю (к чему лукавить?),

Но я другому отдана;

Я буду век ему верна.

- А я, если хотите знать, - сказал Тугодум, - вовсе не считаю, что этот

ее поступок был уж такой замечательный. Если она любит Онегина, значит, мужа

не любит. Верно? А остается с ним, с нелюбимым. Во имя чего, спрашивается? Я

знаю, вы сейчас начнете меня ругать, доказывать, что самого главного в

Татьяне, всего величия ее души я так и не понял...

- Даже и не подумаю, - сказал я. - Твоя точка зрения не хуже всякой

другой. Тем более что ты тут не одинок. Мало того: высказав такое суждение,

ты оказался в очень не дурной компании.

- Да? - удивился Тугодум. - А кто еще это высказал?

- Ну вот, например, прочти, что писал об этом поступке пушкинской

Татьяны Виссарион Григорьевич Белинский.

В. Г. Белинский. "сочинения александра пушкина".

СТАТЬЯ ДЕВЯТАЯ

Татьяна не любит света и за счастие почла бы навсегда оставить его для

деревни; но пока она в свете - его мнение всегда будет ее идолом и страх его

суда всегда будет ее добродетелью... Но я другому отдана, - именно отдана, а

не отдалась! Вечная верность - кому и в чем? Верность таким отношениям,

которые составляют профанацию чувства и чистоты женственности, потому что

некоторые отношения, не освящаемые любовью, в высшей степени

безнравственны... Но у нас как-то все это клеится вместе: поэзия - и жизнь,

любовь - и брак по расчету, жизнь сердцем - и строгое исполнение внешних

обязанностей, внутренне ежечасно нарушаемых... Жизнь женщины по преимуществу

сосредоточена в жизни сердца; любить - значит для нее жить; а жертвовать -

значит любить. Для этой роли создала природа Татьяну; но общество

пересоздало ее... Татьяна невольно напоминала нам Веру в "Герое нашего

времени", женщину, слабую по чувству, всегда уступающую ему, и прекрасную,

высокую в своей слабости... Татьяна выше ее по своей натуре и по

характеру... И, несмотря на то, Вера - больше женщина... но зато и больше

исключение, тогда как Татьяна - тип русской женщины.

- Ничего не понимаю! - сказал Тугодум, прочитав этот отрывок. - Так

хвалит он ее или ругает?

- Разве не ясно? - спросил я.

- Конечно, не ясно. Вера вроде, на его взгляд, поступила правильнее,

чем Татьяна. И в то же время Татьяна выше ее по натуре и по характеру. Как

это понять?

- Да очень просто. Татьяна не такая слабая женщина, как Вера. Это

Белинский признает. Она умеет совладать со своим чувством, принести его в

жертву долгу. Но Белинскому это совсем не нравится. Больше того: это его

просто в ярость приводит: "Отдана!" - негодует он. - "Что это значит -

отдана?.. Что она - вещь, что ли?" Его возмущает в Татьяне то, что она

считается не с чувством своим, а с мнением света, перед которым она

трепещет. Кстати, в жизни самого Белинского из-за этого чуть было не

разразилась такая же драма.

- Из-за чего - из-за этого? Из-за Татьяны, что ли?

- Ну, не совсем из-за Татьяны, но и из-за Татьяны то же. Он чуть было

не рассорился смертельно со своей невестой.

- Да? - заинтересовался Тугодум. - Из-за чего?

- Невеста Виссариона Григорьевича, Марья Васильевна Орлова, хотела,

чтобы все у них было, "как у людей", чтобы были соблюдены все обычаи, все

полагающиеся в подобном случае обряды, родственные и всякие иные церемонии.

- А ему что, жалко было их соблюсти?

- Не жалко. Но ему это было не под силу. Он был замотан до предела,

связан делами, обязательствами. Да и денег не хватало. И он умолял ее

поступиться хоть некоторыми из необходимых церемоний. А она - ни в какую! И

это привело его просто в неистовство...

- Ну да, - улыбнулся Тугодум. - Не зря же его звали "неистовый

Виссарион"...

- Вот-вот!.. Он не только в статьях своих, он и в жизни был неистовый.

Дело чуть не дошло до самого настоящего разрыва.

- А откуда, - спросил Тугодум, - вы все это знаете?

- Сохранилась их переписка. Белинский обрушил на бедную девушку

неиссякаемый поток упреков, клятв, уверений, разочарований, доводов, идей...

Это прямо целый роман в письмах.

- Вот интересно было бы почитать!

- Это не трудно. Они напечатаны в двенадцатом томе академического

собрания его сочинений. Захочешь, прочтешь их все. Но пока я хочу, чтобы ты

прочел хоть одно из этих писем, впрямую относящееся к нашей теме.

Достав с полки 12-й том полного собрания сочинений Белинского, я открыл

его на заранее заложенной странице и протянул Тугодуму.