А. С. Пушкин "капитанская дочка"

Глава вторая

ВОЖАТЫЙ

Сторона ль моя, сторонушка,

Сторона незнакомая!

Что не сам ли я на тебя зашел,

Что не добрый ли да меня конь завез:

Завезла меня, доброго молодца,

Прытость, бодрость молодецкая

И хмелинушка кабацкая.

Старинная песня

- Да, - согласился Тугодум, прочитав этот эпиграф. - "Прытость,

бодрость молодецкая и хмелинушка кабацкая" к Гриневу не подходит.

- А к Шванвичу это подходило самым наилучшим образом.

- Но почему же тогда, изменив сюжет и поставив в центр повести совсем

другого героя, Пушкин не подобрал к этим главам другие эпиграфы?

- Отчасти, я думаю, потому, что старый замысел изменился у него не

сразу. Он менялся постепенно, по мере того как менялся его герой. Эпиграф ко

второй главе Пушкин, вероятно, решил сохранить, потому что он отчасти

отражал кабацкий загул Петруши с встреченным им по дороге в Белогорскую

крепость Зуриным. Так что этот мотив тут не слишком мешал. Он не приходил в

противоречие с содержанием второй главы. А эпиграф из Княжнина, я думаю,

Пушкин решил сохранить, слегка его видоизменив и приспособив для своих

целей, потому что, как я тебе уже говорил, ему очень важен был последний

вопрос, прозвучавший в реплике героя княжнинской комедии: "Да кто его отец?"

- Я не понял, - сказал Тугодум, - что вы имели в виду, когда сказали,

что замысел у Пушкина менялся не сразу, а постепенно?

- Я имел в виду, - пояснил я, - что пока что мы с тобой исследовали

только одну сторону дела. На примере пушкинской "Капитанской дочки" я

пытался показать тебе, как сюжет взаимодействует с характерами героев

произведения, помогает этим характерам выясниться, проявиться. Другая же

сторона сложного процесса построения, создания сюжета литературного

произведения состоит в том, что не только сюжет проявляет характер, но и

характер, проявляясь, все отчетливее вырисовываясь в сознании художника,

видоизменяет, ломает, а иногда так даже и взрывает первоначально придуманный

писателем или взятый им прямо из жизни сюжет.

Характер и сюжет

Я, по-моему, однажды уже рассказывал, как какая-то знакомая Льва

Николаевича Толстого упрекнула его в том, что он очень жестоко поступил с

Анной Карениной, заставив ее броситься под поезд. А Толстой в ответ

рассказал, как Пушкин удивил одного из своих друзей.

- Представь, - сказал он ему, - какую штуку удрала со мной Татьяна! Она

замуж вышла. Этого я никак не ожидал от нее.

Рассказав своей собеседнице эту историю про Пушкина, Толстой заключил:

- То же самое и я могу сказать про Анну Каренину.

И добавил:

- Вообще, герои и героини мои делают иногда такие штуки, каких я не

желал бы.

Легче всего предположить, что, отвечая так своей читательнице, Толстой

просто пошутил. Вернее - отшутился, чтобы не вдаваться в долгие объяснения

насчет того, почему он кинул свою героиню под паровоз. Такой же шуткой могли

быть и знаменитые слова Пушкина про Татьяну, которая вопреки его авторским

намерениям вдруг выскочила замуж за генерала.

На самом деле, однако, ни Пушкин, ни Толстой даже и не думали шутить.

Они говорили чистую правду.

В 1930 году в Ленинграде вышла небольшая книжечка. Она называлась: "Как

мы пишем". Составлена она была из рассказов самых разных писателей о своей

работе. В числе ее авторов были Горький, Зощенко, Алексей Толстой, Тынянов,

Константин Федин, Ольга Форш, Вячеслав Шишков и многие другие из самых

крупных тогдашних наших писателей. Собственно, это были даже не рассказы, а

- ответы на анкету.

Люди, задумавшие эту книжку, разослали разным писателям анкету,

состоявшую из шестнадцати вопросов. Вопросы там были самые разные. Например,

такие: "Каким материалом преимущественно пользуетесь (автобиографическим,

книжным, наблюдениями и записями)?.. Когда работаете: утром, вечером, ночью?

Сколько часов в день?.. Техника письма: карандаш, перо или пишущая

машинка?.. Много ли вычеркиваете в окончательной редакции?.. Примерная

производительность - в листах в месяц?.."

Каждый из опрашиваемых на все эти вопросы отвечал, естественно,

по-своему. И ответы были получены самые разные. Выяснилось, что у одних

писателей производительность высокая, а у других, наоборот, крайне низкая.

Одни любят работать ночью, другие, наоборот, садятся за письменный стол с

утра пораньше. Одни пользуются пишущей машинкой, другие предпочитают огрызок

карандаша... Но был в этой анкете один вопрос, на который самые разные

писатели ответили на удивление одинаково.

Вопрос этот был такой:

"Составляете ли предварительный план и как он меняется?"

Вот некоторые из ответов на этот вопрос.

ОТВЕТ А. М. ГОРЬКОГО

Плана никогда не делаю, план создается сам собою в процессе работы, его

вырабатывают сами герои. Нахожу, что действующим лицам нельзя подсказывать,

как они должны вести себя. У каждого из них есть своя биологическая воля.

ОТВЕТ АЛЕКСЕЯ ТОЛСТОГО.

Я никогда не составляю плана. Если составлю, то с первых страниц начну

писать не то, что в плане. План для меня лишь руководящая идея, вехи, по

которым двигаются действующие лица. План, как заранее проработанное

архитектоническое сооружение, разбитый на части, главы, детали и пр., -

бессмысленная затея, и я не верю тем, кто утверждает, что работает по

плану...

Писать роман, повесть (крупное произведение) - значит жить вместе с

вашими персонажами. Их выдумываешь, но они должны ожить, и, оживая, они

часто желают поступать не так, как вам хотелось бы.