Коррупция в постсоветской России: возможное средство модернизации?

Высокую актуальность в современных условиях приобретает исследование проблем, препятствующих формированию в Российской Федерации свободного демократического общества. Уход от авторитаризма и переход в новую качественную фазу развития российского государства связан с преодолением множества институциональных и ценностных барьеров, одним из которых является коррупция, стагнирующая модернизационные процессы. Однако корни коррупции изучены достаточно слабо и вследствие этого ее уровень, несмотря на предпринимавшиеся государством и обществом меры, продолжает увеличиваться.

Незаконные схемы, основывающиеся на использовании служебного положения чиновниками различных уровней, подрывают доверие граждан к социальным и политическим институтам, угрожают эффективной реализации норм права, что ухудшает моральный и нравственный климат в обществе. Коррупция противоречит основным общечеловеческим ценностям, то есть выступает в роли антиценности. Коррупционные преступные действия приводят к созданию социально-экономической ситуации, при которой процветают только коррумпированные компании, отсутствует результативная научно-исследовательская деятельность, снижена значимость нужных для общества профессий.

Наибольшему развитию коррупции в органах власти способствует закрытость процедур принятия управленческих решений, процесса и контроля их реализации, а также неосведомленность общества, вследствие чего коррупция предстает как один из механизмов деформации политических ценностей цивилизованного общества, феномен «социального высокомерия», признак неравноправности общественных групп.

Ряд исследований, посвящённых теме коррупции, фиксируют неуклонный рост её объёма. По данным фонда Индем, в 2001 г. средний размер взятки составил 1817 руб., а через четыре года он увеличился уже до 2780 руб. Общий денежный объём коррупции составлял 316 млрд. долларов, сумма взяток в 2,66 раза превосходила бюджет страны [4]. В 2008 г. средний размер взятки в Российской Федерации, по данным Департамента экономической безопасности, составлял порядка 9000 рублей, в 2011-2012 гг. средний размер взятки насчитывал, по информации МВД, 300000 руб., общий объём вращающихся в коррупционной сфере денег равен 52,6 % ВВП страны [5, с. 28].

Использование служебного положения в личных целях принимает всё более специфические и изощрённые формы, о чём свидетельствует исследование А.Леденёвой и С.Шекшни, проведённое в 2010 г. с целью выявления неформальных коррупционных практик и их типологии в отношениях бизнеса и органов власти. Исследователи опросили руководителей 110 российских и зарубежных компаний, работающих в разных регионах России, и обнаружили шесть коррупционных схем:

1) «Динозавры» – это получение комиссионных или других материальных выгод от кандидатов на работу, сдача в аренду производственных и корпоративных офисных площадей или оборудования в личных целях, выплата завышенного вознаграждения «нужным» членам совета директоров. Данные феномены остались с 1990-х гг. и слабо распространены;

2) «Хищники» – вымогание денег у бизнеса органами государственного контроля;

3) «Черный нал» – получение государственным лицом доли в бизнесе, поездки за рубеж, лечения и т.п.;

4) «Грызуны» – личное обогащение за счёт компании (приобретение автомобилей, организация личных поездок, получение больших комиссионных, дорогих подарков);

5) «Пингвины» – найм родственников, использование поставщиков, находящихся в дружественных отношениях с руководством, выигрыш тендера и пр. Практически не воспринимается как форма коррупции даже самими предпринимателями. Данная форма специфически присуща России;

6) «Крючки» – использование рычагов воздействия на ответственных лиц, партнёров и сотрудников путём сбора компромата и конфиденциальной информации [3, с.15-20].

Сложившаяся ситуация противоположна теории рациональной бюрократии М. Вебера: рациональные-правовые системы, имеющие в основе институционализированные правила функционирования, формируются после преодоления патримониализма с доминированием межличностных отношений и традиционных форм власти [1]. Коррупция может существовать только в системах первого рода, поскольку в системах второго она неотделима от самой ткани процесса управления. При её широком распространении происходит недопустимое смешение формального и неформального: механизмы, необходимые для реализации демократически-правовых идеалов, либо разрушаются изнутри, либо превращаются в полностью противоположные. Если формальные институты способствуют функционированию рационально-легального типа господства, то неформальные – традиционного господства, ориентированного на экстенсивные методы хозяйствования, снижающие модернизационный потенциал общества.

Можно, однако, предположить, что коррупция не разрушает, а укрепляет вертикаль отношений. Взятка (использование служебного положения в личных целях) может выступать как результат дарованных свыше привилегий на получение «второй зарплаты». Вышестоящее руководство предоставляет представителю органов власти привилегию нелегального сбора ресурсов с находящихся статусно ниже индивидов в обмен на полную лояльность и отчисление доли нелегальных доходов. Такая ситуация только усиливает административную структуру, создавая материальную заинтересованность в точном исполнении директив начальства. Дополнительным фактором интеграции государственных структур выступает контроль: малейшее проявление нелояльности грозит взяточнику не просто лишением поста, но также судебным преследованием, тюремным заключением, невозможностью дальнейшего трудоустройства и депривацией семьи [2, с.134]. Системная коррупция выступает неформальным институтом, чрезвычайно эффективным для административного управления и проведения политических репрессий. Коррупция интегрирует властные структуры, но дезинтегрирует общество в целом, разделяя его на властных и подвластных, что может создать иллюзию социальной стабильности для членов политической элиты.

Происходит деградация управленческой культуры: она нацеливается только на сиюминутную выгоду, искажая сознание индивидов. Теоретически можно говорить о формировании типа «коррумпированной личности», типичными характеристиками которого будут прислуживание клановым и корпоративным выгодам в ущерб социальным интересам; рентоориентированное поведение, эгоизм; неспособность проводить долгосрочное стратегическое планирование и целеполагание, невозможность выхода за пределы коротких политических, экономических и социальных сценариев; неприязнь к творческому и оригинальному; «серость» человеческой личности; потеря нитей управления обществом и забюрократизированность. Конечным и печальным результатом может стать паралич системы управления и глобальный социетальный кризис в стране. То есть коррупция, в конечном счёте, играет роль антимодернизационного фактора развития.

Модернизация не может ограничиться институциональными подвижками, она должна затронуть и сознание граждан страны. Поэтому переход от хаотической аномии идеалов и норм к аксиологической дифференциации и плюрализму мнений поспособствует преодолению забюрократизированности управления и очищению государственных отношений от коррупционных схем. Ценностная интеграция вытеснит незаконные отношения, сформирует целенаправленный курс политического развития и разрешит конфликт между различными социальными силами.

Литература: 1. Вебер, М. Политика как призвание и профессия // Избранные произведения: Пер. с нем. / Сост., общ. ред. и послесл. Ю.Н.Давыдова; Предисл. П.П.Гайденко. – М.: Прогресс, 1990. – с. 643-706. 2. Дарден, К. Целостность коррумпированных государств: взяточничество как неформальный институт управления // ПРОГНОЗИΣ. – 2009. – № 2. – с. 109-135. 3. Леденёва А., Шекшня С. Бизнес в России: неформальные практики и антикоррупционные стратегии. Париж: Французский институт международных отношений, 2011. – 27 с. 4. Диагностика российской коррупции 2005 // Региональный общественный фонд «Информатика для демократии» [Электронный ресурс]. – Режим доступа: (http://www.indem.ru/corrupt/2005diag_press.htm) 5. Коррупция в России: независимый годовой доклад Всероссийской антикоррупционной общественной приёмной «Чистые руки». М.: Ассоциация Адвокатов России за Права Человека, 2012. – 33 с.

Кузьминчук Анна

Уральский федеральный университет имени Б.Н. Ельцина

(Россия, Екатеринбург)