56 История финансовых пирамид и денежных мании

времени. Сразу после своего позора тот уединился в своем поме- щичьем доме во Френе, где среди строгих, но милых его сердцу философских изысканий он позабыл об интригах презренного двора. Сам Ло и шевалье де Конфлан, дворянин из окружения ре- гента, были отправлены на дилижансе с приказом доставить быв- шего канцлера в Париж. д'Агессо согласился оказать посильное содействие вопреки совету своих друзей, полагавших, что ему не следует принимать никакие призывы вернуться в учреждение, по- сланником которого является Ло. По его прибытии в Париж пя- терым членам парламента было решено присвоить звание интенданта финансов, а 1 июня вышло распоряжение об отмене закона, запрещающего накапливать монеты на сумму более пяти- сот ливров. Всем разрешили иметь столько металлических денег, сколько хочется. Чтобы изъять из обращения старые банкноты, было напечатано двадцать пять миллионов новыми, обеспечен- ными доходными статьями города Парижа. Старые банкноты при- нимали в среднем за двадцать пять процентов от номинала*. Изъятые банкноты были публично сожжены перед зданием мэ- рии. Большинство новых банкнот были десятиливровыми, и 10 июня банк открылся вновь, имея в своем резерве серебряные мо- неты в количестве, достаточном для их обмена.

Эти меры существенно разрядили ситуацию. Все население Парижа устремилось в банк, чтобы обратить свои поскуднев- шие сбережения в монету, и, поскольку серебра не стало хватать, им платили медью. Очень немногие жаловались на то, что такая ноша слишком тяжела, несмотря на то, что можно было посто- янно наблюдать, как эти бедняги с трудом тащатся, потея, по улицам, нагруженные сверх меры монетами, обменянными на пятьдесят ливров. Толпы, окружавшие банк, были столь огром- ными, что чуть ли не каждый день кто-нибудь оказывался задав- ленным насмерть. 9 июля толпа была такой густой и шумной, что гвардейцы, охранявшие вход в парк Мазарен, закрыли воро- та и отказались впустить кого-либо. Толпа пришла в ярость и сквозь ограду забросала солдат камнями. Последние, разъярив-

* Обмен производился в соответствии со строгой шкалой. Коэффициент обмена зависел от источника получения банкнот. Например, те, кто получил банкноты в качестве ежегодной ренты, обменивал их 1:1, а те, кто не мог указать источник получения банкнот, терял 95% стоимости. Прим. перев.

МИССИСИПСКИИ ПЛАН 57

шись в свою очередь, пригрозили открыть огонь. В этот момент в одного из них попал камень, и он, вскинув ружье, выстрелил в толпу. Один человек был убит на месте, другой - тяжело ранен. В любую секунду мог начаться штурм банка, но ворота в парк Мазарен были открыты, и толпа увидела целый отряд солдат со штыками, примкнутыми к ружьям, и довольствовалась тем, что выразила свое негодование стенаниями и свистом.

Восемь дней спустя народу собралось столько, что пятнадцать человек задавили насмерть у дверей банка. Люди были настолько возмущены, что положили три трупа на носилки и в количестве семи или восьми тысяч отправились в парк Пале Рояль, дабы показать регенту те несчастья, которые он и Ло навлекли на страну. Кучер Ло, сидевший на козлах кареты хозяина во внутреннем дворе дворца, проявил скорее рвение, нежели благоразумие, и, недовольный оскорблениями в адрес хозяина, сказал достаточно громко для того, чтобы его нечаянно услы-шали несколько человек, что все они мерзавцы и заслу-живают виселицы. Толпа немедленно напала на него и, ду-мая, что Ло находится в карете, разломала ее на куски. Опрометчивый кучер еле унес ноги. Больше никаких бесчинств не было. Появились войска, и толпа потихонь-ку рассосалась после заверений регента в том, что три тела, представленные на его обозрение, будут должным об-разом похоронены за его счет. Во время этой смуты прохо-дило заседание парламента, и его председатель вызва-лся пойти и посмотреть, в чем дело. Вернувшись, он сооб-щил заседающим, что карета Ло разломана толпой. Все одновременно повскакивали со своих мест и громко за-кричали от радости, а один парламентарий, более усердный в своей ненависти, чем остальные, воскликнул: «А самого Ло разорвали на части?»*

* Герцогиня Орлеанская рассказывает эту историю по-другому, но кто бы ни был прав, проявление подобных чувств в законодательном собрании нельзя считать особенно похвальным. Она пишет, что председатель настолько не по- мнил себя от радости, что его посетил поэтический дар и он крикнул сидящим в зале парламентариям: (Messieurs! Messieurs! bonne nouvelle! Le carosse de Lass est reduit en cannelle!»

(«Господа! Господа! Хорошая новость! Карету Ласса разбили вдребезги»). Прим. автора.