266 Алхимики и предсказатели

претензиям именно сего господина Делиля. В то время я ни- как его не поощрял, более того, я помогал человеку, рекомен- дованному мне одним влиятельным семейством данной провинции, преследовать Делиля за те или иные преступле- ния, в совершении коих он подозревался. Но после того, как этот человек, разгневанный на Делиля, однажды рассказал мне, что он сам несколько раз отвозил золото и серебро, сделанное тем из свинца и железа, ювелирам Ниццы, Экс-ан-Прованса и Авиньона, мое отношение к Делилю мало-помалу стало ме- няться. Позднее я познакомился с Делилем в доме одного из моих друзей. Чтобы доставить мне удовольствие, эта семья попросила Делиля поставить опыт в моем присутствии, на что он немедленно согласился. Я дал ему несколько железных гвоз- дей, которые он превратил в серебряные в камине перед шес- тью или семью заслуживающими доверия свидетелями. Я забрал сии превращенные гвозди с собой и отправил их вме- сте с моим раздающим милостыню Имберу, ювелиру из Экс- ан-Прованса, который, подвергнув их необходимым тестам, вернул их мне со словами, что они сделаны из очень хороше- го серебра. Этого, однако, мне показалось мало. Помня, как двумя годами ранее месье де Поншартрен намекнул мне, что если я проведу расследование деятельности Делиля, то окажу тем самым услугу его величеству, так я и решил сделать. Для этого я направил алхимику предписание приехать ко мне в Кастеллан. Он приехал, и я приставил к нему восемь-десять человек, которым велел пристально наблюдать за его руками. В присутствии всех нас он превратил два куска свинца в золо- то и серебро. Я отправил оба куска месье де Поншартрену, и он впоследствии сообщил мне в письме, лежащем сейчас пе- редо мной, что показал их опытнейшим ювелирам Парижа, которые единодушно идентифицировали их как чистейшее золото и серебро. После этого мое прежнее скверное мнение о Делиле было всерьез поколеблено. Еще больше оно пошат- нулось, когда он у меня на глазах выполнил пять или шесть трансмутаций в Сене и заставил меня выполнить превраще- ние собственноручно, а сам при этом ни к чему не прикасал- ся. Вы, сударь, читали письмо моего племянника Пьера Берара,

АЛХИМИКИ 267

члена Парижской оратории*, об эксперименте, проделанном им в Кастеллане, правдивость которого я удостоверяю насто- ящим письмом. Еще один мой племянник, господин Бурже, который был здесь три недели тому назад, проделал тот же самый эксперимент в моем присутствии, и о всех его обстоя- тельствах он подробно сообщит Вам в Париже при личной встрече. В моей епархии свидетелями означенных превраще- ний были около ста человек. Признаюсь, сударь, что после по- казаний стольких наблюдателей и заверений стольких ювелиров, равно как и неоднократных успешных эксперимен- тов, свидетелем коих был я сам, все мои предубеждения ис- чезли. Мои глаза убедили мой рассудок, а деяние моих рук развеяло иллюзии неосуществимости трансмутаций, прежде управлявшие моими помыслами.

Мне остается поделиться с Вами своими соображениями от- носительно его законопослушности. Он подозревается в трех вещах: во-первых, в том, что был замешан в одной криминаль- ной истории в Систроне и подделывал монеты королевства, во- вторых, в том, что он проигнорировал два охранных свидетельства, посланные ему королем, и в-третьих, в том, что он по-прежнему откладывает поездку ко двору для демонстра- ции своих способностей в присутствии короля. Вы можете убе- диться, сударь, что я ничего не утаиваю и не упускаю. Что касается дела в Систроне, то господин Делиль не раз уверял меня, что там он не совершил ничего противозаконного, да и вообще никогда не занимался ничем таким, что оскорбляло бы честь королевского подданного. Действительно, шесть или семь лет назад он был в Систроне с целью сбора трав, необходимых для изготовления его порошка, и жил в доме некоего Пелуза, которого считал честным человеком. Пелуза обвинили в под- делке луидоров, а поскольку Делиль был его постояльцем, его сочли вероятным сообщником хозяина. По этому абсолютно бездоказательному подозрению он был осужден за неявку в суд, что достаточно типично для судей, которые всегда очень суро- вы к отсутствующим на процессе. Во время моего пребывания

* Оратория — здесь: религиозное общество; члены оратории — ораторианцы. Прим. перев.