Глава XXI. КЕЛЬТЫ, ГЕРМАНЦЫ, ФРАКИЙЦЫ И ГЕТЫ

§169. Устойчивость доисторических элементов

В истории Европы влияние кельтов чувствовалось на протяжении почти двух веков: от завоевания Северной Италии в V в. до н. э. (Рим был осажден ок. 390 г.) до расхищения святилища Аполлона в Дельфах (ок. 279 г.) Вскоре после этого историческая судьба кельтов определилась: теснимые германскими племенами с одной стороны и Римом — с другой, они постепенно утрачивают былое могущество. Тем не менее, кельтская культура сохранила в высшей степени богатое и творческое наследие протоистории. Как мы увидим ниже, для понимания религии кельтов чрезвычайно важны свидетельства археологии.

Протокельтами были, возможно, создатели так называемой «культуры полей погребений с урнами» (Urnfield), возникшей в Центральной Европе прибл. между 1300 и 700 гг.1. Они жили в деревнях, занимаясь сельским хозяйством, использовали бронзу и сжигали мертвых. Первые миграции (X-IX вв.) привели их во Францию, Испанию и Британию. Между 700 и 600 гг. в Центральной Европе распространилась обработка железа — возникла гальштатская культура. Ей были свойственны ярко выраженное расслоение общества и разнообразие погребальных обрядов. Эти инновации, по-видимому, явились результатом иранского культурного влияния, принесенного киммерийцами (уроженцами Причерноморья)*35. Именно тогда у кельтов образовалась военная аристократия. Теперь мертвых (по крайней мере, вождей) не сжигали, а хоронили в погребальных курганах. При этом тело принято было возлагать на четырехколесную повозку вместе с оружием и прочими драгоценными предметами. К 500 г., во время второго железного века (La Tène) кельтский творческий гений достиг своего апогея. Золотые и серебряные изделия, бесчисленные предметы из железа, извле-

1 Культура названа так из-за способа погребения мертвых: их тела сжигали, и урну с пеплом хоронили на кладбище.

119

ченные в ходе раскопок, были охарактеризованы как «слава варварского мира, великий, пусть и ограниченный одной областью, вклад в европейскую культуру»2.

При крайней нехватке письменных источников, археологические свидетельства поистине бесценны. Благодаря раскопкам стало известно, что кельты придавали большое значение священному пространству, т.е. освященному согласно определенным правилам месту вокруг жертвенного алтаря (как мы увидим ниже, древние авторы донесли до нас сведения о ритуальном разграничении пространства и о символизме Центра Мира; ирландская мифология также говорит об этом). Опять-таки благодаря раскопкам мы знаем, что кельты оставляли приношения различных типов в особых колодцах от 2 до 3 м глубиной. Так же, как греческий brothros или римский mundus, эти ритуальные ямы обеспечивали общение с божествами подземного мира. Такие колодцы засвидетельствованы уже со II тысячелетия до н. э.; иногда в них находят богато украшенные церемониальные котлы, полные золотых и серебряных изделий3 (память о таких колодцах, связанных с потусторонним миром, и о подземных сокровищах сохранилась в кельтском фольклоре и в средневековых легендах).

Не менее важно археологическое подтверждение распространенности и устойчивости культа черепов. Начиная от орнаментированных стилизованными головами известняковых цилиндров из Йоркшира, восходящих к XVIII в. до н.э., черепа и изображения «отрубленных голов» обнаруживаются во всех населенных кельтскими племенами регионах вплоть до средних веков. Археологи находят черепа, оставленные в нишах или замурованные в стенах святилищ, головы, высеченные из камня, и бесчисленные деревянные, затопленные в источниках. Религиозную значимость черепа (головы) подчеркивали еще классические авторы. При всех запретах Церкви, почитание «отрубленных голов» занимает важное место в средневековых легендах, а также в британском и ирландском фольклоре4. Речь идет, без сомнения, о культе, который уходил корнями в доисторический период и продержался во многих азиатских культурах вплоть до XIX в.5 Исходная магико-религиозная значимость «отрубленной головы» подкреплялась верой в то, что череп — первейший источник semen virili [мужского семени] и вместилище духа. У кельтов именно череп считался средоточием некоей священной силы, божественной по происхождению, которая защищала че-

2Anne Ross. Pagan Celtic Britain, p. 35. См. также ряд репродукций в кн.: J.J. Hatt. Les Celtes et les GalloRomains, p. 101 sq.

3Stuart Piggott. Ancient Europe, p. 215 sq.; idem. The Druids, p. 62 sq.

4См.: Anne Ross. Op.cit., pp. 97-164, fig. 25-86; pl. 1-23.

5Ср.: Eliade. Le Yoga, pp. 299, 401-402; Le Chamanisme, p. 339 sq.

120

ловека от всяческих напастей и даровала здоровье, богатство и победу над врагами.

С одной стороны, археологические открытия указывают на древность кельтской культуры, с другой — свидетельствуют о преемственности некоторых центральных религиозных идей и обычаев от протоистории до средних веков. Многие из них восходят к базовым религиозным представлениям эпохи неолита, которые с давних пор были ассимилированы кельтами и частично вплетены в теологическую систему, уна-

следованную от их предков-индоевропейцев. Эта поразительная преемственность, обнаруженная археологами, позволяет специалистам по кельтской религии использовать поздние источники (в первую очередь, ирландские тексты, записанные между VI и VIII вв.), а также эпос и фольклор, сохранявшиеся в Ирландии до самого конца XIX в.

§170. Индоевропейское наследие

Древность кельтской культуры подтверждается и другими источниками. В Ирландии можно найти множество идей и обычаев, характерных для Древней Индии. Да и просодия в ирландском языке аналогична санскритской и хеттской; как утверждает Стюарт Пиггот, речь идет о «фрагментах общего наследия II тысячелетия»6. Так же, как и брахманы, друиды придавали огромное значение человеческой памяти (ср. §172). Старые ирландские законы были написаны в стихах, для большей легкости запоминания. Сходство между ирландскими и индийскими юридическими трактатами проявляется не только в форме и манере написания, но и в особенностях слога7. Вспомним и другие примеры индо-кельтского параллелизма: пост как подкрепление судебного ходатайства; магико-религиозное достоинство истины8; вкрапление в эпическую повествовательную прозу стихотворных фрагментов, особенно в диалогах; авторитет бардов и их близость к правителям9.

6The Druids, p. 88. Майлс Диллон считает, что у друидов сохранились индоевропейские обычаи и верования, которые просуществовали в гэльском мире вплоть до XVIII в., а в Индии наблюдаются и по сей день; ср.:

Myles Dillon. The Archaism of Irish Tradition, p. 246. См. также: idem. Celt and Aryan, p. 52 sq. Изучая ирландские и индийские погребальные обряды, Ханс Хартман утверждал, что структура ирландского менталитета гораздо ближе к древнеиндийской, чем к английской или германской; ср.: Der Totenkult in Irland, p. 207.

7D.A. Binchy. The Linguistic and Historical Value of the Irish Law Tracts, цит. в кн. : Dillon. The Archaism, p. 247.

8См. ССЫЛКИ В: Dillon. The Archaism, pp. 247, 253 sq. См. также: Celt and Aryan.

9G. Dumézil. Servius et la Fortune, p. 221 sq.; J.E. Caerwyn Williams. The Court Poet in Medieval Ireland, p. 99 sq. Аналогии этому, уточним, можно найти и в шумеро-аккадском мире, что объясняется контактами между индоевропейцами и народами Древнего Ближнего Востока. Ср. : Н. Wagner. Studies in Origins of Early Celtic Tradition, p. 6 sq. et passim.

121

Так как записывание священного знания было по обычаю запрещено, мы не располагаем ни одним автохтонным текстом по религии континентальных кельтов. Единственными источниками для нас служат несколько сообщений греко-латинских авторов и большое количество изображений на археологических памятниках, по преимуществу восходящих к галло-римской эпохе. Островные же кельты, сосредоточенные в Шотландии, Уэльсе и особенно в Ирландии, напротив, создали обширную эпическую литературу. Несмотря на тот факт, что она появилась уже после их обращения в христианство, эта литература большей частью продолжает еще дохристианскую мифологическую традицию; то же относится и к богатейшему ирландскому фольклору.

Сообщения классических авторов подтверждаются многочисленными ирландскими документами. Цезарь в своих «Записках о галльской войне» («De bello Gallico», VI, 13) утверждает, например, что у галлов существовало два привилегированных класса — друиды и воины — и третий, находящийся в подчинении,

— простой народ. Это — то самое трехчастное деление общества, отражающее уже знакомую нам индоевропейскую идеологию (§63). Мы находим его в Ирландии вскоре после христианизации: под властью правителя (*rig, фонетический эквивалент санскритского rāj, лат. reg) общество разделено на друидов, военную аристократию (flaith, дословно «власть», точный эквивалент санскритского kşatra) и простой народ, скотоводов (bo airig, «свободные люди» — airig, называвшиеся «владельцами коров» — bo)10.

Далее у нас будет возможность отметить и другие элементы индоевропейской религиозной системы, сохранившиеся у кельтов. Здесь лишь уточним, что «общность индоиранского и итало-кельтского наследия» объясняется «существованием могущественного класса жрецов, которые в неукоснительной чистоте сохраняли священные традиции»11. Что же касается трехчастной индоевропейской теологии, ее можно узнать в перечне богов у Цезаря. Став частью истории, она вновь возрождается в ирландской традиции. Жорж Дюмезиль и Ян де Фрис показали, что вожди легендарного племени Tuatha Dé Danann [племя богини Дану], на самом деле, — боги, исполняющие две первые функции, а племя фоморов, предыдущие обитатели острова, — третью12. Цезарь представляет кельтский пантеон в interpretatio romana. «Из богов они превыше всего почитают Меркурия. Он имеет больше, чем все другие боги, изображений; его считают изобретателем

10 G. Dumézil. L'idéologie tripartie des Indo-Européens, p. 11.

E. Benveniste. Le vocabulaire des institutions indo-européennes, II, p. 10. Ср. ниже: прим. 38, ссылка на Вандриеса.

12 Ср.: Dumézil. Mythe et Epopée, I, p. 289; Jan de Vries. La religion des Celtes, p. 157 sq.

122

всех искусств; он же признается указывателем дорог и проводником в путешествиях; думают также, что он очень содействует наживе денег и торговым делам. Вслед за ним они почитают Аполлона, Марса, Юпитера и Минерву. Об этих божествах они имеют приблизительно такие же представления, как остальные народы:

Аполлон прогоняет болезни, Минерва учит начаткам ремесел и искусств, Юпитер имеет верховную власть над небожителями, Mapс руководит войной» (B.G. VI, 17)*36.

Достоверность, а следовательно, и ценность этой interpretatìo romana кельтского пантеона многократно ставились под сомнение. Однако Цезарь достаточно хорошо знал нравы и верования кельтов. До начала своей кампании в Трансальпийской Галлии он уже был проконсулом Галлии Цизальпийской. Но так как нам ничего не известно о мифологии континентальных кельтов, трудно понять, о каких же богах говорил Цезарь. Странно, что он не ставит «Юпитера» во главу перечня. Вполне вероятно, что Великий Небесный Бог потерял свое первенство в представлениях жителей городов, находившихся под средиземноморским влиянием, по меньшей мере, четыре века. Подобные явления известны повсеместно в истории религий — как на Древнем Ближнем Востоке (ср. §48 и сл.), так и в ведической Индии (§62) или у древних германцев (§176). Однако колонны, получившие название «Юпитер-гигант» (воздвигнутые некоторыми германскими племенами), которые особенно часто встречаются в районе между Рейном, Мозелем и Соной, продолжают традиции архаического символизма, а именно, выражают понятие о некоем Высшем Небесном Существе. Отметим прежде всего, что эти колонны ставились не во славу военных побед, как триумфальные колонны Траяна и Марка Аврелия. Их ставили не на форуме или посреди улиц, но вдали от городов. К тому же этот кельтский Юпитер довольно часто изображался с колесом13, а оно играет важную роль в представлениях кельтов. Колесо с четырьмя спицами символизирует астрономический год, смену четырех сезонов. Слова, обозначающие «год» и «колесо» в кельтских языках, совпадают14. Как точно подметил Вернер Мюллер, кельтский Юпитер является небесным богом-космократом, хозяином года, и колонна символизирует axis mundi. С другой стороны, ирландские тексты говорят о Дагда, «добром боге», и его принято отождествлять с тем галльским богом, которого Цезарь обозначил теонимом «Юпитер»15.

13См. указания в: Werner Müller. Die Jupitergigantensäulen und ihre Verwandten, p. 46 sq.

14Ср. примеры, приведенные в: Müller. Ор.cit., p. 52 sq. Символические изображения года (annus) в виде человека, держащего колесо с четырьмя или двенадцатью спицами, встречаются и в средние века; см. репродукции в: Müller, р. 51.

15Jan de Vries. Ор.cit., p. 45 sq.

123

Археология подтверждает слова Цезаря о необычайной популярности «Меркурия: найдено более 200 статуй и барельефов, а также почти 500 надписей, посвященных этому богу. Его галльское имя неизвестно, но вполне вероятно, что это Луг, бог, занимавший важное место в пантеоне островных кельтов. Многие города названы в честь Луга (ср. Лугдунум — Лион), а в Ирландии отмечали его праздник — доказательство того, что он был известен во всех кельтских странах. В ирландских текстах Луг представлен как предводитель воинства, прибегающий к магии на поле боя, но также и как большой поэт, и мифический предок одного влиятельного племени. Эти черты сближают его с Одином-Вотаном, которого Тацит также называл «Меркурием». Отсюда мы можем заключить, что Луг воплощает идею верховной власти в магическом и военном аспектах; он силен и грозен, но покровительствует как воинам, так и бардам и чародеям. Подобно Одину-Вотану (§175), Луг обладает особыми магическими и духовными способностями, что объясняет причину его отождествления с Меркурием-Гермесом16.

Марсу, как пишет Цезарь (B.G. VI, 17), галлы перед сражением посвящают «будущую военную добычу, а после победы приносят в жертву все захваченное живым, остальную же добычу сносят в одно место». Нам неизвестно кельтское имя этого бога войны. Многочисленные надписи, посвященные Марсу, часто содержат обращения: Albioriz, «Царь мира», Rigisamos, «Всецарственный», Caturix, «Царь воинств», Camulus, «Могущественный», Segomo, «Победоносный» и т.д. Некоторые из надписей неразборчивы, но даже если мы можем их прочитать, это не увеличивает наших познаний. То же самое можно сказать и о надписях, посвященных Гераклу, коих сохранилось более ста. Так же, как и относящиеся к Марсу, они указывают лишь на существование некоего бога войны.

Если принимать во внимание другие сведения, образ этого бога оказывается более сложным. По словам греческого историка Лукиана из Самосаты (II в. н.э.), кельтское имя Геракла было Огмий (Ogmios), Лукиан дает его изображение: лысый морщинистый старик тянет за собой множество мужчин и женщин, прикрепленных к его языку цепочками из золота и янтаря. Люди прикованы не накрепко, но не пытаются убежать и следуют за ним, «веселые и радостные, воздавая ему хвалы». Житель той местности объяснил Лукиану смысл изображения: кельты считают покровителем красноречия не Гермеса, как греки, а Геракла, «ибо Геракл гораздо сильнее» (Lucian. Heracles, 1-7). Этот текст вызвал множество противоречивых толкований17. Прикованных людей срав-

16Ян де Фрис (цит. соч., стр. 62) добавляет: «Не надо забывать, что такое сближение проясняет всего лишь одну подробность этого крайне сложного образа».

17Некоторые из них оспорены в кн.: F. Le Roux. Le Dieux celtique aux liens: de l'Ogmios de Lucien a l'Ogmios de Dürer, p. 216 sq.; J. de Vries. Ор.cit., p. 73 sq.

124

нивали с марутами, сопровождающими Индру, или с воинством эйнхериев, следующим за Одином-Вотаном (Jan de Vries). С другой стороны, Огмия сопоставляли с Варуной, «мастером пут» (F. Le Roux). Возможно, этот «кельтский Mapс» воспринял некоторые черты, свойственные Верховному Богу-Магу, усиливая, таким

образом, свои функции психопомпа (как мы увидим в § 175, Один у германцев, напротив, частично вытеснил бога войны). Огмию в эпической литературе Ирландии соответствует бог Огма, воин. Но ему приписывают также изобретение так называемого «огамического письма», что опять-таки свидетельствует о слиянии в его образе воинской силы и «знания» одинического типа.

Цезарь представляет «Аполлона» как бога-врачевателя. Его галльское имя неизвестно, но относящиеся к нему в надписях эпитеты, в общем, подтверждают его репутацию целителя. Так, ирландские тексты говорят о Диан Кехте, который лечит и воскрешает племя богини Дану (Tuatha Dé Danann); он упоминается к тому же в одной древней формуле экзорцизма. Его имя стоит рядом с именем Гоибниу, бога-кузнеца. Таким образом, этого «Аполлона» можно квалифицировать как представителя богов третьей функции (Дюмезиль). Что касается «Минервы» (галльское имя которой нам также неизвестно), Цезарь описывает ее как богиню ремесел (выполняющую, опять-таки, третью функцию). Ее принято отождествлять с Бригантией, дочерью Дагда, покровительницей поэтов, кузнецов и врачевателей.

§171. Можно ли восстановить кельтский пантеон?

Пантеон, дошедший до нас в interpretatio romana Цезаря, камуфлирует некую религиозную реальность, лишь частично доступную нам благодаря сравнению с традициями островных кельтов. Теонимы, содержащиеся в надписях и на памятниках галло-римской эпохи, в большинстве своем — всего лишь описательные или топографические эпитеты богов этого пантеона: некоторые ученые ошибочно посчитали их именами самостоятельных божеств.

Единственная дошедшая до нас информация о галльских именах богов содержится у римского поэта Лукана (I в. н.э.). Он пишет о тех, что «приносят кровавые жертвы на алтарях дикого Тевтата, ужасного Езуса и Тараниса, что не добрее скифской Дианы»*37 («Фарсалия», I, 444-446). Подлинность этих имен подтверждается надписями галло-римского периода, упоминающими Езуса, Таранукуса (или Юпитера Таранукуса) и Марса Тутатиса. Автор одного средневекового комментария18 попытался истолковать эти надписи, но его толкования про-

18 Commenta Bernensia, приведено в: J. Zwicker. Fontes historiae religiois Celticae, I, p. 51 sq.

125

тиворечивы. Однако комментарий содержит точные сведения о видах жертвоприношений, приличествующих каждому божеству: в честь Тевтата человека надлежало утопить в чане с водой; для Езуса жертву подвешивали на дерево и выпускали из нее кровь; Таранис, «владыка воинств и величайший из всех небесных богов», требовал сожжения жертвы в деревянном коробе.

На одном из рельефов «котла из Гундеструпа» изображен разряженный персонаж, опускающий человека вниз головой в котел. Множество пеших воинов приближается к котлу; над ними — удаляющиеся всадники. Ян де Фрис (цит. соч., стр. 55) полагает, что речь идет об обряде инициации, не имеющем отношения к Тевтату (ирландская эпическая поэзия неоднократно возвращается к сюжету о царе, который, пытаясь спастись от пожара, прыгнул в чан с водой и утонул в нем). Наверняка имеется в виду ритуал, предполагавший человеческие жертвоприношения19. С XVIII в. имя Тевтат принято переводить как «Отец племени». Для жизни племени этот бог, несомненно, имел большое значение; он был покровителем войны, но его функции сложнее, чем простая помощь воинам20.

Что касается Тараниса, смысл его имени ясен. Оно происходит от корня *taran, «гром». Вторая форма его имени, Танарос, сближает этого бога с германским Донаром21. Так же, как и Донара, его отождествляли с Юпитером. Таким образом, вполне возможно, что колонны Юпитера-гиганта были посвящены Таранису, Громовержцу, древнему кельтскому богу неба. Среди имен собственных встречается теоним Езус, но его этимология неясна22. На барельефах двух алтарей Езус изображен ударяющим по дереву; говорит ли это о жертвоприношении через повешение? Ян де Фрис считает, что Езус был галльским богом, сопоставимым с Одином скандинавов23. На самом деле, мы ничего не знаем точно.

19М.Л. Сьештедт проводит несколько континентальных параллелей: Dieux et Héros des Celtes (p. 75). По мнению К. Рампу, эти жертвоприношения, совершавшиеся при смене царствования или целого цикла царствований, имели целью возрождение одряхлевшего времени (они, действительно, были приурочены к определенным календарным датам); ср.: La mort sacrificielle du Roi, p. 217.

20Duval. Teutates, Esus, Taranis, p. 50; Les Dieux de la Gaule, p. 29 sq. (бог войны); по мнению Яна де Фриса,

он «мог быть как Меркурием, так и Марсом» (р. 53); Дж. Дж. Хэтт приписывает ему «двойной облик, то воинственный, то мирный»; ср.: Essai sur l'évolution de la religion gauloise, p. 90.

21Ср.: H.Birkhan. Germanen und Kelten, I, pp. 310 sq., 313 sq.

22Ян де Фрис связывает его с корнем *eis, что близко по смыслу к понятиям «энергия», «страсть» (ор. cit. р. 106).

23Ор. cit. р. 108; о том же : Duval. Teutates, p. 51 sq.; Les Dieux de la Gaule, pp. 34—35. Ср. также: Hatt. Essai, p. 97 sq. (малоубедительно).

126

Скульптура, иконография и надписи дают нам также имена и изображения других галло-римских богов. В некоторых случаях удается определить их особенности и религиозные функции благодаря мифологии, закамуфлированной в традициях островных кельтов. Но именно из-за консервативных тенденций,

характерных для кельтской религии, результаты такого анализа часто оказываются неопределенными. Приведем знаменитый пример — барельеф Цернунна [Cernunnos], представляющий старика, возможно, лысого, с ушами и рогами оленя. Этот барельеф всегда сравнивали с одним из «сюжетов» на котле из Гундеструпа: человек, увенчанный рогами оленя, сидит в позе, ошибочно называемой «позой Будды», и держит в одной руке ожерелье, в другой — змею с головой овна; его окружают дикие звери, и среди них — прекрасный олень. Сходные рисунки находят и в Британии24. Известно, что иконография и религиозный символизм оленя архаичны. В Вал Камонике*38 было обнаружено восходящее к IV в. до н.э изображение бога с рогами оленя и рогатой змеи. Но как мы уже видели (§5), «Великий волшебник» или «Владыка зверей» из пещеры Трех Братьев также имел оленью голову с огромными разветвленными рогами. Следовательно, можно было бы отнести Цернунна к типу богов — владык диких зверей25.

Религиозный символизм оленя вообще крайне сложен. С одной стороны, в доисторическую эпоху на огромной территории от Китая до Западной Европы олень, периодически сбрасывающий и обновляющий рога26, был символом повторяющегося творения и renovatio. С другой стороны, олень считался мифическим предком кельтов и германцев27. К тому же он был одним из общепризнанных символов плодородия, а также погребальным животным, путеводящим мертвых. Был он и излюбленной добычей королей и героев: его умерщвление на охоте символически отождествлялось с трагической смертью самого героя28. Поэтому вполне вероятно, что Цернунн, наряду с функциями Владыки диких зверей, обладал и другими, особенными. Достаточно вспомнить о долгой и тяжелой борьбе, которую Церковь вела против ритуального переряживания в оленя (cervulo faceré), и нам станет ясно, какой религиозной значимостью обладал в народных кругах олень (излюбленная добыча военной аристократии!).

Пример с Цернунном показывает, как трудно дать правильное толкование многозначному религиозному комплексу при отсутствии его

24A.Ross. Op.cit., p. 104 sq.

25См. легенды, приведенные в: A. Ross, p. 183.

26Ср.: Images et Symboles, p. 216. О религиозном значении оленя см.: De Zalmoxis à Gengis Khan, p. 146 sq.

27Ср.: Otto Höffler. Siegfried, Arminius und der Symbolik, p. 32 sq. и прим. 66-94.

28Ср.: De Zalmoxis, p. 146 sq.; H. Birkhan, p. 454 sq.

127

собственного мифо-ритуального контекста. Мы сталкиваемся с подобной же проблемой при попытке анализировать археологические сведения, касающиеся женских божеств. Большое количество найденных статуй и ex voto [вотивных предметов] подтверждает их важность для кельтов, но это единственное, о чем можно говорить с уверенностью. Пластические изображения Maires и Matronae отмечают их свойства как богинь плодородия и материнства (корзина с плодами, рог изобилия; дети в утробе или на коленях и т.д.). Как пишет Камиль Жюльян, это были, возможно, «божества безымянные и в то же время обладающие множеством имен; божества, которых не называли по имени, но давали им множество эпитетов»29. Между тем, в островных текстах содержатся важные детали. Одна богиня считалась матерью всех богов: Дану в Ирландии, Дон в Уэльсе. Кроме того, царем Ирландии (Эриу) можно было стать, лишь сочетавшись браком с богиней-покровительницей, носящей то же имя; иными словами, получить доступ к царской власти можно было лишь через иерогамию с богиней Земли. Этот мифо-ритуальный сценарий представляет собой одну из наиболее распространенных тем в ирландской литературе30.

Возможно, речь идет об одной из ближневосточных вариаций на ту же тему: священный брак между Богом Неба (или грозы, или солнца) и Матерью-Землей, которых олицетворяли правитель и храмовая рабыня. Такая иерогамия должна была на какое-то время обеспечить плодородие края и благополучие царствования. Пережитки древнего наследия сохранились в ирландском обряде посвящения на царство, дошедшем до XII в.: на глазах у своих подданных король совокуплялся с белой кобылой, мясо которой после этого варили и разделяли между королем и его дружиной 31. Иными словами, верховная власть закреплялась посредством иерогамии между королем и Матерью-Землей в образе лошади. Так, галльская богиня Эпона (Regina) изображалась верхом на лошади или рядом с одной или несколькими лошадьми. Эпону принято считать Богиней-Матерью, одновременно исполняющей функции психопомпа32 *39; в Ирландии ей соответствовала Рианнун (*Rigantona, «Царица»), символом которой также была лошадь33.

29Camille Jullian. Histoire de la Gaule, VI, p. 42, n. 2; цит. в кн.: Duval. Les dieux, p. 57.

30См.: Proinsias Mac Cana. Aspects of the Theme of King and Goddess in Irish Literature; Rachel Bromwich. Celtic Dynastic Themes and the Breton Law.

31Geraldus Cambrensis. Topographia Hibernica; Ф.Р. Шредер первым сблизил этот обычай с ведическим ритуалом ашвамедха; ср.: Ein altirischer Krönungsritus und das indogermanische Rossopfer.

32Ср.: H. Hubert,. Le mythe d'Epona.

33J. Gricourt. Epona-Rhiannon-Macha, p. 25 sq.

128

Как иконографическая традиция Британии эпохи римского владычества, так и местная литература предпочитают изображать богинь-матерей в виде триад. Наиболее известны три Махи, представляющие бо-