гиню-покровительницу столицы Ольстера34. Для того, чтобы наследовать трон, необходимо было возлечь с одной из Мах. Иногда богиня являлась в образе ужасной старухи, предлагая разделить ложе с молодым героем. Но как только они оказывались рядом, старуха превращалась в девушку удивительной красоты. Женившись на ней, герой получал царскую власть35. Мифо-ритуальный сюжет о метаморфозе после поцелуя, который мы находим в бретонских романах о Граале, был известен еще в Индии во времена брахман36. У героини эпоса королевы Медб — множество возлюбленных; по-видимому, она принадлежала всем королям Ирландии. Однако необходимо добавить, что в кельтском обществе женщина пользовалась значительной свободой, религиозным и сакральным престижем. Обряд кувады*40, засвидетельствованный в Европе лишь у кельтов и басков (доиндоевропейское население), подчеркивает религиозно-магическое достоинство женщины. Наряду с прочими архаичными обычаями (определенные погребальные обряды, мифология смерти и т.д.), кувада указывает на живучесть доиндоевропейских элементов, принадлежащих, по-видимому, автохтонному населению неолитической Европы.

Богини кельтов, так же, как германцев, обладали функциями божеств-покровителей плодородия, войны, судьбы и удачи, что хотя бы частично доказывает существование общего индоевропейского наследия37. Этот религиозный комплекс, восходящий к доисторическому периоду Европы и к протоистории кельтов, веками испытывал на себе средиземноморское, римское влияние (точнее — синкретизма эллинистической эпохи) и, позже, влияние христианства. Чтобы правильно представить религиозный гений кельтов, необходимо помнить как об упорстве, с которым сохранялись некоторые архаические элементы (в первую очередь, обычаи и верования, связанные с тайнами женственности, судьбы, смерти и загробного мира), так и о постоянной их переоценке — от античности почти до Нового времени.

34Трикур (Ор.cit., р. 26 sq.) подчеркивает связь Махи с лошадью.

35Источники проанализированы в кн.: A.C.L. Brown. The Origin of the Grail Legend, ch. VII: The Hateful Fée who represents Sovereignly.

36Ср.: A.K.Coomaraswamy. On the loathly Bride, p. 393 sq.

37Ср.: Birkhan. Germanen und Kelten, p. 542.

129

§172. Друиды и их эзотерическое учение

Страницы, которые Юлий Цезарь посвятил описанию друидов («De bello Gallico», VI, 13), дают одно из самых важных свидетельств о религии кельтов. Проконсул пользуется сведениями Посидония (II в. до н.э.) без прямых цитат, но располагает и своей собственной информацией. Друиды, пишет Цезарь, «принимают деятельное участие в делах богопочитания, наблюдают за правильностью общественных жертвоприношений, истолковывают все вопросы, относящиеся к религии; к ним же поступает много молодежи для обучения наукам, и вообще они пользуются у галлов большим почетом». Именно друиды «выносят приговоры почти по всем спорным делам, общественным и частным»; тех, кто не соглашается с их решением, они отлучают от жертвоприношений, что равноценно в некотором роде гражданской смерти. Во главе всех друидов стоит один, обладающий верховной властью. «По его смерти ему наследует самый достойный, а если таковых несколько, то друиды решают дело голосованием, а иногда спор о первенстве решается даже оружием. В определенное время года друиды собираются на заседания в освященное место в стране карнутов, которая считается центром всей Галлии».

Друиды освобождены от воинской службы и не платят податей. Многие юноши, привлеченные такими привилегиями, приходят к ним в учение. «Там, говорят, они учат наизусть множество стихов, и поэтому некоторые остаются в школе друидов по двадцати лет. Они считают даже грехом записывать эти стихи, между тем как почти во всех других случаях, а именно в общественных и частных записях, они пользуются греческим алфавитом». Цезарь утверждает, что друиды поступают так, ибо «не желают, чтоб их учение делалось общедоступным», а также полагая, что, доверяясь бумаге и записям, их ученики будут пренебрегать запоминанием. «Душа, по их учению, переходит по смерти одного тела в другое; они думают, что эта вера устраняет страх смерти и тем возбуждает храбрость. Кроме того, они много говорят своим молодым ученикам о светилах и их движении, о величии мира и земли, о природе и о могуществе и власти бессмертных богов».

Как и брахманы, друиды в первую очередь — жрецы (именно они совершают жертвоприношения), но также и наставники, ученые и философы38. Их ежегодные собрания в «освященном месте в стране карнутов, которая считается центром всей Галлии», в высшей степени по-

38 Вандриес говорит о единстве религиозного вокабуляра (в особенности, терминов, обозначающих абстрактные понятия) у ведических индийцев, римлян и кельтов (L'écriture ogamique et ses origines). Этот факт указывает на развитость умозрения у «знатоков сакрального» этих трех ариафонных групп еще в доисторические времена: см. выше, прим. 11.

130

казательны. Без сомнения, речь идет о некоем обрядовом центре, который считался Центром Мира39. Такой символизм наблюдается практически повсеместно (ср.§12). Он соотносится с религиозным концептом священного пространства и с приемами освящения места: как мы уже отметили выше (ср. стр. 119), выбор и обустройство священных мест практиковались у кельтов еще с доисторических времен. Очевидно, что

ежегодные собрания друидов предполагали некую общность их религиозных идей, несмотря на неизбежные несовпадения в именах богов и особые верования, присущие разным племенам. Вполне вероятно, что общественные жертвоприношения, совершаемые друидами на территории Галлии, имели образцом церемонию великого жертвоприношения, совершаемого в locus consecratus, «центре» страны карнутов40.

Кельты практиковали также и человеческие жертвоприношения — на разный манер, по словам Диодора Сицилийского (V, 31) и Страбона (IV, 4), использовавших сведения Посидония: жертву закалывали мечом (предсказывая будущее по характеру конвульсий умирающего), пронзали стрелами или сажали на кол. Цезарь (B.G., VI, 16) сообщает, что «люди, пораженные тяжкими болезнями, а также проводящие жизнь в войне и в других опасностях, приносят или дают обет принести человеческие жертвы; этим у них заведуют друиды». Некоторые ученые рассматривали этот факт как доказательство «варварства» кельтов, «первобытного», дикого и инфантильного, характера друидской теологии. Однако человеческие жертвоприношения во всех традиционных обществах обладали глубоким космологическим и эсхатологическим символизмом, крайне сложным и развитым, что объясняет их устойчивость у древних германцев, гето-даков, кельтов и даже римлян (которые запретили человеческие жертвы лишь ок. 97 г.). Этот кровавый ритуал отнюдь не указывает на низкий интеллектуальный уровень или духовную скудость народов, его практикующих. Приведем лишь один пример: нгаджу-даяки с острова Борнео, создатели на редкость последовательной и возвышенной теологии из тех, что знает история религий, были в то же время охотниками за головами (так же, как и кельты) и приносили человеческие жертвы41 *41.

Источники единодушно утверждают, что друиды играли важную роль в образовании юношества. По всей вероятности, ученики, сами готовившиеся стать друидами, проводили целых двадцать лет под нача-

39См. примеры, приведенные в кн.: Françoise Le Roux. Les druides, p. 109 sq.

40Ср.: J. de Vries. Ор. cit., p. 218. Информация Цезаря об «одном вожде», который обладает «верховной властью» над друидами, не подтверждена другими классическими авторами.

41Ср.: Eliade. La nostalgie des origines, p. 159 sq., комментарий к труду: Hans Schärer. Die Gottesidee der Ngadju Dajak in Süd-Borneo (Leiden, 1946).

131

лом своих учителей; ведь они должны были основательно изучить теологию и другие науки. Отказ от письма (что объясняет наше неведение относительно доктрины друидов) и важное место, отведенное запоминанию и изустной передаче учения, продолжают индоевропейскую традицию (ср. т. I, стр. 177). Учение было тайным, эзотерическим, т.е. недоступным для непосвященных; эта концепция напоминает эзотеризм упанишад (§80 sq.) и тантры.

Что касается веры в метемпсихоз, то определение, данное Цезарем: доктрина, цель которой «внушить презрение к смерти и придать храбрости», — это просто рационалистическая интерпретация веры в бессмертие души. Кельты считают, пишет Лукан («Фарсалия», I, 450 и сл.), что «тот же дух управляет телом и в мире ином». Помпоний Мела (III, 3) и Тимаген (цитируемый Аммианом Марцеллином, XV, 9, 8) уточняют, что, по учению друидов, «души бессмертны». Диодор Сицилийский (V, 28, 6) утверждает, что «души человеческие бессмертны и на определенное число лет вселяются в другое тело». Вера в переселение душ отображена и в ирландской литературе42. Ввиду полного отсутствия прямых свидетельств, трудно установить, подразумевало ли для друидов посмертное существование души ее «бессмертие» в смысле психосоматоза (как в упанишадах), или это значило лишь, что душа по смерти продолжает некое неопределенное существование.

Поскольку некоторые античные писатели упоминали, в связи с кельтами, метемпсихоз орфиков и пифагорейцев, многие современные ученые заключили, что эти греко-латинские авторы говорили о верованиях друидов на языке Пифагора и, таким образом, «выдумали» какое-то вовсе неведомое кельтам учение. Однако в V в. до н.э. Геродот объяснял подобным же образом (т.е. влиянием пифагорейства) веру гетов в «бессмертие» души; причем греческий историк эту веру не опровергал. На самом деле, античные авторы ссылались на Пифагора именно потому, что представления о душе у гетов и кельтов напоминали им орфико-пифагорейскую концепцию.

Сведения Цезаря о научных интересах друидов: «они много говорят своим молодым ученикам о светилах и их движении, о величии мира и земли», и т.д. — также ставились под сомнение. Тем не менее, фрагмент календаря, найденный в Колиньи, свидетельствует о достаточно глубоких астрономических познаниях. Друиды составляли цикл из 19 солнечных годов, соответствующих 235 лунным месяцам, что позволяло примирить две календарные системы (лунную и солнечную). Скептицизм вызывало и сообщение Страбона об астрономических по-

42 См. несколько примеров в кн.: F. Le Roux. Les druides, pp. 128—129. Автор отмечает, однако, что, по верованиям ирландцев, метемпсихоз — удел лишь мифических героев или божеств; ср. pp. 112-113.

132

знаниях гето-даков. Однако, как мы увидим дальше (§179), в ходе археологических раскопок были обнаружены остатки двух «календарных святилищ» в Сармизегетузе и Костештах, церемониальных центрах Дакии.

Гонения на друидов при императорах Августе, Тиберии и Клавдии были направлены на подрыв галльского самосознания. Несмотря на это, в III в., стоило давлению Рима ослабеть, религия кельтов испытала необычайный подъем, и друиды вновь обрели авторитет. Но только в Ирландии основные религиозные

структуры друидов сохранились вплоть до средних веков. А начиная с XII в., творческий гений кельтов вновь заявит о себе в литературном сюжете о поисках Грааля (см. т. III).

§173. Иггдрасиль и космогония древних германцев

У исследователей германской религии больше информации, чем у кельтологов, однако и они жалуются на трудности. Источники чрезвычайно разнообразны по происхождению и не равны по ценности: археологические памятники, тексты римской эпохи (в первую очередь, «Германия» Тацита), описания христианских миссионеров и, главное, поэмы исландских скальдов, собранные воедино в драгоценном труде Снорри Стурлусона (ХIII в.). Впрочем, только в Исландии, обращенной в христианство довольно поздно (в 1000 г.), сохранилась устная традиция, достаточно отчетливая, чтобы восстановить по ней в общих чертах мифологию и культ древних германцев. Без дополнительных доказательств, заметим, невозможно утверждать, что верования иммигрировавших в Исландию норвежцев разделялись всеми германскими племенами.

Тем не менее, несмотря на значительные лакуны (полное отсутствие информации о готах и бургундах), несмотря на разнородность верований — результат многочисленных влияний (кельтского, римского, восточного, северо-азиатского, христианского) на германские племена во время их расселения по Европе, — нельзя не заметить признаки изначального единства религии германцев. Во-первых, некоторые элементы, свойственные сугубо индоевропейскому наследию, все еще узнаваемы в традициях многих племен (в первую очередь, трехчастное деление богов, существование двух верховных божеств, противоположных и взаимодополняющих, а также особая эсхатология). Более того, названия дней недели указывают на то, что все германские племена почитали одних и тех же великих богов. Когда в IV в. германские племена переняли римскую семидневную неделю, они заменили названия дней именами своих собственных богов. Так, например, среда, dies Mercuri, стала «днем Одина-Вотана»: староверхненемецкое Wuotanestac, английское Wednesday, нидерландское Woensdag, староскандинав-

133

ское Odinnsdagr. Данный факт подтверждает, что Меркурий был отождествлен с богом, известным германскому миру под единым именем Один-Водан. Отмечено, что последнюю фазу развития германской религии отличал необычайный интерес к мифу о конце света — всеобщее веяние, распространившееся со II в. до н.э. на Ближнем Востоке, в Иране, Палестине, Средиземноморье, а век спустя и в Римской империи. Особенность религии германцев состояла в том, что конец света был заложен уже в самой их космогонии. Наиболее полная картина творения мира представлена у Снорри Стурлусона («Gylfaginning» [Видение Гюльви], 4—9); основным источником для нее послужила замечательная поэма, «Völuspa» («Прорицание вёльвы», т.е. провидицы)*42, сложенная незадолго до конца языческой эпохи. Согласно этому «прорицанию» (строфа 3), вначале «не было ни земли, ни небосвода», лишь «зияющая бездна», Ginnungagap43. Этот образ, привычный для космогоний Востока*43, мы находим и в других текстах44. Снорри уточняет, что на севере протянулась страна мрака и холода — Нифльхейм, царство мертвых, где струился источник, дающий жизнь одиннадцати рекам; на юге раскинулось Муспелль — царство света и жара, охраняемое великаном Суртром (Черным). Между двумя этими царствами при соединении льда и огня родилось антропоморфное существо Имир. Во время сна под мышкой Имира родились из его пота первые мужчина и женщина, а одна нога его с другою зачала сына. Из инея возникла корова Аудумла; она кормила Имира своим молоком и вылизала из соленого льда человека по имени Бури. Он женился на дочери одного великана и имел троих сыновей, Одина, Вили и Be, которые решили убить Имира. Поток его крови поглотил всех великанов, лишь одному таинственным образом удалось спастись вместе со своей женой. Братья увлекли убитого Имира в бездну и, разрубив его тело на части, сотворили Мир: из плоти явилась земля; из костей — горы; из крови — море; из волос — облака; из черепа — Небо.

Эта космогония, основанная на умерщвлении и расчленении антропоморфного существа, напоминает мифы о Тиамат (§21), Пуруше (§73) и Паньгу (§129). Творение мира — результат кровавого жертвоприношения — идущая из древности, широко распространенная религиозная идея. Она служила оправданием человеческих жертвоприношений как у германцев, так и у других народов. Такая жертва, будучи повторени-

43Ян де Фрис толкует слово ginnunga как выражение идеи обмана с помощью чар, т.е. как «колдовство, магию»; ср.: Ginnungagap, p. 41 sq.

44Согласно «Молитве Вессобрюна», христианской по происхождению поэме, написанной в IX в. в Южной Германии, «не было ни земли, ни небосвода, ни деревьев, ни гор... солнце не сияло и луна не светила. Преславного моря не существовало».

134

ем предвечного божественного акта, обеспечивала обновление Мира, возрождение жизни и сплоченность общества. Имир был двуполым существом45: он один породил чету людей. Как известно, двуполость — признак полноты, целостности. У древних германцев идея предвечной целостности подкрепляется и другой мифологической традицией, согласно которой, прародитель богов Имир дал жизнь также и злым великанам (и они будут угрожать существованию всего Космоса вплоть до конца света).

Продолжая свой космогонический труд, трое братьев создали из искр Муспелля звезды и небесные светила и упорядочили их движение. Таким образом был установлен суточный цикл (день и ночь), а также смена

времен года. Огромный Океан со всех сторон окружал дискообразную землю; на берегах боги расположили область великанов. В глубине материка был построен Мидгард (буквально, «Срединная Ограда»), обитель людей, защищенная высокой стеной из ресниц Имира. С помощью молчаливого бога Хенира, а также Лодура, о котором почти ничего не известно, Один создал первых людей, Аска и Эмблю46, из двух найденных на морском берегу деревьев. Один дал им душу и жизнь, Хеиир — разум, Лодур — антропоморфный облик и чувства. В другом мифе говорится, что первые мужчина и женщина вышли из Мирового Древа Иггдрасиля и дали жизнь всему человечеству. Во время Великой Стужи, что наступит вместе с концом света (ragnarök, §177), они найдут прибежище в стволе Иггдрасиля и выживут, питаясь росой с его ветвей*44. По словам Снорри, эта чета, схоронившись в Мировом Древе, переживет и сам конец света, чтобы возродить человеческий род уже на новосотворенной земле.

Иггдрасиль, расположенный в Центре Мира, символизирует и в то же время образует Вселенную. Его вершина упирается в Небо, а ветви охватывают землю. Один из корней Ясеня уходит в обитель мертвых (Хель), другой — в страну великанов. Третий корень тянется в мир людей47. С момента своего возникновения (т.е. как только мир был со-

45Имя «Имир» связывают с санскритским «Йима», «двуполый». По словам. Тацита («Германия», 2), мифическим предком германцев был Туисто; а это имя, возможно, родственно старошведскому tvistra, «разделенный», и тоже обозначает некое андрогинное существо.

46«Аск» наводит на мысль о Мировом Ясене; «Эмбля», может быть тем же, что и elma, «ива». Происхождение людей от деревьев — довольно распространенная идея в архаической мифологии; она была знакома и индоевропейцам; ср.: Bonfante. «Microcosmo e macrocosmo nel mito indoeuropeo», p. 1 sq.

47Снорри сообщает, что каждый из трех корней уходит в свой родник. Наиболее знамениты — источник мудрейшего из богов Мимира (которому сам Один отдал свой глаз за позволение напиться) и источник судьбы Урд ( Urdharbrunnr). Возможно, более древняя, исконная традиция говорила лишь об одном подземном источнике.

135

здан богами), Иггдрасиль уже находится под угрозой: олень объедает его листву, ствол начинает гнить, а дракон Нидхёгг гложет корни. В один прекрасный день Мировой Ясень рухнет, и наступит конец света

(ragnarök).

Здесь мы, бесспорно, имеем дело с уже хорошо известным нам образом Мирового Древа, которое возвышается в Центре Мира и соединяет три космических уровня: Небо, Землю и Преисподнюю48. Мы уже много раз обращали внимание на древность и распространенность этого космологического символа. Возможно, миф об Иггдрасиле возник под влиянием некоторых верований ориентального и североазиатского происхождения. Но необходимо подчеркнуть и сугубо германские черты этого мифа: Древо, т.е. Космос, самим своим возникновением возвещает о будущем упадке и разрушении мира; судьба, Urdhr, сокрыта в подземном источнике у корней Иггдрасиля, иными словами, в самом центре Универсума. Из «Прорицания вёльвы» (строфа 20) мы знаем, что богиня судьбы определяет жребий всех живых существ, как людей, так и богов и великанов. Можно было бы сказать, что Иггдрасиль является прообразом всего творения и воплощает участь, уготованную самому бытию; всякая форма бытия — мир, боги, жизнь, человечество, — преходяща, обречена на гибель, но, тем не менее, способна к возрождению с наступлением нового космического цикла.

§174. Асы и ваны. Один и его чудесные «шаманские» свойства

Поселив чету прародителей в Мидгарде, боги построили собственное жилище, Асгард. Он также находился в Центре Мира, но наверху49. Пантеон разделяется на две группы: боги-асы и боги-ваны. Самые знаменитые из асов — Тюр, Один и Тор; Тюр и Один составляют пару верховных богов (как Митра и Варуна в ведической Индии)*45, тогда как Тор, бог с молотом, главный враг великанов, напоминает воинственного Индру. Из ванов более всего почитаемы Ньёрд, Фрейр и Фрейя. Эти боги связаны с богатством и плодородием, миром и удовольствиями. Анализируя мифическую войну римлян с сабинянами (§162), мы уже упоминали о конфликте между асами и ванами. Их борьба, долгая, тяжелая и смутная, закончилась всетаки примирением. Главные боги-ваны остались жить среди асов и укрепили богатством и изобилием, кото-

48Подобный символизм обнаруживается и в случае с колонной Ирминсуль, которая, по верованиям саксов, поддерживала небосвод.

49Как известно, топографические приметы Центра Мира относятся к мифической географии, основанной на воображаемой геометрии.

136

рыми они правят, почитаемое положение асов, распоряжающихся судебной властью, магией и военным искусством.

Некоторые авторы усердно толковали этот эпизод мифологии как память об историческом противостоянии представителей двух культур, разделяющих разные религиозные верования. Это автохтонное земледельческое население (Megalithenvölker, по мнению некоторых) и пришельцы-завоеватели (Streitaxtvölker, или ариафонные племена). Однако Жоржу Дюмезилю удалось доказать, что речь идет об индоевропейском мифологическом сюжете, историизированном в книге Снорри Стурлусона50. Конечно, завоевание территорий, населенных земледельцами неолита, покорение автохтонных племен более разви-

тыми в военном отношении захватчиками, последующее слияние двух этносов и двух типов общественного устройства — все это факты, подтвержденные археологией; они составляют особый феномен в протоистории Европы, феномен, просуществовавший в некоторых регионах до средних веков. Но мифологический сюжет о войне асов с ванами предшествует процессу германизации, поскольку является составной частью индоевропейской традиции*46. Вполне вероятно, что этот миф служил образцом и оправданием для множества локальных войн, закончившихся обоюдным примирением и слиянием бывших противников в одно общество.

Добавим между тем, что образы главных асов, Тюра, Одина и Тора, сохранив присущие богам двух первых функций верховную власть и воинское искусство, претерпели тем не менее довольно существенные изменения. С одной стороны, они сформировались в соответствии с особенностями религиозного духа германцев, с другой — испытали влияние традиций Средиземноморья и Северной Азии. Один-Вотан — верховный бог, отец и повелитель всех прочих богов. Мы уже отметили его сходство с индийским Варуной: оба бога обладают верховной властью и искусны в магии; они «связывают» и парализуют своих противников; они падки на человеческие жертвоприношения51. Но, как мы увидим далее, различия между ними не менее значительны.

В одном из фрагментов поэмы «Hávámal» («Речи Высокого», строфы 138-139) Один рассказывает, как он добыл руны, символ мудрости и магической власти: девять ночей он был подвешен на Иггдрасиле, «пораженный копьем и посвященный Одину, принесенный в жертву самому себе, без пищи и питья, и вот, на мой зов руны открылись мне». Таким образом он получил оккультное видение и дар поэзии. Речь идет,

50См.: Les Dieux des Germains, p. 17 sq. (p.39, библиография); Du mythe au roman, p. 22 sq.

51Ср.: Dumézil. Les Dieux des Germains, p. 62 sq.

137

конечно, об обряде инициации, близкой к шаманической. Один висит на Мировом Древе52; «Иггдрасиль» значит «конь Игга (одно из имен Одина)». Виселицу принято называть «конем» повешенного, и мы знаем, что жертвы, приносимые Одину, вешали на дерево. Пронзив сам себя копьем, отказываясь от воды и пищи, бог переживает ритуальную смерть и стяжает тайную мудрость в этом обряде инициации. Облик Одинашамана завершают его восьминогий конь Слейпнир и два ворона, приносящих богу вести со всего мира. Подобно шаманам, Один может принимать разные обличья и отсылать от себя свой дух в образе животного; он вертится над умершими и получает тайное знание; в поэме «Hávámal» (строфа 158) Один утверждает, что ему известны такие чары, которые могут заставить повешенного спуститься с виселицы и поговорить с ним; он необычайно силен в искусстве seidr, т.е. в оккультной технике по типу шаманской53.

Другие мифы рассказывают о хитростях, к которым прибегает Один, и о цене, которую он готов заплатить за обладание мудростью, всеведением и поэтическим вдохновением. Некий великан Мимир славился своими оккультными познаниями. Боги обезглавили его и прислали голову Одину. Тому удалось сохранить ее с помощью травяных бальзамов и с тех пор он советовался с головой великана каждый раз, когда хотел узнать какую-либо тайну54. По версии Снорри (Gylfaginning, 8), Мимир был хранителем источника мудрости, что находится у корней Иггдрасиля. Чтобы получить позволение напиться оттуда, Один вынужден пожертвовать глазом, отдав его водам источника (ср. Völuspá, строфа 25).

Есть миф, который открывает нам тайну происхождения «напитка поэзии и мудрости»: на церемонии заключения мира между асами и ванами все боги плюнули в чашу; из их слюны возник человек непревзойденной мудрости по имени Квасир55. Два карлика убивают Квасира, смешивают его кровь с медом и получают волшебный напиток. Вкусивший его становится поэтом или мудрецом. Напиток спрятан в мире

52О роли Мирового Древа в обряде инициации у шаманов Северной Азии см.: Eliade. Chamanisme, pp. 49 sq., 145 sq., 163 sq.

53Трудно определить происхождение шаманических элементов в религии древних германцев, тем более в мифологии и культе Одина-Вотана. Отчасти они восходят к индоевропейскому наследию, но нельзя исключать и североазиатское влияние. В любом случае, важность, придаваемая экстатической технике и верованиями шаманического типа, сближает религию германцев с азиатским шаманством.

54Шаманы племени юкагиров советуются с черепами своих предков-шаманов; Eliade. Chamanisme, p. 201. Ср.: голова Орфея (§180).

55Происходит персонификация опьяняющего напитка, который скрепляет соглашение между двумя социальными группами. Дюмезиль проводит параллель с индийской традицией: Loki, р. 102 sq., ср.: Les dieux des Germains, p. 31 sq.

138

ином, куда очень трудно проникнуть, но Одину удается завладеть Медом и сделать его доступным для всех богов. Скальды называли вдохновение «чашей Игга», «напитком Игга», но также и «напитком карликов», «кровью Квасира» и т.д.56. В заключение скажем: пройдя инициацию (что позволило ему добыть руны), принеся в жертву собственный глаз (что дало ему право испить из источника Мимира) и похитив Мед, Один становится неоспоримым обладателем мудрости и оккультного знания. Он считается богом и поэтов, и мудрецов, покровителем и воинов, и прорицателей.