Раздел III политические и правовые учения возрождения и новоговремеНн

глупость. «Напрасно, однако же, Карнеад называет справедливость глупостью. Ибо ведь... гражданин, следующий внутреннему праву в государстве, отнюдь не повинен в глупости, если даже из благого­вения перед правом он вынужден поступаться некоторыми своими преимуществами; так же точно не повинен в безумии и целый на­род, который не настолько соблюдает свои выгоды, чтобы ради них пренебречь общими правами всех народов; в обоих случаях смысл один и тот же. Ведь подобно тому как гражданин, нарушающий внут­ригосударственное право ради своей ближайшей выгоды, тем самым подрывает основу собственного своего благополучия и благополу­чия своего потомства, так точно и народ, нарушающий право есте­ственное и право народов, навсегда подрывает основу своего соб­ственного спокойствия в будущем. Если даже соблюдение права не сулит никакой прямой выгоды, тем не менее стремление к тому, к чему мы чувствуем влечение нашей природы, свидетельствует скорее о мудрости, а не о глупости» (с. 48^9).

Поскольку следование праву дает людям и народам ощущение спокойствия, безопасности и уверенности в будущем, постольку люди и стремятся жить в соответствии с общими правилами независимо от их непосредственного источника — разумной природы человека или же соглашения между людьми. «Нет такого общественного со­юза, который мог бы сохраняться в безопасности без права...»,— полагает Греции (с. 50).

При такой постановке вопроса, казалось бы, снимается про­блема соотношения права и силы, права и принуждения. Действи­тельно, Гроций считает, что невозможно принуждать людей к со­блюдению справедливости. Вместе с тем позитивное право в форме законов и иных установлений предполагает возможность принуж­дения и даже немыслимо без него: «...право не получает своего внеш­него осуществления, если оно лишено силы для проведения в жизнь» (с. 49). Носителем такой силы становится государство.

§ 3. Учение о государстве

Гроций — сторонник договорной теории происхождения госу­дарства, предполагающей существование догосударственного естест­венного состояния. Оно, согласно Гроцию, отличалось простотой жизни, общностью имуществ и чувством взаимной приязни. Постепенно

160

ГУГО ГРОЦИЙ

жизнь усложнялась: развивались искусства, промыслы — земледелие и скотоводство; начали осознаваться различия между людьми, а «из различия способностей проистекли соревнования и даже убийство» (с 203). Наконец, утверждается частная собственность, причем «не одним только актом личной воли, ибо тогда ведь одни не могли бы знать, что угодно другим считать своим имуществом, чтобы воздер­жаться от посягательства на него и чтобы многие не претендовали на одну и ту же вещь; но неким соглашением, или выраженным явно, как путем раздела, или молчаливо предполагаемым, как путем завла-

дения» (с. 203).

Однако соглашение о разделе собственности отнюдь не гаран­тировало порядок и безопасность; напротив, еще острее ощущалась потребность в организующей и упорядочивающей силе. В связи с этим люди пришли к идее о необходимости образования государ­ства и «не по божественному велению, но добровольно, убедившись на опыте в бессилии отдельных рассеянных семейств против наси­лия, откуда ведет свое происхождение гражданская власть» (с. 166), цель которой заключается не в служении чьим-либо корыстным ин­тересам, а в достижении общего блага и обеспечения действия пра­ва в общении между людьми. Государство есть «совершенный союз свободных людей, заключенный ради соблюдения права и общей пользы», полагает Гроций (с. 74). Оно призвано осуществлять ряд функций, к которым относятся: законотворчество, осуществление непосредственного управления и правосудие. Отсюда проистекают и признаки государства: «обладание собственными законами, су­дами и должностными лицами». Сфера деятельности государства ограничена публичными, т. е. общими, делами, а в частные оно вме­шивается «лишь в той мере, в которой это необходимо для поддер­жания общественного спокойствия» (с. 126-127).

Государственная власть обладает верховенством, т. е. сувере­нитетом: это «такая власть, действия которой не подчинены иной власти и не могут быть отменены чужой властью по ее усмотрению». В отличие от Ж. Бодена, полагавшего, что носителем суверенитета является личность правителя (или правителей), Гроций утверждает, что существуют два носителя суверенитета — в общем и особенном смысле слова. «Подобно тому, — объясняет Гроций свою мысль, — ^как общий носитель зрения есть тело, собственный же есть глаз, так °бщим носителем верховной власти является государство, назван­ие выше совершенным союзом»; носителем же верховной власти

161