Раздел I политические и правовые учения в древней греции и риме

также, что справедливость и всякая другая добродетель есть муд­рость. Справедливые поступки и вообще все поступки, основанные на добродетели, прекрасны и хороши. Поэтому люди, знающие, в чем состоят такие поступки, не захотят совершить никакой другой по­ступок вместо такого, а люди незнающие не могут их совершать, и даже если попытаются совершить, то впадают в ошибку. Таким об­разом, прекрасные и хорошие поступки совершают только мудрые, а немудрые не могут, и даже если попытаются совершить, впадают в ошибку. А так как справедливые и вообще все прекрасные и хоро­шие поступки основаны на добродетели, то из этого следует, что и справедливость, и всякая другая добродетель есть мудрость» (Ксе-нофонт. Воспоминания о Сократе. 3. IX. 5). Сократ был убежден, что знающий никогда не совершит недобродетельного поступка. У многих мыслителей, например у Аристотеля, это положение вызывало воз­ражения. В действительности люди нередко сознательно выбирают зло. Сократ не мог этого не знать и, тем не менее, настаивал на тож­дестве знания и добродетели. В чем же дело?

Как мы уже знаем, греческое слово «арете» весьма многознач­но. В самом широком смысле это некое сущностное, а значит, полез­ное свойство вещи (например, арете ножа — острота, а арете чело­века — разумность). Поэтому человек, ведущий разумную жизнь, ведет одновременно жизнь полезную и благую. Вещи сами по себе нейтральны, лишь разумность придает им смысл. Поэтому знание и есть добродетель. Причем высшая добродетель — это этическое зна­ние, т. е. добродетель в современном смысле этого слова. Большин­ство же людей руководствуются не разумом, а разнообразными стра­стями. В отличие от софистов Сократ полагал, что научить человека быть добродетельным нельзя, ибо высшая добродетель заключается в высшем разуме (божественном), но помочь приблизиться к ней можно.

Именно эту цель ставил перед собой Сократ. «Я знаю, что ни­чего не знаю», — любил повторять он. Это не кокетство мудреца, как думали многие, а гносеологический принцип.

Свое божественное предназначение Сократ видел в том, чтобы помочь каждому «припомнить» знания, которые были заложены в его бессмертной душе. Беседуя с кем-либо, задавая вопросы, можно привести его от незнания к знанию. Для этого не надо ничего знать, да и нельзя знать то, что известно только душе собеседника. Платон объясняет позицию Сократа так: «А о себе скажу: если этот самый скат (Сократа сравнивали с электрическим скатом. — И. К.), приводя

24

Глава 2 сократ

в оцепенение других, и сам пребывает в оцепенении, то я на него похож, а если нет, то не похож. Ведь не то что я, пугая других, сам ясно во всем разбираюсь, — нет: я и сам путаюсь, и других запуты­ваю. Так и сейчас — о том, что такое добродетель, я ничего не знаю, а ты, может быть, и знал раньше, до встречи со мной, зато теперь стал очень похож на невежду в этом деле. И все-таки я хочу вместе с тобой поразмыслить и поискать, что она такое» (Платон. Менон. 80d). Итак, осознанное незнание — импульс к познанию. Поэтому Сократ был убежден, что, ведя философские беседы, он выполняет свое бо­жественное предназначение.

Темы бесед разнообразны, но особое место среди них занимали темы политические. И это неудивительно: самой жизнью они были выдвинуты на первый план.