Раздел ii_____политические и правовые учения эпохи срвдневековья

властью, потому что тот, кто оказался не в состоянии управлять самим собою, как сможет исправлять других законами?». Таким образом главное «отличие начальника в его состоянии по душе, то есть управ­ляет ли он своими страстями». Человек же, управляющий людьми но раболепствующий страстям, недостоин быть царем, это «раб более всех людей», «так как тот, кто делает грех, есть раб, хотя бы имел на главе тысячи венцов» (Слово о начальстве, власти и славе. С. 629-631). Таким образом, делает вывод Иоанн Златоуст, нет царя «бессильнее преступающего Божественные законы, равно как и нет царя сильнее

защищающего Божественные законы» (Беседы на слова пророка Исаии. С. 418).

Глава 3. Августин

Аврелий Августин (354-430) жил в то время, когда античный языческий мир уходил в прошлое, а на смену ему шел мир христи­анский. Рождалось новое миропонимание. Августин занимает здесь выдающееся место: по глубине мысли он не уступал своим антич­ным предшественникам. Им было написано около сотни произведе­ний, главное из которых— «О Граде Божьем» (413^427).

§ 1. Концепция «двух градов»

В 410 г. вестготы захватили и разграбили Рим. Противники хри­стианства объясняли произошедшее отказом от прежних языческих богов. Они делили историю на два периода: дохристианский — успеш­ный для Рима и христианский — принесший несчастья. Августин опровергает оба положения. Он отрицает античную идею истори­ческого кругооборота. Мир устроен совершенно иначе. Он — тво­рение Бога и Богом управляется. Нет истории дохристианской и послехристианской. История едина, она имеет свое начало, цель и закономерный характер движения к этой цели. Иначе говоря, Августин стоит у истоков идеи поступательного исторического развития.

Земная история начинается с грехопадения Адама и Евы, а за­вершается Страшным Судом. Августин представляет историю по

114

АВГУСТИН

аналогии с шестью днями творения: «...Первый век, как бы первый день, простирается от Адама до потопа, второй — от потопа до Ав­раама, равные, впрочем, не продолжительностью времени, а числом поколений, так как и в том, и в другом находится их по десяти. За­тем, от Авраама до пришествия Христова, по исчислению евангели­ста Матфея, следует три века, из которых каждый заключает в себе по четырнадцать поколений, именно: от Авраама до Давида, от Да­вида до переселения в Вавилон и от переселения в Вавилон до рож­дества Христова. Всех стало быть было пять. Теперь идет шестой...» (О Граде Божьем. 22. XXX). Перед нами библейская история, дове­денная до современности, до шестого дня. Осталось совсем немно­го: дождаться Страшного Суда. Тогда каждому воздается по заслу­гам: грешникам — вечные мучения, праведникам — вечное бла­женство. «А каково будет блаженство то, когда не будет уже никако­го зла, не будет сокрыто никакое добро и занятие состоять будет в хвале Богу, который будет всячески во всех! Ибо не знаю, чем дру­гим могут заниматься там, где будет нескончаемый досуг, где не бу­дет труда, вызываемого какой-либо нуждой» (О Граде Божьем. 22. XXX). Кажется, следует лишь терпеливо ждать. В действитель­ности это не так.

Несмотря на Провидение Божье человек наделен свободой воли. Он свободен в выборе образа жизни: жить по человеку или жить по Богу. Так образуются два разряда людей. «Эти разряды мы символи­чески назвали двумя градами, т. е. двумя обществами людей, из ко­торых одному предназначено вечно царствовать с Богом, а другому подвергнуться вечному наказанию с дьяволом» (О Граде Божьем. 15.1). Вся история вплоть до Страшного Суда представляет собой борьбу этих двух человеческих сообществ или двух градов: земного и Божьего.

Концепция двух градов Августина не имеет аналогии в ан­тичной философии. Она могла быть рождена только в христианской 1'радиции. Критерий, отделяющий один град от другого, — любовь:

любовь к Богу с одной стороны и любовь к себе — с другой. «Итак, Два града созданы двумя родами любви, — земной — любовью к ^бе, доведенной до презрения к Богу, а небесный — любовью к Богу, Доведенною до презрения к самому себе. Первый, затем, полагает славу свою в самом себе, последний — в Господе. Ибо тот ищет славы от людей, а для этого величайшая слава — Бог, свидетель совести... Над тем господствует похоть властвования, управляющая и правителями

115