Глава 5. Западничество: п. Я. Чаадаев

Петр Яковлевич Чаадаев (1794-1856) закончил Московский университет, участвовал в Отечественной войне 1812г., в составе лейб-гвардии был в заграничном походе русской армии, имел боевые награды. Как и многие в его поколении, был членом масонской ложи В 1821 г. он подает в отставку и посвящает свою жизнь занятиям философией.

Восемь «Философических писем» (1828-1830) являются главным произведением Чаадаева, послужившим толчком к формированию западничества и славянофильства. Эти письма долгое время ходили по рукам, пока первое из них и единственное опубликованное при жизни мыслителя не было помещено в 1836 г. в журнале «Телескоп». В итоге цензор был отправлен в отставку, журнал закрыт, а его изда­тель Н. И. Надеждин отправлен в ссылку. Над Чаадаевым же по при­чине приписанного ему «помешательства рассудка» был установлен полицейский и врачебный надзор. Нигилистические оценки России, характерные для «Философических писем» и вызвавшие негатив­ную общественную реакцию, были несколько смягчены Чаадаевым в «Апологии сумасшедшего» (1837).

Итак, именно с Чаадаева принято начинать историю русского западничества. Однако исследователь русской мысли Г. Флоровский в связи с этим отмечает, что «первым (западником. — Е. Т.) назвать его можно только в непрямом смысле, — в его поколении все были западниками, часто просто западными людьми. И западником он был своеобразным. Это было религиозное западничество. Магистраль же русского западничества уходит уже и в те годы в атеизм... и пози­

тивизм...».

34

§ 1. Западная культура как воплощение социальной идеи христианства

Главная тема «Философических писем» Чаадаева— филосо­фия истории. В отличие от последующих западников Чаадаев не разделял просветительскую теорию прогресса и отзывался о ней исключительно с иронией: «Все это удивительное сплетение времен, —-

³⁴ Флоровский Г. Пути русского богословия. Вильнюс, 1991. С. 247.

616

ЗАПАДНИЧЕСТВО: П. Я. ЧААДАЕВ

Глава!

пишет мыслитель, — она объясняет своей любимой теорией естест­венного развития человеческого духа, без всяких следов провиде­ния (выделено мною. — Е. Т.), без влияния какой бы то ни было причины, кроме механической силы человеческой природы. С точки зрения этой теории, человеческий разум, как известно, не более, чем ком снега, растущий по мере того, как его катят. Впрочем, она или усматривает повсюду прогресс и естественное совершенствование, присущее, по ее мнению, человеческому существу, или же она нахо­дит какое-то бессмысленное и беспричинное движение».³⁵ Главный недостаток светских, прогрессистских интерпретаций истории, по мне­нию Чаадаева, состоит в том, что они всегда видят «во всем... чело­века и только человека (выделено мною. — Е. Т.)» с «воображае­мым свойством непременного совершенствования» (с. 395, 332).

Чаадаев же был убежден в том, что в истории действует божест­венный промысел, провидение, «властвующее в веках и ведущее человеческий род к его конечному назначению» (с. 392). Таким обра­зом, философия истории Чаадаева предстает как вариант концепции христианского провиденциализма, имеющий, однако, свои сущест­венные особенности. Первой такой особенностью является пред­ставление о возможности земного осуществления Царства Божия, что и является, по его мнению, целью истории. «В мире христиан­ском, — убежден Чаадаев, — все должно непременно способство­вать установлению совершенного строя на земле», Царства Божье­го, которое и «составляет конечное назначение человеческого рода» (с. 332-333).

Именно в стремлении к «водворению Царства Божьего на земле» (с. 321) Чаадаев и усматривает главную социальную идею христиан­ства. Мыслитель пишет в связи с этим: «Если вы не желаете согла­ситься ни с необходимостью, ни с возможностью царства Божьего на земле как с целью и конечной фазой развития общества, вы не сможете также допустить этого развития; вы возвращаетесь в замк­нутый круг, некогда поглотивший все древние цивилизации и кото­рый еще неизбежно поглотит все человеческое общество целиком, "одобно Риму, самому совершенному его выражению в дохристиан­ский период. Вернуться в этой точке зрения означает не больше не меньше как отречься от христианства...» (с. 477).

³⁵ Чаадаев П. Я. Полн. собр. соч и избр. письма. Т. 1. М., 1991. С. 394.— Далее ссылки на это издание даются в тексте главы.

617

Раздел УШ ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ Х1

в.

Соответственно, по мысли Чаадаева, только через участие в созидании Царства Божьего на земле, что соответствует целям божественного провидения, народ может стать субъектом истории В представлении философа, местом действия божественного про­мысла является исключительно западноевропейская культура а европейские народы — единственные субъекты исторического процесса. «История» же нехристианских и неевропейских народов предстает для мыслителя в виде «нелепых отступлений от божеских и человеческих истин», неспособных «низвести небо на землю» (с. 333). Таким образом, второй особенностью философии истории Чаадаева является западническая интерпретация концепции христианского провиденциализма. Как отмечает в связи с этим В. В. Зеньковский, Запад для Чаадаева есть «то историческое бытие, в котором и осу­ществляется с наибольшей силой Промысел».³⁶

На мировоззрение Чаадаева оказал влияние французский консер­ватизм, в частности, один из главных его представителей Ж. де Местр, который писал, что «в Европе все общественное устройство полно­стью покоится на кресте»; именно благодаря христианству «образо­валась великая европейская семья».³⁷ В известной степени повторяя суждение французского традиционалиста, Чаадаев также убежден в том, что «народы Европы имеют общее лицо, семейное сходство». «...Еще сравнительно недавно вся Европа носила название Христи­анского мира и слово это значилось в публичном праве» (с. 327). Таким образом, в представлении мыслителя, Европа есть прежде всего культура, воспитанная христианством: «Все народы Евро­пы, — пишет Чаадаев, — подвигаясь из века в век, шли рука об руку... Вспомните, что в течение пятнадцати веков (т. е. до Реформации. — Е. Т.) у них был только один язык при обращении к Богу, только один нравственный авторитет, только одно убеждение... После этого ясно, что... та сфера, в которой живут европейцы и которая одна лишь может привести род человеческий к его конечному назначению, есть результат влияния, произведенного на них религией...». «...Там (на Западе. — Е. Т.) все совершило христианство» (с. 334),— делает вывод Чаадаев. Даже после церковной Реформации и французской революции «Европа... еще остается христианским миром, что бы она ни делала»(с. 402).

618

³⁶ Зеньковский В. В. История русской философии. Л., 1991. Т. 1, ч. 1. С. 178.

³⁷ Местр Ж., де. Рассуждения о Франции. М., 1997. С. 73.

ЗАПАДНИЧЕСТВО: П. Я. ЧААДАЕВ

Более того, по мысли философа, «...в европейском обществе, как оно сейчас сложилось... царство Божие в известном смысле... действительно осуществлено (выделено мною. —Е. Т.), потому что общество это содержит себе начало бесконечного прогресса и обла­дает в зародыше и элементах всем необходимым для его окончатель­ного водворения в будущем на земле» (с. 336).

История европейских народов воспринимается Чаадаевым как | своего рода проповедь о Христе. «Ничего не понимают в христиан­стве те, — пишет мыслитель, — которые не замечают в его чисто исторической стороне, составляющей столь существенную часть вероучения, что в ней до некоторой степени заключается вся фило­софия христианства, так как именно здесь обнаруживается, что оно сделало для людей и что ему предстоит сделать для них в будущем» (с.332).

Чаадаев полагает, что в отличие от всех других культур, кото­рые, по его мнению, служили «одной лишь телесной природе чело­века» (с. 408), только европейская культура обладает способностью к «реальному и бесконечному прогрессу» (с. 400). В европейской культуре, убежден мыслитель, «находится элемент устойчивости и истинного прогресса, отличающий его от всякой другой социальной системы мира» (с. 403). По его мнению, главный источник способ­ности европейской культуры к бесконечному совершенствова­нию заключается именно в христианстве. «Одно только христиан­ское общество, — пишет Чаадаев, — действительно руководимо интересами мысли и души. В этом и состоит способность к усовер­шенствованию новых народов, в этом и заключается тайна их ци­вилизации... И этот интерес никогда не может быть удовлетворен До конца; он беспределен; поэтому христианские народы должны постоянно идти вперед... Никогда, нет, никогда не остановится и не погибнет мысль, которая должна подчинить себе мир... (выделено мною. — Е. Т.)» (с. 409).

Вместе с тем, очевидно, что представление Чаадаева о безгра­ничности нравственного совершенствования вступает в известное противоречие с его мечтой о возможности достижения совершенного ^циального строя, Царства Божия на земле, которое есть «оконча­тельное действие... предел и цель всего, последняя фаза человеческой "Рироды» (с. 440).

Европейская культура, кроме того, обладает, в представлении Чаадаева, способностью не только к бесконечному развитию, но и

619