Глава 10

так правила обязывающей морали предписывают, что необходимо для социальной жизни (р. 6).

Другое отличие между двумя моралями Фуллер видел в том, что вдохновляющая мораль, в отличие от обязывающей, не обвиняет, если поставленные ею цели не были достигнуты, а, скорее, требует презрения к такому человеку.

Между двумя видами морали ученый видел тесную взаимосвязь. Ведь мы можем знать, что такое зло, рассуждал мыслитель, только тогда, когда представляем, что такое добро. Одно невозможно без другого. Поэтому и обязывающая мораль не может существовать без морали вдохновляющей (р. 11). Это подтверждает элементарный человеческий опыт. Моральное суждение «не убий» не определяет представления о совершенной жизни. Оно основывается на прозаич­ной истине, что если люди начинают убивать друг друга, вдохновля­ющая мораль становится невозможной.

Как разъясняет ученый, обязывающая мораль относится к чело­веческой жизни в обществе, тогда как мораль вдохновляющая есть то, что опосредует отношения человека к самому себе или к тому, что находится между ним и Богом. Классические положения вдох­новляющей морали Фуллер находил у греческих философов. Они полагали, что человек как политическое животное должен найти благую жизнь в жизни, разделенной с другими (р. 13).

Ученый указывал также на ценностную природу вдохновляющей морали. Только специфика обыденного языка не позволяет ясно видеть это обстоятельство. Когда мы говорим о «чувстве ценности», пояснял мыслитель, мы тем самым выражаем наше стремление к достижению человеческого превосходства. Но, в конце концов, мы соединяем «цен­ность» с термином «решение», который выражает не стремление к совершенству, а вывод относительно обязательства. Подобный субъективизм скрывает высокое предназначение человеческого вдохно­вения в языке морального дискурса, и мы легко приходим к абсурдному выводу, будто бы обязательства явно существеннее для социальной жизни, по сравнению с другими жизненными предпочтениями.

В центре внимания ученого также находилась идея коммуни­кации, без которой невозможно никакое человеческое и социальное взаимодействие. Так, Фуллер особо подчеркивает, что обязанности, как моральные, так и правовые, могут возникать из обмена, например, из обмена обещаниями (р. 19). В качестве опосредующего принципа между долгом (обязанностью) и обменом Фуллер называет отношения

481

Раздел V

ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ xxbfk-a

реципроктности (взаимодействия, взаимодополнительности). Обмен по мнению Фуллера, —только частное выражение этого более общего' а зачастую и более тонкого отношения. Литература, посвященная обязывающей морали, напоминает мыслитель, переполнена ссылками на то, что весьма напоминает отношения реципроктности. Об этом же говорит и золотое правило: «поступай с другими так, как ты хочешь чтобы они поступали с тобой», и категорический императив Канта. Фуллер утверждал, что принцип реципроктности (взаимодействия) коренится не только в нашей профессиональной деятельности, но и в нашей повседневной практике.

В нашей жизни все построено на взаимодействии. Даже обя­занность голосовать не является абсолютной, но зависит от испол­нения определенных ожиданий относительно действий других субъектов (р. 21). Идея взаимодействия (реципроктности) встроена, по мысли ученого, в саму идею обязанности, по крайней мере, тогда, когда речь идет о социальной обязанности. Не случайно Фуллер наи­более подходящим организационным принципом общества считал принцип «один за всех, и все за одного». Такой стандарт, убежден мыслитель, и должен вырабатываться на «социальной фабрике», которая «скручивает воедино пряди отдельных социальных дейст­вий» (р. 22).

Интересно, что американский ученый в связи с этим высоко оценивал советского теоретика права Е. Пашуканиса, который, по его мнению, был единственным советским мыслителем, внесшим реальный вклад в социальную философию (р. 24). Фуллер полагал, что теорию Пашуканиса, известную как «товарообменная теория пра­ва», лучше было бы называть «товарообменная теория правового и морального долга», подчеркивая этим близость идей Пашуканиса собственным идеям (р. 25).

Мораль, которая делает право возможным. Свое понимание права Фуллер связывал с двумя видами морали, являющимися источ­никами своего рода внутренней энергии, подпитывающей участников правового взаимодействия. Для того чтобы раскрыть условия, при которых только и возможно существование права, Фуллер обраща­ется к аллегории. В ней он представил монарха Рекса, чье царство­вание, несмотря на все старания монарха, закончилось неудачно.

История эта такова. Король Рекс взошел на трон с целью осу­ществить реформы. Он полагал, что его предшественник наиболее

482

ИНТЕГРАТИВНАЯ ЮРИСПРУДЕНЦИЯ

существенные ошибки допустил в области законодательства. Для объединения правовой системы необходима была базовая реформа, так как судебные процедуры были слишком громоздки, нормы пра­ва были написаны на архаичном языке прошлого века, правосудие было слишком дорогим, судьи были неряшливы и коррумпированы. Рекс решил со всем этим покончить и войти в историю как великий законодатель.

В первую очередь он отменил все действовавшее законодатель­ство и полный энтузиазма начал разрешать каждое дело ad hoc, ре­шив обойтись без общих норм. Это была его первая ошибка. Поняв свой промах, реформатор издал новые законы, содержавшие общие нормы, однако, он решил их хранить в тайне от подданных. Так он совершил вторую ошибку. Подумав, Рекс обнародовал изданные им законы, содержавшие общие нормы. Оказалось, что все они были ретроспективными. Это была его третья ошибка. Рекс исправил ее. Правда, сделал он это таким образом, что даже подкованные в воп­росах права юристы королевства оказались не в состоянии понять, о чем же в них идет речь. Попытавшись сделать тексты законов более доступными, Рекс наполнил их внутренними противоречиями.

К этому времени недовольство подданных деятельностью мо­нарха достигло предела, и они оставили всякие попытки следовать установленным им правилам поведения. В ответ на их неповиновение Рекс сделал свои законы более строгими. Он убрал из них всякие противоречия, но стал требовать от своих подданных невозможных действий, причем под угрозой суровых наказаний. Через некоторое время король умерил свой пыл и стал приводить изданные им законы в порядок. Однако оказалось, что развитие общественных отноше­ний в королевстве не стояло на месте, и ему пришлось изменить свои законы так, что они потеряли всякую связь с их предыдущими редакциями. При этом изменения вносились Рексом едва ли не каждый День и даже по несколько раз в день, обеспечивая тем самым полную невозможность их соблюдения. В итоге все-таки Рексу удалось привести свое законодательство в соответствие с требованиями дейст­вительности. Он начал применять его на практике и поначалу все шло ^к нельзя лучше.

Но вот вышли первые сборники судебных решений короля, и нодданные были буквально обескуражены: едва ли хотя бы одно из них могло каким-либо образом быть соотнесено с изданными ранее законами. Расхождение на практике было столь разительным, что

483