Глава 3 платон

Рассуждая на эту животрепещущую тему, Платон делает ряд выводов. Начинать нужно с воспитания граждан в уважении к сущест­вующим законам. Создавая законы, законодатель должен учитывать местные условия жизни — географические и климатические. Сле­дует помнить, что правила поведения заключаются не только в зако­нах, но в обычаях и привычках людей, в «дедовских» законах. Афи­нянин говорит по этому поводу Клиник»: «Мы, Клиний, должны с этим считаться; поэтому тебе нужно всячески укрепить новое госу­дарство, не упуская по возможности ни великого, ни малого из того, что называется законами, обычаями или привычками. Ибо все это связует государство; ни одно из этих начал не может быть прочным без другого» (Законы. 793d). С этими положениями трудно не согла­ситься, однако Платону они кажутся недостаточными. В любом случае закон оставляет слишком много места для проявления своеволия. Платон неустанно борется с общим характером закона, он хочет все более и более его детализировать. Неразумному человеку опасно доверять принятие самостоятельных решений. Чем меньше он ду­мает, тем лучше. Поэтому на каждый случай должно быть правило, следует добиться максимальной урегулированности жизни. Вот, на­пример, какие законы предлагает издать Платон: «...кормилиц мы под страхом наказания принудим законом постоянно выносить мла­денца в поля... кормилицам надо остерегаться, как бы молодые дети не искривили свои члены...» и т. д. (Законы. 789е). Он предлагает эти законы «с улыбкой», шутя. Но в каждой шутке, как мы знаем, есть доля истины. Иначе говоря, чем больше законов, тем лучше. Любой поступок человека должен быть регламентирован, должен быть установлен распорядок всей жизни. Причем «назвать ли это законом или обычаем — безразлично» (Законы. 808).

Зачем нужна такая казуистика? Закон по мере возможности ком­пенсирует отсутствие царственного мужа, подражая тем точным и конкретным указаниям, которые он давал бы, находясь у власти. Цель закона та же, что и у царственного мужа, — полное подавление ин­дивидуальности и достижение максимально возможного единства среди граждан государства. «Словом, пусть человеческая душа при­обретает навык совершенно не уметь делать что-либо отдельно от Других людей и даже не понимать, как это возможно» (Законы. 942). Ведь надо не только создать совершенное государство, но и предотвра­тить его порчу, которую несет любое, даже малое изменение, «новше­ство», как любил говорить Платон. Закон, подавляя любое проявление

49

Раздел! ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ В ДРЕВНЕЙ ГРЕЦИИ И РИМЕ

«своеволия» человеческой индивидуальности, является заслоном для изменений. Платоновское законодательство поэтому незаметно, но верно теряет правовой характер и превращается в систему наставлений, запретов и репрессий.

Отношение к закону определяет и роль, отводимую суду в уто­пиях Платона. В диалоге «Государство» Платон высказывается о суде и людях, обращающихся в суд, резко отрицательно. Хорошо воспи­танный гражданин не нуждается ни в судьях, ни во врачах, ибо у него здоровая душа и здоровое тело. «Какое же ты можешь привести еще большее доказательство плохого и постыдного воспитания граж­дан, если нужду во врачах и искусных судьях испытывают не только худшие люди и ремесленники, но даже и те, кто притязает на то, что они воспитаны на благородный лад? Разве, по-твоему, не позорна и не служит явным признаком невоспитанности необходимость пользо­ваться, за отсутствием собственных понятий о справедливости, по­становлениями посторонних людей, словно они какие-то владыки и могут решать все?» (Государство. 405Ь).

В диалогах «Политик» и «Законы» Платон несколько смягча­ется и отводит суду существенную роль. Но роль эта в основном репрессивна. Суд стоит на страже неукоснительного соблюдения за­конов и сурово карает нарушителей. «Никто из граждан никогда не должен сметь поступать вопреки законам, посмевшего же так по­ступить надо карать смертью и другими крайними мерами» (Поли­тик. 297е). Эта функция отводится судам. Они должны искоренять невежество, распущенность, трусость и несправедливость. Души неисправимые караются смертью, ибо для них «только смерть мо­жет быть исцелением. Поэтому-то мы вправе часто это повторять — судьи и их руководители, приводящие такой приговор в исполнение, достойны похвалы со стороны всего государства» (Законы. 958). Платон не мог сказать ничего другого. Когда закон понимается как форма репрессии, суд превращается в ее орган.

В XX в. Платон нередко критиковался как автор тоталитарной утопии. Такая точка зрения не лишена оснований. Платон предвос­хитил логику тоталитарного мышления. Личность, оставленная без присмотра, начинает своевольничать, в ней просыпаются самые скверные черты — и начинается извращение как самого человека, так и государства. Платон видел только один выход — попытаться создать совершенное государство и предотвратить его порчу. Он хо­тел побороть человеческие пороки, но невольно доказал, что это возможно лишь теоретически, в мире идей.

50