Раздел V

ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ХХВЕК^

вариант для неокантианца — это обоснование действительности нормы через действительность другой нормы. Ученый рассуж­дал следующим образом: норма, «доставляющая акту значение пра­вового (или противоправного) акта, сама создается посредством пра­вового акта, который в свою очередь получает правовое значение от другой нормы». Поэтому содержание реальных событий в праве всег­да «согласуется с содержанием некоей нормы, которая признается действительной» (1, 11). В этом заключалась основная посылка чистого учения о праве и нормативизма.

Право, полагает Кельзен, это нормативный порядок человеческого поведения, но не само поведение. Право есть система регулирующих человеческое поведение норм. Однако эти нормы подразумевают, что нечто должно быть и что человек должен действовать определенным образом. Такие нормы представляют собой смысл актов, интенциональ-но направленных на поведение других, поскольку они предписывают это поведение, дозволяют или уполномочивают (1, 12).

Кельзен особо выделял акты уполномочивания, т. е. предо­ставления другому определенной власти, в особенности власти са­мому устанавливать нормы. Человеческие акты, предписывающие поведение, Кельзен называет актами воли. «Если один человек выра­жает волю, чтобы другой поступал определенным образом, если он приказывает, позволяет или уполномочивает другого действовать таким образом, то смысл его акта состоит не в том, что другой будет так поступать, но лишь в том, что другой должен так поступать. Тот, кто приказывает, позволяет или уполномочивает, изъявляет волю; тот, кто получает приказание, позволение или полномочие, должен» (1, 12).

При этом, следуя неокантианству, Кельзен подчеркивал, что норма как специфический смысл акта, интенционально направлен­ного на поведение других, — не то же самое, что акт воли, смысл которого она составляет. Норма есть долженствование, а акт воли, смысл которого она составляет, — бытие. Для Кельзена как неокан­тианца очевидно, что «из того, что нечто есть, не может следовать, что нечто должно быть, равно как из того, что нечто должно быть, не может следовать, что нечто есть» (1, 13).

Признавая дуализм бытия и долженствования, Кельзен вовсе не отрицал возможности их взаимного соотнесения. Должное поведение может обозначать поведение, которое предусмотрено нормой; оно оста­ется должным, даже не будучи сущим. Но оно может также обозначать фактическое, сущее поведение, соответствующее содержанию нормы.

382

ПРАВОВОЙ НОРМАТИВИЗМ: Г. КЕЛЬЗЕН

Акты, смысл которых есть норма, могут выражаться по-разному. Кельзен не связывал смысл нормы с общим правилом поведения. Обя­зательно лишь ее знаковое выражение. Это могут быть и жест регули-оовщика, и символы (например, красный свет светофора), и произне­сенные или написанные слова. Различая понятия нормы и ее знакового выражения, ученый имел все основания утверждать, что норма не создается актом законодательства. Когда говорят, что посредством законодательных актов «создается» или «устанавливается» норма, подчеркивал мыслитель, то это означает лишь использование образ­ного выражения, указывающего, что смысл или значение актов, со­ставляющих законодательную деятельность, есть норма.

Кельзен подчеркивает объективный смысл правовой нормы. В отличие от субъективного смысла, такой смысл не исчезает вместе с волей, он остается долженствованием и с точки зрения третьего, незаинтересованного лица и даже тогда, когда адресат нормы ничего о ней не знает. Такой смысл норме придается другой, более «высо­кой» нормой.

В наличии такого нормативного обоснования Кельзен видел основное отличие между требованием, например, грабителя и требо­ванием налогового инспектора. Требование налогового инспектора представляет собой акт, устанавливающий норму. Этот акт уполно­мочен налоговым законодательством, в то время как акт грабителя не основан ни на какой уполномочивающей его норме (1,17). Кельзен не считал «воровской закон» таким управомочивающим актом, по­скольку он сам не основан ни на какой более общей норме должен­ствования.

Ученый распространял принцип нормативного долженствования не только на право, но на все виды нормативного регулирования. Кельзен поясняет свою мысль следующим образом: «...Если чело­век, попавший в беду, требует от другого помощи, то субъективный смысл его требования состоит в том, что этот другой должен ему помочь. Но объективно действительная, обязывающая другого нор­ма существует лишь в том случае, если действует общая (например, Установленная основателем религии) норма, предписывающая любить лижнего. А она действует как объективно обязывающая норма лишь том случае, если вводится допущение (постулат), согласно которо-У должно вести себя так, как предписывает основатель религии. кое допущение, обосновывающее объективную действительность нормы, я называю основной нормой (Grundnorm)» (1, 18).

383