Глава 5

исключительно прогрессивную роль в истории человечества. Тогда в 1648 и 1789 гг. «победа буржуазии означала победу нового общест­венного строя, победу буржуазной собственности над феодальной, нации над провинциализмом, конкуренции над цеховым строем, дроб­лением собственности над майоратом, господства собственника земли над подчинением собственника земле, просвещения над суеверием, предприимчивости над героической ленью, буржуазного права над средневековыми привилегиями» (3, 227-228). Буржуазия провозгла­сила принципы свободы, равенства и справедливости. Но они оказа­лись лишь идеями господствующего класса и вместе с его прогрессив­ностью становится очевидной их иллюзорность. Они порождены свободной конкуренцией, характерной для буржуазного общества. «Заключать договоры, — совершенно правильно указывает Эн­гельс, — могут люди, которые в состоянии свободно располагать сво­ей личностью, поступками и имуществом и равноправны по отноше­нию друг к другу. Создание таких "свободных" и "равных" людей именно и было одним из главнейших дел капиталистического произ­водства» (6, 158). Буржуазные свобода и равенство носят правовой, т. е. формальный, характер, они входят в юридическое понятие лица. Иными словами, в них сохраняется их извечная классовая сущность:

это равенство и свобода для буржуазии, а не для рабочего класса.

Маркс хорошо понимает природу права: она заключается в при­менении равной меры к разным людям, индивидуальные особенно­сти этих людей право не учитывает. Поэтому по своему содержанию право есть всегда право неравенства. Поясняя свою мысль, Маркс пишет: «Один рабочий женат, другой нет, у одного больше детей, у Другого меньше, и так далее. При равном труде и, следовательно, при равном участии в общественном потребительном фонде один получит на самом деле больше, чем другой, окажется богаче друго­го и тому подобное. Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтобы быть равным, должно быть неравным». Произойдет это тог­да, когда будет преодолено разделение труда, труд станет первой потребностью жизни, производительные силы возрастут, «и все ис­точники общественного богатства польются полным потоком, лишь "тогда можно будет преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: "Каждый по способ­ностям, каждому по потребностям"» (6, 16).

Буржуазная свобода ценности для пролетариата также не пред­ставляет, она заключается лишь в свободе торговли, свободе купли

337

Раздел IV

ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ XIXgElf^

и продажи (3,155). В поиске свободы Энгельс следует Гегелю, который по его мнению, правильно связал свободу с познанием необходимости' «Свобода воли означает, следовательно, — пишет Энгельс, — не что иное, как способность принимать решения со знанием дела» (5, 104-105). Это касается и природы, и социальной жизни. Чтобы стать свобод­ным, следует познать социальные законы и взять их под контроль. Буржуазные идеологи самонадеянно полагали, что раскрыли эти за­коны. На сам же деле «это царство разума было не чем иным, как идеализированным царством буржуазии»: «вечная справедливость нашла свое осуществление в буржуазной юстиции, равенство свелось к гражданскому равенству перед законом, а одним из самых сущест­венных прав человека провозглашена была... буржуазная собствен­ность». «Государство разума», «общественный договор Руссо» — все это оказалось и не могло не оказаться на практике только «буржуазной демократической республикой» (5, 304).

Теперь, наконец, истина познана. Энгельс, как кажется, пренеб­регая достижениями материалистического понимания истории, заяв­ляет, имея в виду Маркса: «Истинный разум и истинная справедли­вость до сих пор не господствовали в мире только потому, что они еще не были надлежащим образом познаны. Просто не было того ге­ниального человека, который явился теперь и который познал истину. Что он теперь появился, что истина познана именно теперь, — это вовсе не является необходимым результатом общего хода историче­ского развития, неизбежным событием, а представляет собой счаст­ливую случайность. Этот гениальный человек мог бы с таким же успехом родиться пятьсот лет тому назад и тогда бы он избавил чело­вечество от пяти веков заблуждений и страданий» (5, 305). Остается только следовать этим законам, применять их со знанием дела и со­знательно творить свою историю. «Это есть скачок человечества из царства необходимости в царство свободы». (5, 338).

Маркс и Энгельс нигде не говорят об отмирания права при ком­мунизме, но, по сути, в «коммунистическом царстве свободы», в ко­тором реализовано фактическое равенство, формальное равенство теряет какой-либо практический смысл.

Маркс и Энгельс достаточно точно описали проблемы современ­ного им западноевропейского общества, однако ошиблись, указывая революционный путь их разрешения. Этот путь не был воспринят развитыми европейскими странами. Оказалось, что постепенные ре­формы гораздо эффективнее, а предназначение государства и права не ограничивается выражением и защитой интересов правящего класса.

338