Глава 3

рационализму как методу конструирования и исследования права был противопоставлен историзм.

формирование исторического направления в правоведении со­провождалось выяснением и развитием собственного — историче­ского — метода, позволявшего понять, «в каком отношении нахо­дится прошедшее к современности или становление к бытию».²⁴ Право предлагалось рассматривать как непрерывно становящееся яв­ление, которое поэтому может быть понято только в историческом рассмотрении. История, по мнению Савиньи, представляет собой не просто изучение явлений прошлого в их самоценной значимости, но является «единственным путем к истинному познанию нашего собственного состояния» (Vorrede. S. 4). Пухта, поясняя впоследствии метод исторической школы, предлагал отличать его от «антикварно­го» исследования, которое «ограничивается древними, прошедши­ми состояниями» и которое обычно и принимают за историческое изучение. Подлинно же историческое исследование, по его мнению, «имеет дело с настоящими [состояниями], только рассматривает их в движении, в процессе образования» (Энциклопедия... С. 95). Такое истинное познание и призвана обеспечить историческая школа с ее принципиально новым по сравнению с XVIII в. пониманием права:

не как результата рациональной дедукции, но как исторического яв­ления, созидаемого «духом народа»: «Историческая школа, — пи­сал Савиньи, — принимает содержание права обусловленным целост­ным прошлым нации» (Vorrede. S. 6).

Для Савиньи, как и других представителей исторической шко­лы, было характерно свойственное немецкой романтической фило­софии того времени неприятие рационалистического антиисто­рического духа XVIII столетия, когда, по его мнению, «во всей Европе царило совершенно непросвещенное стремление к просвети­тельству»: «Понимание и ощущение величия и самоценности других времен было утеряно; место этого заступило безграничное упова­ние современности, которая полагала себя призванной к достиже­нию абсолютного совершенства» (Vom Beruf... S. 4-5). В начале ЯХ в. ситуация изменилась, и у Савиньи были все основания сде­лать вывод о том, что «исторический смысл возобладал повсюду, и рядом с ним нет места тому беспочвенному высокомерию», и если

²⁴ Savigny F. К., van. Vorrede // Zeitschrift flir geschichtliche Rechtswissenschaft. °u. 1. Berlin, 1815. S. 2-3. — Далее ссылки на это издание даются в тексте главы.

313

Раздел IV

ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ XIXBFifA

некоторые «сочинители еще и избирают подобный путь, то это уже более не господствующий дух» (Vom Beruf... S. 5-6). Только благо­даря истории, полагал ученый, «может сохраниться живая взаимо­связь с изначальным состоянием народов, а потеря этой взаимосвя­зи должна лишить любой народ лучшей части его духовной жизни» (Vom Beruf... S. 117).

Оппозиционный характер исторической школы по отношению к юснатурализму прежде всего нашел свое выражение в неприятии рационализма как метода конструирования и познания права. Так Пухта подвергает критике «попытки философов основать право на разуме». Такие попытки, по его мнению, могут пользоваться «извест­ной популярностью у тех, которые привыкли ставить разум выше всех других человеческих сил, довольствуясь в этом одном видеть себя выше животных». Он полагает, что «не из понятия разума мож­но прийти к понятию права» (Энциклопедия... С. 4—5). Школа естест­венного права, по мнению Пухты, «занимается правом, которое не дано в действительной жизни, которое, напротив, она сама выводит из постулатов всеобщего разума, следовательно, правом, не имеющим истории, но проистекающим вечно неизменным из законов неизмен­ного разума». Однако, убежден Пухта, «только то, что имеет исто­рию, может быть предметом философии», а потому «философы, выводящие право из разума, находятся вне своего предмета» (Эн­циклопедия... С. 88, 6).

В рамках исторической школы было подвергнуто критике стрем­ление естественно-правовой философии сообщить всеобщее, уни­версальное значение естественному праву. Будучи выведенным путем дедукции из индивидуального разума, естественное право, в глазах представителей новой школы, обладало лишь свойством субъектив­ности и вследствие этого не могло претендовать на всеобщность. В придании универсального характера субъективным правовым идеа­лам Савиньи видел лишь стремление «принимать то, что присуще нам, за общечеловеческое». «Единственную защиту» против такого «самообмана, всегда повторяющегося как в отдельных людях, так и в целых народах и эпохах», ученый видел в «историческом понима­нии» (Vom Beruf... S. 115), т. е. в признании социокультурной обу­словленности, а следовательно, относительности права как явле­ния, выражающего дух исторически конкретного народа, в противоположность свойству пространственно-временной универ­сальности, социокультурной общезначимости, приписываемому

314

ИСТОРИЧЕСКАЯ ШКОЛА ПРАВА

ГлаваЗ

естественному праву. Так, Савиньи опровергает положение естест­венно-правовой философии, «будто бы существует практическое естественное или разумное право в качестве идеального законода­тельства пригодное для всех времен и народов» (Vom Beruf... S. 7).

Вместе с тем для представителей исторической школы была неприемлема не только естественно-правовая философия, но и эта-тистский взгляд на право, представляющий объект своего изучения всецело зависящим от произвола законодателя, а потому случайным, в бытии которого отсутствуют какие-либо закономерности, на рас­крытие которых были направлены усилия новой школы. При этом Савиньи считал эти два типа понимания права взаимодополняющими друг друга, подчеркивая, что они часто «весьма хорошо договарива­ются» (Vom Beruf... S. 7). Если в юснатурализме содержание права оказывается предоставленным произволу индивидуального разу­ма, то в этатизме — произволу законодателя. Общим для этих двух подходов к праву является вера во всемогущего законодателя, кото­рый одним росчерком пера может отменить прежнее, исторически сложившееся, а потому несовершенное право либо во имя торжества права разумного, идеального (как полагали представители естествен­но-правовой школы), либо руководствуясь иными, политическими, соображениями (как полагали сторонники правового этатизма). Этим двум, на первый взгляд, противоположным, представлениям о праве в равной степени было присуще стремление к априорному, рацио­нальному «законоделанию» без учета собственной, социальной, «мате­рии» (Савиньи) права. Как подчеркивал в связи с этим С. А. Муромцев, Савиньи «метил одновременно против рационализма естественной школы, которая не замечала в действительности залога к чему-либо хорошему, возлагала все надежды на мудрого законодателя, и про­тив практической юриспруденции, которая, удовлетворяясь поверх­ностным наблюдением над правовой жизнью, принимала законода­теля за единственный и конечный источник права».²⁵

Такая вера во всесилие законодателя объясняется характерным Для теории общественного договора механистическим представле­нием об обществе как о произвольной совокупности индивидуумов-атомов, не имеющем собственной надындивидуальной сущности — «народного духа», который обусловливал бы внутреннюю законо­мерность исторического развития народа. Следствием такого взгляда

²⁵ Муромцев С. А. Образование права по учениям немецкой юриспруденции. М., 1886. С. 5.

315