§ 6. Конституция государства

Одним из «ходячих представлений» о правильном государствен­ном устройстве Гегель считает теорию разделения властей. Разделе­ние властей необходимо, но «ходячее представление» о нем (создан­ное либералами) односторонне. По мнению Гегеля, принципы самостоятельности, независимости и взаимного ограничения властей иеверны теоретически и порочны практически. «При таком воззре-^чи, — пишет он, — предполагается враждебность, страх каждой

305

Раздел IV политические и правовые учения XIX век

из властей перед тем, что другая осуществляет против нее как против зла, и вместе с тем определение противодействия ей и установление посредством такого противовеса всеобщего равновесия, но не жи­вого единства» (с. 309). Взаимная вражда между исполнительной и законодательной властью приводит к гибели государства.

Разделение властей следует провести так, чтобы сохранить орга­ническое единство государства. Ведь каждая ветвь власти является «моментом понятия», поэтому «власти в государстве должны, в самом деле, быть различены, но каждая должна в самой себе образовывать целое и содержать в себе другие моменты» (с. 310).

Суд Гегель исключает из системы разделения властей. Во-первых, он не вписывается в понятие. Во-вторых, его место в гражданском обществе, раздираемом конфликтами, а не в государстве, характери­зующемся органическим единством.

Гегелевская триада состоит их власти законодательной, пра­вительственной и власти государя. Первая олицетворяет всеобщ­ность, вторая — особенность, третья — объединяет всеобщее и осо­бенное в единичном. Такое государственное устройство Гегель называет конституционной монархией. Вопрос, кто ее устанавлива­ет, совершенно бессмысленный, ибо тогда следует представить толпу атомизированных индивидов, но толпа «не может быть предметом понятия». Государственное устройство складывается постепенно вместе с духом народа и этому духу должно соответствовать. «По­этому каждый народ имеет то государственное устройство, которое ему соответствует и подходит» (с. 315). Искусственно же навязать какой-либо государственный строй невозможно, даже если он ка­жется более разумным, чем существующий. В качестве примера Гегель приводит неудачную попытку Наполеона дать испанцам новый го­сударственный строй. Кроме того, государственный строй никогда не создавался отдельными людьми, «ибо государственный строй не есть нечто созданное: он представляет собой работу многих веков, идею и сознание разумного в той мере, в какой оно развито в данном народе» (с. 315).

Монарх является олицетворением всех моментов понятия го­сударственного устройства: всеобщности, особенности и единично­сти. В этом и заключается его роль. Без монарха государство не име­ет завершенности, целостности и единства. Он является носителем государственного суверенитета. Речь идет не о персоне конкретного монарха (в разумной монархии черты его личности значения не имеют),

306

ГЕОРГ ВИЛЬГЕЛЬМ ФРИДРИХ ГЕГЕЛЬ

Глава •

монарх осуществляет функцию окончательного утверждения при­нимаемого решения. «При совершенной организации власти госу­дарства все дело только в наличии вершины формального решения;

монарх должен быть лишь человеком, который говорит "да" и ставит последнюю точку над "i", ибо вершина должна быть такова, чтобы особенность характера не имела значения. Все то, что присуще мо­нарху, помимо это последнего решения, есть нечто частное, чему не следует придавать значения... В благоустроенной монархии объек­тивная сторона принадлежит только закону, к которому монарху над­лежит добавить лишь субъективное "я хочу"» (с. 324).

Исполнение принятых решений — обязанность правительст­венной власти. В правительственных делах проводится разделение труда, его специализация. Чиновники должны обладать соответ­ствующими способностями и знаниями для исполнения своих обя­занностей. Однако так же, как и в случае с монархом, происходит пол­ная деперсонализация чиновника. «Государственная служба требует жертвования самостоятельным и случайным удовлетворением субъек­тивных целей и именно этим дает право находить такое удовлетворение в сообразном долгу выполнении служебных обязанностей, и только в нем» (с. 334). К чиновникам Гегель относится с большим пиететом. Они — основная часть среднего сословия, которое является носите­лем образованности, средоточием государственного сознания и, та­ким образом, опорой государства. Там же, где это сословие неразвито, как, например, в России, государство стоит «не на высокой ступени». Гарантией против возможного произвола бюрократии является двой­ной контроль со стороны иных органов власти и корпораций.

В законодательной власти представлены три элемента: мо­нархический, правительственный и сословный. Гегель не думает, что представители сословий могут улучшить содержание законов и во­обще как-то в позитивном смысле повлиять на законодательный про­цесс. Ошибаются те, кто полагает, что представители народа или даже сам народ «лучше всего понимает, что идет ему на пользу» (с. 340). Ведь народу не свойственно знание всеобщего. Общее благо и сво­боду гораздо эффективнее гарантируют другие государственные институты: монархия, правосудие, чиновники и т. д. «Настоящее значение сословных представителей состоит в том, — пишет Ге-^гел1>, — что благодаря им государство проникает в субъективное созна-иие народа и что народ начинает принимать участие в делах госу­дарства» (с. 342). Каким же образом это происходит?

307