Раздел IV политические и правовые учения х1хве1са

что содержалось в его умысле. Так, «Эдип, убивший своего отца, не ведая о том, не подлежит обвинению в отцеубийстве» (с. 162). Умысел касается непосредственных последствий поступка. Намерение же связывается с более отдаленными его последствиями, знание о кото­рых содержится в субъективной воле.

Благом, или счастьем, Гегель называет удовлетворение своих желаний. Он задается вопросом: а оправданы ли такие цели? И отве­чает утвердительно. «Однако то, что человек — живое существо, не случайно, а соответствует разуму, и он имеет право делать свои по­требности своей целью» (с. 167).

Добро состоит в том, что человек поступает разумно, что и делает его действительно свободным. Осознание разумного называется сове­стью. Стремиться к добру — долг человека. Но долг ради долга — бес­смыслица, возражает Гегель Канту. Важно объективное содержание воли, которой здесь может и не быть. Поэтому «совесть как формаль­ная субъективность вообще есть постоянная готовность перейти во зло» (с. 181). В этом случае— что есть добро и что есть зло, определяется произвольно. Значит, в моральности добро не гарантировано.

В нравственности идея свободы получает свое завершение. Объективное и субъективное, т. е. абстрактное право и мораль, суще­ствуют в единстве и только здесь получают действительность. «Пра­вовое и моральное не могут существовать для себя, — пишет Гегель, — они должны иметь своим носителем и своей основой нравственное, ибо праву не достает момента субъективности, который моральность имеет только для себя, и, таким образом, оба момента для себя не обладают действительностью. Лишь бесконечное, идея, действитель­но: право существует только как ветвь целого, как растение, обива­ющееся вокруг некоего в себе и для себя прочного дерева» (с. 199).

В нравственности индивид, наконец, осознает свою сущность, которая объективна и не зависит от него. Он становится действи­тельно свободным, познавая и подчиняясь нравственным законам, ибо они имеют для него субстанциональное значение. Следуя им, человек делается самим собой. «Поэтому обязанность есть не огра­ничение свободы, а лишь ее абстракции, т. е. несвободы: она есть достижение сущности, обретение утвердительной свободы» (с. 203). Своеволие и произвол исчезают, а в единичном находят выражение всеобщее и особенное. «В этом тождестве всеобщей и особенной воли обязанность и право тем самым совпадают, и человек обладает посредством нравственного правами постольку, поскольку у него есть

296

ГЕОРГ ВИЛЬГЕЛЬМ ФРИДРИХ ГЕГЕЛЬ

Глава 2

обязанности, и обязанностями, поскольку у него есть права» (с. 207). Таким образом, учение о нравственности Гегель совершенно логично называет «этическим учением об обязанностях», которое делится на три части: семья, гражданское общество, государство.

Семья — первая общность, в которую вступает человек на пути к своей свободе. Он существует уже не сам по себе, а как член некоего единства. В основании этого единства лежит любовь. «Любовь озна­чает вообще, — пишет Гегель, — сознание моего единства с дру­гим, то, что я не изолирован для себя, а обретаю мое самосознание только как отказ от своего для-себя-бытия и посредством знания себя как своего единства с другим и другого со мной» (с. 209). В этом заключено противоречие любви: с одной стороны, отказ от своей само­стоятельности, с другой — обретение себя в другом. Семья высту­пает как единое лицо.

В разделе о семье Гегель рассматривает три темы: брак, семейное имущество (собственность), воспитание детей.

Брак есть нравственное отношение, нравственная правовая любовь. Это означает, что в браке люди вступают в сферу истинной действительности, т. е. разумности. Иными словами, брак — логи­ческая необходимость. Поэтому Гегель с возмущением перечисляет взгляды на брак, в соответствии с которыми причина последнего заключается в природном влечении. Особенно достается Канту с его представлением о браке как договоре.

Собственность в контексте рассуждений о семье исполняет ту же функцию, что и в сюжете об абстрактном праве. Лицо (в данном случае семья) в собственности находит свою внешнюю реализацию. «Семья в качестве лица имеет свою внешнюю реальность в собствен­ности, в которой она обладает наличным бытием своей субстанцио­нальной личности лишь как в имуществе» (с. 217).

Во главе семьи как лица стоит муж. К женщинам Гегель отно­сится снисходительно. «Женщины могут быть образованными, од­нако для высших наук, философии и некоторых произведений ис­кусства они не созданы. Женщины могут обладать воображением, вкусом, изяществом, но идеальным они не обладают... Если женщи-"ы находятся во главе правительства, государство находится в опасности, и действуют не согласно требованию всеобщего, а исхо-Дя из случайной склонности или мнения. К женщинам образование "риходит неведомыми путями, как бы в атмосфере представления, оольше из жизни, чем посредством приобретения знаний, тогда как

297