Раздел III политические и правовые учения возрождения и нового времени

еще более редкие, когда соперничество заставляло его их остере­гаться» (с. 74). Появляются и понятия о взаимных обязательствах и общий язык, меняется образ жизни — он становится оседлым, обра­зуются семьи и семейные жилища, распределяются обязанности между мужчинами и женщинами и т. д. Люди сближаются между собой. Они «соединяются в разные стада и, наконец, образуют в каж­дой стране отдельный народ, объединенный нравами и обычаями не какими-нибудь уставами и законами, а одинаковым образом жизни, одинаковым питанием и общим влиянием климата» (с. 76). Обще­ние делается все более и более тесным, люди присматриваются друг к другу, появляется любовь, а с ней и ревность, и «нежнейшей из страстей приносится в жертву человеческая кровь» (с. 77).

Особое значение приобретает уважение со стороны других:

«Тот, кто лучше всех пел или плясал, самый сильный, самый краси­вый, самый ловкий, самый красноречивый, становился наиболее уважаемым, — это и было первым шагом к неравенству и к пороку. Из этих первых предпочтений родились, с одной стороны, тщеславие и презрение, а с другой — стыд и зависть; и брожение, вызванное этою новой закваскою, дало в конце концов соединения, гибельные для счастья и невинности». Появляются понятия зла, обиды. «А так как каждый платил за презрение, ему оказанное, сообразно тому, насколько значительным он считал себя, то месть стала ужасною, а люди — кровожадными и жестокими» (с. 77).

Руссо подчеркивает, что человек жесток не от природы, как думал Гоббс, а становится таким по мере отдаления от естественно­го состояния. Вместе с тем он полагает, что именно этот период, «лежащий как раз посредине между безразличием первоначального состояния и бурной деятельностью нашего, должен был быть эпохой самой счастливою и самой продолжительною», что «это состояние является настоящей юностью мира, и все его дальнейшее развитие представляет собою, по видимости, шаги к совершенствованию инди­вида, а на деле — к одряхлению рода» (с. 78).

Начинается процесс разделения труда, появляются ремесла («искусство добывания и обработки металлов») и земледелие. Неиз­бежным следствием последнего стал раздел земли и соответственно установление частной собственности на нее. Следствием же част­ной собственности на землю оказывается потребность в «уставах правосудия». Естественное неравенство людей усугубляется и делает­ся более ощутимым. Наконец, появляются бедные и богатые, и вражда

228

д7 _____________________________________ЖАНЖ.АК РУССО

межДУ людьми достигает апогея. Вот тогда-то и начинается война между людьми. «Нарождающееся общество пришло в состояние самой страшной войны: человеческий род, погрязший в пороках и отчаявшийся, не мог уже ни вернуться назад, ни отказаться от зло­счастных приобретений, им сделанных; он только позорил себя, упот­ребив во зло способности, делающие ему честь, и сам привел себя

на край гибели» (с. 82).

Разумеется, что убытки от войны терпели прежде всего бога­тые. И в голове одного из них родился коварный замысел — создать государство якобы для защиты всех и ради общей пользы. «Давайте объединимся, — сказал он им (Руссо воспроизводит речь хитрого богача. — И. К.), — чтобы оградить от угнетения слабых, сдержать честолюбивых и обеспечить каждому обладание тем, что ему при­надлежит: давайте установим судебные уставы и мировые суды, с которыми все обязаны будут согласовываться, которые будут нелице­приятны и будут в некотором роде исправлять превратности судьбы, подчиняя в равной степени могущественного и слабого взаимным обязательствам. Словом, вместо того, чтобы обращать наши силы против себя самих, давайте соединим их в одну высшую власть, кото­рая будет править нами, согласно мудрым законам, власть, которая будет оказывать покровительство и защиту всем членам ассоциации, отражать натиск общих врагов и поддерживать среди нас вечное со­гласие» (с. 83-84).

Здесь Руссо достаточно точно изложил договор об образова­нии государства, разработанный в русле либеральной традиции. Однако расценивает он договор не более как обман, как заговор бо­гачей. На самом деле созданное таким образом государство никогда не защищало слабых, не сдерживало честолюбивых и уж, конечно, никогда не обеспечивало равенства перед законом и судом. Создан­ные законы «наложили новые путы на слабого и придали новые силы богатому, безвозвратно уничтожили естественную свободу, навсегда Установили закон собственности и неравенства, превратили ловкую Узурпацию в незыблемое право и ради выгоды нескольких често­любцев обрекли с тех пор весь человеческий род на труд, рабство и нищету» (с. 84).

Образование государства завершилось установлением магист­ратур, т. е. публичная власть была вручена отдельным лицам. Они Д°лжны были бы быть лишь служителями закона и стремиться общей пользе. На деле же все происходило наоборот: честолюбие

229

Раздел III ПОЛИТИЧЕСКИЕ И ПРАВОВЫЕ УЧЕНИЯ ВОЗРОЖДЕНИЯ И НОВОГО ВРЕМЕН^

магистратов неизбежно приводило к злоупотреблениям. Вскоре власть сделалась наследственной. «И таким образом, правители, став наследственными, привыкли рассматривать свою магистратуру как семейное имущество, а самих себя — как собственников Государ­ства, которого они первоначально были лишь должностными лицами-называть сограждан своих своими рабами, причислять их, как скот

к вещам, им принадлежащим, и называть самих себя богоравными и царями царей» (с. 92).

Процесс происхождения неравенства состоит, таким образом из нескольких этапов все большего и большего закабаления людей. «Если мы проследим поступательное развитие неравенства во вре­мя этих разнообразных переворотов, — пишет Руссо, — то обнару­жим, что установление Закона и права собственности было здесь первою ступенью, установление магистратуры — второю, третьего же и последнею было превращение власти, основанной на законах, во власть неограниченную» (с. 92). При этом существует еще чет­вертый вид неравенства — неравенство между частными лицами, т. е. между бедными и богатыми. И именно этот вид неравенства по сути дела является определяющим, и, более того, все эти виды неравен­ства «сводятся в конце концов к богатству, ибо оно самым непосред­ственным образом определяет благосостояние, его легче всего пере­давать и поэтому с его помощью можно легко купить все остальное» (с. 93-94).

Так был достигнут последний предел неравенства. Здесь от­дельные лица вновь становятся равными, «ибо они суть ничто...» (с. 95). Круг замкнулся. Человечество прошло путь от естественного равенства к равенству в рабстве, свойственному деспотическому государству. Однако Руссо отнюдь не анархист, не в государстве как таковом, и даже не в собственности как таковой, а в предрассудках и пороках, порождаемых неправильной организацией государства и неправильным распределением собственности, видит он вселенское зло. Он не призывает вернуться в первобытное состояние, как это показалось некоторым, в частности Вольтеру. Нет, Руссо подчерки­вает необходимость и полезность государственной организации об­щества. И эта необходимость понималась людьми, поэтому-то обман и удался. Государство необходимо. Но какое? Посвящая «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» гражда­нам Женевской республики, Руссо описывает то государство, в кото­ром хотел бы жить: «Я желал бы родиться в стране, где у суверена

230

Гм»а7^.___________________________________ЖАНЖАК РУССО

у народа могли бы быть только одни и те же интересы... Я хотел бы жить и умереть свободным... Я бы хотел, чтобы никто в Государстве не мог ставить себя выше Закона... Я попытался бы найти страну, где право законодательства принадлежало бы всем гражданам...»

(с.32-33).

Каким же образом должно быть организовано это государство,

какова должна быть его конституция? Этой проблеме Руссо посвя­щает свой самый знаменитый трактат «Об общественном договоре, или принципы политического права», в котором сформулирована его политическая утопия.