§ 5. Смысл прямого или косвенного указания

на судебный порядок расторжения

В связи с этим возникает вопрос: зачем законодатель вводит эти ссылки на право требовать расторжения договора в судебном порядке? Ведь применительно к намного большему числу случаев закон не содержит указания на право требовать расторжения. В ГК всего несколько десятков норм, указывающих на право требовать расторжения. В остальных случаях нарушения должником договора закон либо устанавливает право одностороннего отказа, либо вовсе молчит. При наличии в ГК универсальной ст. 450, которая дает кредитору право на судебное расторжение в силу существенности нарушения, какой смысл в отдельных случаях подтверждать это правило? Не достаточно ли общей нормы о праве на расторжение в случае существенности нарушения? Считать, что без наличия такого специального указания кредитор не вправе требовать расторжения, достаточно абсурдно. Статья 450 ГК вполне может действовать напрямую и не нуждается в подтверждении. Таким образом, вроде бы нет смысла в каких-то отдельных случаях выделять право кредитора требовать расторжения.

В действительности это не совсем так.

Во-первых, наличие таких специальных указаний может быть оправдано необходимостью обойти нежелательное применение общего правила п. 2 ст. 405 ГК, дающего кредитору право на односторонний отказ в случае просрочки. Так, ст. 620 ГК дает право арендатору требовать через суд расторжения договора, если арендодатель не производит капитальный ремонт в срок. Вспомним, что согласно п. 2 ст. 405 ГК, если кредитор в случае просрочки должника теряет интерес к исполнению, он получает право на односторонний отказ. В данном случае на первый взгляд есть все основания для применения этой статьи: имеет место просрочка арендодателя и арендатор вполне мог потерять интерес к исполнению договора аренды. Но наличие в законе (ст. 620 ГК) специального указания на право требовать расторжения в судебном порядке подводит нас к выводу о необходимости соблюдать судебную процедуру.

Во-вторых, следует принимать во внимание, что п. 2 ст. 450 ГК устанавливает крайне расплывчатые критерии расторжимости контракта (существенность нарушения). Поэтому вполне понятны попытки законодателя применительно к отдельным случаям конкретизировать понятие существенности нарушения и дать сторонам определенные ориентиры. Так, можно привести в качестве примера разъяснение принципа существенности нарушения, данное в п. 1 ст. 698 ГК: ссудодатель вправе потребовать досрочного расторжения договора безвозмездного пользования в случаях, когда ссудополучатель использует вещь не в соответствии с договором или назначением вещи; не выполняет обязанностей по поддержанию вещи в исправном состоянии или ее содержанию; существенно ухудшает состояние вещи или без согласия ссудодателя передал вещь третьему лицу. Несмотря на то что, как мы покажем в § 24 гл. 1 разд. IV, в большинстве случаев все попытки отечественного законодателя расшифровать принцип существенности нарушения применительно к отдельным договорам выглядят крайне неубедительно, мотив подобных попыток вполне понятен.

Тем не менее при анализе всех тех случаев, когда законодатель пытается детализировать вопрос об основаниях расторжения, выясняется, что принцип существенности нарушения не устраняется. Как мы уже писали, условие существенности нарушения является универсальным критерием, действующим как в случае расторжения договора в суде, так и в случае одностороннего отказа от нарушенного договора. Применительно к вышеприведенным случаям, когда законодатель прямо или косвенно указал на право кредитора требовать расторжения в суде и предусмотрел определенные основания расторжения, критерий существенности нарушения в равной степени должен применяться, если его применение не исключено или не ограничено прямым указанием в законе. Таким образом, нарушение в любом случае должно носить существенный характер. Конкретизация принципа существенности нарушения в специальных нормах дает сторонам определенные ориентиры, но: 1) не ограничивает кредитора в праве ссылаться на иные обстоятельства, обосновывающие существенность нарушения, и 2) не делает соблюдение указанных в специальной норме закона условий автоматически влекущими признание нарушения в качестве существенного. Это всего лишь ориентиры, позволяющие правоприменителям лучше понять смысл понятия существенности нарушения применительно к данному договору.

Анализ всех вышеприведенных случаев показывает, что, как правило, законодатель либо не вводит каких-либо критериев, могущих конкурировать или опровергать принцип существенности нарушения, либо вводит более частные критерии, ни один из которых не выходит за рамки более универсального принципа существенности нарушения, как то имело место с вышеприведенным примером о праве ссудодателя требовать расторжения (п. 1 ст. 698 ГК).

Например, согласно п. 2 ст. 611 ГК, если соответствующие принадлежности и документы, относящиеся к предмету аренды, арендодателем переданы не были, однако без них арендатор не может пользоваться имуществом в соответствии с его назначением либо в значительной степени лишается того, на что был вправе рассчитывать при заключении договора, он может потребовать расторжения договора. По сути, здесь законодатель пытается указать критерий допустимости расторжения договора. Но выходит ли этот критерий за рамки принципа существенности? На наш взгляд, нет. Очевидно, что, если в результате непередачи соответствующих принадлежностей или документов арендатор не может использовать вещь по назначению, в большинстве случаев налицо признаки существенности нарушения. Но этот фактор не определяет решение вопроса о существенности. Довод о существенности нарушения в виде непередачи соответствующих документов или принадлежностей, влекущей невозможность использования предмета аренды, может быть опровергнут, в частности, ссылкой на незначительность самой просрочки как таковой. Таким образом, соответствие обстоятельств дела указанному в конкретной норме ГК критерию не гарантирует кредитору неприменение принципа существенности нарушения, если применение этого принципа не исключено по прямому указанию в законе или договоре. Например, можно представить себе условие договора, согласно которому любое, пусть даже самое незначительное, опоздание с выполнением обязательства позволит кредитору требовать расторжения договора.

Более сложным является вопрос о возможности в конкретных статьях Особенной части ГК ограничить право кредитора требовать расторжения определенным перечнем случаев, когда расторжение считается допустимым. Например, ст. ст. 619 - 620 ГК дают исчерпывающий перечень оснований досрочного расторжения договора арендатором или арендодателем. Так, согласно ст. 619 ГК арендатор вправе требовать расторжения договора аренды, если арендатор: 1) пользуется имуществом с существенным нарушением условий договора или назначения имущества либо с неоднократными нарушениями; 2) существенно ухудшает имущество; 3) более двух раз подряд по истечении установленного договором срока платежа не вносит арендную плату; 4) не производит капитального ремонта имущества в тех случаях, когда в соответствии с законом, иными правовыми актами или договором производство капитального ремонта является обязанностью арендатора. Согласно последнему абзацу этой же статьи договором аренды могут быть установлены и другие основания досрочного расторжения договора по требованию арендодателя в соответствии с п. 2 ст. 450 настоящего Кодекса.

Возникает вопрос: означает ли включение в ст. 619 ГК исчерпывающего перечня оснований расторжения и соответствующей оговорки о том, что договор может предусмотреть иные основания расторжения, что законодатель тем самым исключает возможность требовать расторжения в случаях, не упомянутых в данной статье или условии договора? На наш взгляд, ответ на данный вопрос должен быть отрицательным. Кредитор не может быть лишен права ссылаться напрямую на ст. 450 ГК и требовать расторжения даже тогда, когда ни один из критериев, заложенных в ст. 619 ГК или иной подобной статье, не удовлетворен, но при этом налицо существенность нарушения. В этой связи следует полностью поддержать ВАС РФ, который в Обзоре практики разрешения споров, связанных с арендой (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 11 января 2002 г. N 66), в п. 28 применительно к приведенному выше примеру со ст. 619 ГК занял абсолютно верную позицию, признав, что арендодатель не лишен права требовать расторжения в случае, если нарушение, не подпадая ни под одно условие, упомянутое в ст. 619 ГК, тем не менее является существенным. Абсурдность обратного вывода легко продемонстрировать на следующем примере. Представим, что арендатор постоянно задерживает или вовсе не вносит арендную плату, но делает это не подряд, а через раз. Представим, что это длится достаточно долго и замученный арендодатель требует погашения всей задолженности за разные периоды и расторжения договора. Формально данная ситуация не подпадает под действие ст. 619 ГК, так как в ней указано на право арендодателя требовать расторжения в случае невнесения арендной платы только более двух раз подряд. Но не позволять кредитору расторгнуть договор в данных условиях просто абсурдно. Поэтому суд должен удовлетворить иск о расторжении не на основании ст. 619 ГК, а на основании п. 2 ст. 450 ГК.

Правда, при этом возникает вполне уместный вопрос: в каком порядке должен расторгаться договор аренды, если его расторжение обусловлено существенным нарушением, не упомянутым в ст. ст. 619 - 620 ГК? Ведь судебный порядок расторжения предусмотрен указанными статьями только применительно к перечисленным в них видам нарушений. На наш взгляд, наиболее логичным решением будет признание необходимости соблюдения в подобных случаях судебной процедуры в силу аналогии закона. Этот вывод обусловлен необходимостью обеспечения стройности и логичности правового режима расторжения. В ином случае мы могли бы получить абсолютно недопустимое нарушение правовой логики, когда за конкретное нарушение договора аренды, попадающее в перечень ст. ст. 619 - 620 ГК, предусмотрена судебная процедура расторжения, а в случае нарушения договора иным (возможно, очень похожим) образом в силу применения п. 2 ст. 405 ГК и п. 2 ст. 328 ГК может быть использован односторонний отказ. Например, при таком подходе получается странная ситуация: если арендатор не платит арендную плату два раза подряд, то арендодатель обязан получить санкцию суда на расторжение; если же арендатор не платит через раз, то арендодатель может расторгнуть договор в одностороннем порядке на основании п. 2 ст. 405 ГК. Такой разнобой в правовом режиме расторжения в зависимости от незначительных и несущественных различий в характере нарушения недопустим. Поэтому считаем необходимым дополнение ст. ст. 619 - 620 ГК нормой о том, что кредитор вправе требовать расторжения договора аренды в судебном порядке и в других случаях, когда нарушение должника носит существенный характер.

До внесения данных изменений в текст ГК считаем возможным выведение положения об обязательной судебной процедуре расторжения договора аренды в случае его существенного нарушения, независимо от того, указано ли данное конкретное нарушение в ст. ст. 619 - 620 ГК как основание расторжения, из аналогии закона. В данном случае искомый результат мы получаем путем последовательного применения двух приемов толкования. Сначала мы толкуем ст. ст. 619 - 620 ГК расширительно, допуская право кредитора на расторжение нарушенного договора аренды даже в тех случаях, когда данное нарушение не фигурирует в ст. ст. 619 - 620 ГК. А затем, применяя аналогию закона, распространяем предусмотренную в ст. ст. 619 - 620 ГК судебную процедуру расторжения на расторжение нарушенного договора аренды по неуказанным в данных статьях основаниям.

Таким образом, мы видим, что закон, как правило, не меняет универсальный критерий существенности нарушения, сохраняя его в силе применительно ко всем случаям, когда согласно закону кредитор приобретает право требовать судебного расторжения договора. В тех же случаях, когда закон в специальных нормах пытается предусмотреть конкретные виды нарушения, которые могут дать кредитору право на расторжение, это по общему правилу, во-первых, не устраняет требование, согласно которому нарушение должно быть существенным, а во-вторых, не исключает возможности расторжения по иным причинам, если последние укладываются в рамки принципа существенности нарушения. Только в случае прямого и недвусмысленного указания на исключение общего критерия существенности нарушения, если оно включено в закон или договор, применение данного критерия может быть исключено или ограничено.

Тем не менее теоретическую полезность введения в нормы Особенной части ГК конкретных критериев допустимости расторжения нельзя совсем отрицать, так как подобные уточнения дают сторонам ориентиры и упрощают оценку перспектив расторжения. Например, арендодатель нарушает договор и не осуществляет капитальный ремонт сданного в аренду имущества. Как мы выше установили, данное обстоятельство не может служить безусловным основанием для расторжения и арендодатель вправе, доказав несущественность данного нарушения (в частности, путем представления доказательств того, что, несмотря на нарушение сроков капитального ремонта, имущество находится в исправном состоянии, никаких препятствий или угроз для пользования имуществом это нарушение не создает), сохранить договор в силе. Тем более никто не ограничивает арендатора в праве требовать расторжения, указывая на иные упомянутые в ст. 620 ГК основания или ссылаясь на существенность нарушения (п. 2 ст. 450 ГК). Но при этом нельзя не видеть, что сам факт наличия в ГК указания на право арендатора требовать расторжения в случае невыполнения арендодателем капитального ремонта указывает арендатору на возможный вариант защиты его прав и выполняет определенную предохранительную и воспитательную роль, предостерегая арендодателя от нарушения данного условия договора под угрозой его расторжения.

В-третьих, помимо исключения применения нормы о праве одностороннего отказа и конкретизации применения принципа существенности нарушения, включение в ГК подобных указаний о праве требовать судебного расторжения нарушенного договора в ряде случаев играет и другую практическую роль, вводя дополнительные (повышенные) требования к основаниям расторжения. Так, можно привести в качестве примера п. 2 ст. 668 ГК, который устанавливает, что в случае, когда имущество, являющееся предметом договора финансовой аренды, не передано арендатору в срок, арендатор вправе, если просрочка допущена по обстоятельствам, за которые отвечает арендодатель, потребовать расторжения договора. Очевидно, что в данном случае закон усложняет для кредитора доступ к такому способу защиты права, как расторжение договора. Если по общему для договора аренды правилу арендатор вправе требовать расторжения на случай просрочки передачи ему предмета аренды (п. 3 ст. 611 ГК) при условии, что просрочка была существенна (п. 2 ст. 450 ГК), то применительно к договору финансовой аренды (лизинга) лизингополучатель в аналогичной ситуации вправе требовать расторжения лишь в случае, если просрочка произошла по обстоятельствам, за которые отвечает лизингодатель. Так, если по договору обычной аренды передача предмета аренды не произошла в связи с обстоятельствами непреодолимой силы, то это не лишает кредитора права требовать расторжения, если просрочка носит существенный характер, лишая арендатора в значительной степени того, на что он был вправе рассчитывать по договору. В аналогичной ситуации с форс-мажором по договору финансовой аренды (лизинга) лизингополучатель не вправе требовать расторжения. Логичность такого исключения, включенного в правовое регулирование договора лизинга, вызывает большие сомнения. И в дальнейшем было бы разумнее это исключение из ГК устранить. Тем не менее данный пример иллюстрирует, что нормы ГК, устанавливающие право требовать расторжения, теоретически могут выполнять вполне конкретную задачу - в данном случае изменять основания применения расторжения договора как средства защиты прав кредитора.

Таким образом, вряд ли есть основания утверждать, что никакого смысла во включении в текст ГК указаний на право кредитора требовать расторжения применительно к отдельным частным ситуациям нет. Как мы выше показали, в ряде случаев такое указание влечет конкретные юридические последствия, а в других просто помогает правоприменителям, конкретизируя общее правило о существенности нарушения. Но это отнюдь не означает отсутствия необходимости проведения детальной ревизии норм Особенной части ГК о расторжении с целью их координации и определения реальной целесообразности сохранения судебной процедуры в тех или иных случаях. В настоящий момент большое количество норм ГК, предусматривающих право кредитора требовать судебного расторжения нарушенного договора либо сформулированы некорректно, либо не согласованы между собой, либо без достаточных на то оснований начинают переиначивать общие универсальные положения правового режима расторжения нарушенного договора, создавая неадекватную пестроту и разнобой в правовом регулировании.