§ 2. Разумный срок для расторжения: общие замечания

Второй аспект отмеченной нами выше проблемы допустимого срока для расторжения носит куда более проблематичный характер. Речь идет о возможности имплементации в российском праве дополнительного ограничительного срока на расторжение применительно к тем случаям, когда в основании расторжения лежит принятие кредитором ненадлежащего исполнения.

В праве многих стран установлено правило, согласно которому кредитор в случае получения от должника исполнения с определенными дефектами или с просрочкой вправе отказаться от принятия данного исполнения в счет договора, только если заявит об этом в течение разумного срока после получения такого исполнения <490>. Если кредитор не заявляет отказ от принятия ненадлежащего исполнения в течение разумного срока, исполнение считается принятым, кредитор теряет право как на расторжение договора, так и на требование об исполнении в натуре (замену исполнения) и ограничен правом требовать компенсации своих потерь, вызванных принятием ненадлежащего исполнения (например, восполнительные убытки, уменьшение цены). Этот разумный срок четко отделяется от срока исковой давности и, как правило, намного короче. Наличие этого срока дисциплинирует кредитора, получившего ненадлежащее исполнение, и призвано устранить нежелательную неопределенность и необоснованное ущемление интересов должника, осуществившего ненадлежащее исполнение и находящегося в неведении в отношении планов кредитора. Представим себе ситуацию, когда должник осуществил исполнение с просрочкой или с иными дефектами, а кредитор фактически принял такое исполнение, но никак не обозначает свою позицию в отношении того, принимает ли он это ненадлежащее исполнение в счет договора и считает ли он договор исполненным. Данная ситуация может поставить должника в крайне тяжелое положение неопределенности. Он не знает, как отреагирует кредитор на ненадлежащее исполнение. И эта неопределенность может длиться сколь угодно долго. В течение всего этого времени должник теоретически должен быть готов к тому, что кредитор может в любой момент отказаться от принятия ненадлежащего исполнения! Очевидно, что описанная выше ситуация крайне нежелательна, в особенности в предпринимательских отношениях. Именно поэтому многие правопорядки ограничивают право кредитора отказаться от принятия осуществленного ненадлежащего исполнения определенным или разумным сроком, по истечении которого исполнение считается принятым.

--------------------------------

<490> Treitel G.H. Remedies for Breach of Contract. A Comparative Account. Oxford, 1988. P. 399 - 403.

Праву многих стран известны различные подходы к решению вопроса обеспечения предсказуемости и определенности при осуществлении ненадлежащего исполнения <491>. Лишение кредитора права на расторжение в случае, если он не заявит об этом в течение разумного срока после нарушения, упоминается в Венской конвенции 1980 г. (ст. ст. 49, 64 ВК). Кроме того, п. 2 ст. 9:303 Принципов ЕКП содержит правило, согласно которому кредитор теряет право на расторжение, если не заявит об этом в течение разумного срока после того, как он узнал или должен был узнать о неисполнении. Правда, при прочтении п. 2 ст. 9:303 Принципов ЕКП может сложиться не совсем верное мнение о том, что условие разумного срока для расторжения охватывает не только случай, когда произошло ненадлежащее исполнение, но и случай текущей просрочки, так как Принципы используют общий термин "неисполнение", под которым понимается любой вид нарушения договора - как текущая просрочка, так и ненадлежащее исполнение <492>. В связи с этим смысл данной нормы на первый взгляд можно понять таким образом, что и в случае текущей просрочки кредитор ограничен разумным сроком на расторжение. Но на самом деле согласно п. 3 "а" этой же статьи в случае текущей просрочки кредитор не обязан заявлять о расторжении вплоть до момента, когда должник осуществит исполнение. По сути, данное уточнение прямо исключает обязательность соблюдения разумного срока на расторжение в отношении случая текущей просрочки. Эта же идея, только в более стройном виде, отражена и в норме п. 2 ст. 7.3.2 Принципов УНИДРУА, согласно которой кредитор теряет право на расторжение договора в случае, если исполнение уже осуществлено с просрочкой или с иными недостатками, а кредитор в разумный срок, после того как он узнал или должен был узнать о нарушении, не заявил о расторжении договора.

--------------------------------

<491> Подробный обзор законодательства развитых европейских стран см.: Principles of European Contract Law. Part 1 & 2. Prepared by The Commission on European Contract Law. Edited by O. Lando & H. Beale. London, 2000. P. 415 - 416.

<492> Principles of European Contract Law. Part 1 & 2. Prepared by The Commission on European Contract Law. Edited by O. Lando & H. Beale. London, 2000. P. 359.

На самом деле вопрос о том, почему и Принципы ЕКП, и Принципы УНИДРУА, и Венская конвенция не ограничивают разумным сроком право кредитора на расторжение договора на случай текущей просрочки, следует пояснить дополнительно. Для начала представим ситуацию, когда кредитор осуществил исполнение денежного обязательства (уплатил предоплату), а должник не осуществляет встречное неденежное обязательство. В данном случае возникает неопределенность в отношении того, какой вариант защиты своих прав выберет кредитор - будет ли он требовать исполнения неденежного обязательства или расторгнет договор и потребует возврата предоплаты. Данная неопределенность крайне нежелательна, так как должник, потерявший желание исполнять договор в согласованном виде, просто не будет знать, к чему ему готовиться: к возврату предоплаты или к осуществлению исполнения. Кредитор теоретически может не осуществлять выбор годами, держа должника в "подвешенном" положении. Соответственно, право должно само внести определенность в сложившееся положение. За рубежом это достигается за счет ограничения реализации менее желательного или более проблематичного сценария разумным сроком. В указанной ситуации, когда должник не исполняет неденежное обязательство, в большинстве случаев менее желательным будет вариант с принуждением должника к исполнению в натуре. Реализация такого сценария во всех странах мира признается крайне сложной и зачастую малореальной, учитывая отсутствие в законодательстве об исполнительном производстве эффективных механизмов реализации подобных требований <493>. Неудивительно, что право ограничивает разумным сроком реализацию именно данного сценария. Так, Принципы ЕКП (ст. 9:102), так же как и право многих стран мира (например, ст. ст. 109 и 110 Закона о контрактах КНР), а вслед за ними, хотя и с отдельными оговорками, и автор настоящего исследования считают, что право кредитора заявить иск о присуждении к исполнению неденежного обязательства в натуре должно быть ограничено разумным сроком. Следовательно, если разумный срок для самостоятельного выбора прошел, то у кредитора остается только один вариант защиты своих прав - расторжение договора и возврат предоплаты. Вследствие этого в отношениях сторон возникает необходимая доля определенности: кредитору неразумно далее тянуть с расторжением, так как взыскание убытков может быть ограничено в силу действия принципа минимизации убытков (ст. 404 ГК), а должник знает, к чему ему готовиться. Из указанного анализа вытекает, что введение в данном случае ограничений на право кредитора прибегнуть к реализации сценария расторжения договора не требуется.

--------------------------------

<493> Карапетов А.Г. Иск о присуждении к исполнению обязательства в натуре. М., 2003. С. 10 - 25.

В другой ситуации, когда кредитор осуществил неденежное исполнение, а должник просрочил оплату, вышеуказанный вывод не столь очевиден. В данной ситуации кредитор стоит перед тем же самым выбором - требовать возврата предоставленного или требовать уплаты долга. Только здесь в большинстве случаев более желательным и менее проблематичным является вариант с иском о взыскании денежного долга. Реализация такого рода исков о взыскании денежного долга, как правило, никаких сложностей в плане исполнительного производства не вызывает и в большинстве стран никак не ограничивается, в то время как вариант с расторжением зачастую повлечет иск о возврате переданного имущества или результата работ или неосновательного обогащения в виде денежного эквивалента пользования имуществом, услугами или неотделимым результатом работ, что во многих случаях будет вызывать массу сложностей. Поэтому в данном случае право не должно вводить никаких ограничений на возможность принуждения должника к уплате денежного долга. В этой связи неудивительно, что Принципы ЕКП ограничивают разумным сроком только иск о присуждении к исполнению неденежного обязательства в натуре (ст. 9:101 Принципов ЕКП), никак не ограничивая право кредитора взыскать денежный долг. Но если следовать логике, согласно которой право должно устранять неопределенность, то может показаться разумным вывод о необходимости применительно к случаю неуплаты денежного долга ограничить разумным сроком право заявить о расторжении договора с вытекающим отсюда правом требовать возврата переданного до этого имущества или иного встречного исполнения. Если не ограничивать право кредитора расторгнуть договор в случае неуплаты должником денежного долга разумным сроком, то неопределенность в отношении сценария развития отношений сторон может продолжаться сколь угодно долго. Кредитор может не расторгать договор и не заявлять иск о взыскании денежного долга достаточно долгий период времени, в течение которого должник обязан быть готов к любому из двух вариантов сценария, включая и вариант расторжения, при котором ему придется осуществлять реституцию полученного. В этой связи введение временного ограничения на право заявить о расторжении договора достаточно быстро ввело бы отношения сторон в определенное состояние, при котором у кредитора, промедлившего с расторжением, остается только один вариант защиты - взыскание основного денежного долга.

Тем не менее, несмотря на вышеуказанные логические основания для возможного введения в ограничения права кредитора на расторжение на случай неуплаты должником денежного долга, все же мы склоняемся к тому, что в данном случае неопределенность может быть допущена. Базовая потребность кредитора, столкнувшегося с неплатежом, состоит в получении денег за поставленный товар, выполненные работы или оказанные услуги. Ради этого он может сколь угодно долго ожидать исполнения. В принципе утрата интереса в этом ожидании может наступить в любой момент: и через месяц после начала периода просрочки, и через два года. При этом, что самое важное, на должнике лежит обязательство заплатить денежный долг, которое никто не мешает ему исполнить в любой момент. Если должник не платит за полученное исполнение, он должен нести риск возможной неопределенности, если кредитор в ответ сразу не заявит иск о взыскании долга или не расторгнет договор. Иначе может сложиться несколько странная ситуация. Должник, например, просит кредитора дать ему время для добровольного погашения образовавшегося денежного долга за полученное оборудование. Кредитор идет ему навстречу и ждет год. Не получив деньги, кредитор решает не взыскивать сам долг, а вернуть отгруженный товар на основании п. 3 ст. 487 ГК, например, в силу того, что против должника возбуждено дело о банкротстве и шансов получения денежного долга в рамках процедур банкротства у кредитора немного. В то же время переданное кредитором должнику оборудование фактически находится у последнего и может быть арестовано в рамках мер обеспечения иска, а в случае положительного для кредитора исхода дела о реституции может быть без проблем возвращено кредитору силами приставов-исполнителей. Другой пример, когда у кредитора может быть вполне разумный интерес в расторжении в сложившейся ситуации - случай, когда на отгруженный товар значительно выросла рыночная цена. Соответственно, кредитору, не получившему оплату, выгоднее расторгнуть договор, вернуть товар и перепродать его по новой цене, чем взыскивать долг по цене, зафиксированной в договоре. В описанных ситуациях кредитор может стать заинтересованным в расторжении договора и возврате отгруженного товара. Если бы применялось ограничение на реализацию сценария расторжения договора в виде правила разумного срока, то суд признал бы расторжение незаконным, а иск о возврате имущества отклонил бы, что без достаточных оснований ограничило бы права кредитора. Понятно, что в большинстве случаев кредиторы, имеющие право на взыскание денежного долга за отгруженный товар, выполненные работы или оказанные услуги, будут реализовывать сценарий реального исполнения и рано или поздно предъявят иск о взыскании денежного долга. Но, как мы видели в вышеприведенных примерах, у кредитора в некоторых случаях может быть вполне обоснованный интерес и в расторжении договора. Соответственно, видимо, нет резона ограничивать право кредитора реализовать данный сценарий правилом о разумном сроке. Неизбежно возникающие у должника трудности, связанные с некоторой неопределенностью, здесь относятся исключительно на его счет. В конечном итоге он может взять кредит и погасить сей денежный долг, прекратив просрочку и устранив неопределенность. В конечном итоге такую логику признают верной разработчики и Принципов ЕКП, и Принципов УНИДРУА, и Венской конвенции.

Таким образом, мы вслед за разработчиками указанных выше источников унификации международного договорного права считаем допустимой ситуацию, когда право заявить о расторжении договора не ограничивается разумным сроком, если имеет место текущая просрочка (неисполнение) в отношении как денежного, так и неденежного обязательства должника. Соответственно, можно вести речь лишь об имплементации принципа, согласно которому право на расторжение договора утрачивается, если кредитор своевременно об этом не заявит, исключительно на случай ненадлежащего исполнения.

Возникает вопрос: не следовало бы имплементировать и в российское право аналогичную норму? На настоящий момент российское законодательство лишь изредка вспоминает про данный механизм, фрагментарно включая его в специальные нормы о конкретных договорах. Так, согласно п. 3 ст. 495 ГК, если покупателю по заключенному договору розничной купли-продажи не сообщили всю необходимую информацию о товаре, то он вправе в разумный срок отказаться от исполнения договора. Но какой-либо общей нормы отечественное правовое регулирование по данному вопросу не содержит.

Отсутствие подобной нормы создает определенные сложности в коммерческой практике, необоснованно ставя исполнившего договор с отдельными недостатками или с просрочкой должника в крайне неудобное положение, по сути создавая для него "подвешенное" состояние, при котором должник теоретически может годами находиться в неведении в вопросе о том, принял ли кредитор это исполнение в счет договора или в ближайшее время заявит о своем отказе от принятия по причине тех или иных недостатков. Такая недопустимая в гражданском праве неопределенность дает кредитору широкие возможности по злоупотреблению правом и может причинить значительный и ничем не оправданный ущерб должнику. Поэтому идея о необходимости имплементации в отечественном праве норм о разумном сроке для расторжения на случай ненадлежащего исполнения в целом представляется достаточно логичной.

При этом, как уже отмечалось, очевидно, что при текущей просрочке кредитор не должен быть связан правилом о разумном сроке на расторжение и вправе воспользоваться данным средством защиты в любое время, по крайней мере до момента, когда должник все же осуществит исполнение. Потребность же во внедрении в правовое регулирование нормы о разумном сроке на расторжение возникает только в тех случаях, когда должник фактически осуществляет исполнение, но с теми или иными нарушениями (с просрочкой или с иными дефектами), т.е. происходит ненадлежащее исполнение.

Попытаемся детально проанализировать отношения сторон, складывающиеся в случае двух видов ненадлежащего исполнения - просроченного исполнения (т.е. исполнения обязательства с просрочкой) и дефектного исполнения (т.е. исполнения обязательства с иными отступлениями от договора), для того, чтобы определить оптимальный подход к имплементации в отечественном праве данного ограничения.