§ 12. Процедурные особенности двусторонней реституции

Выше мы уже упоминали, что в ряде случаев закон должен позволять двустороннюю реституцию, т.е. обоюдный возврат сторонами полученного до расторжения. Обоснование двусторонней реституции построено не на идее о необходимости устранить неосновательное обогащение, а на необходимости защитить кредитора. В данном случае на повестку дня ставится вопрос о двусторонней реституции, которая предполагает, что каждая из сторон имеет встречное реституционное требование друг к другу. В определенной степени данная ситуация очень похожа на ситуацию, которая урегулирована в ст. 328 ГК. Здесь мы имеем встречные исполнения, только не договора, а реституционного обязательства. Но в каком порядке и в какой очередности должны происходить данные реституции?

Если бы речь шла о реституции при расторжении договора вне связи с его нарушением одной из сторон или при недействительности договора в силу противоречия закону, то было бы разумнее закрепить здесь принцип одновременности встречной реституции, которая предполагала бы, что каждая из сторон вправе приостановить возврат полученного до того, как другая сторона произведет встречную реституцию.

Но в нашем случае двусторонняя реституция возникает как последствие нарушения договора одной из сторон. Поэтому считаем, что было бы справедливым установить очередность реституции в пользу пострадавшего от нарушения кредитора. Вначале кредитор должен получить реституцию от должника, и только потом должник вправе требовать реституции с кредитора. Соответственно, если кредитор расторгает договор, должник не вправе заявлять требование о реституции, пока он сам не вернет кредитору полученное от него до расторжения. Кредитор же не должен доказывать суду, что он сам осуществил встречную реституцию для того, чтобы суд удовлетворил его иск о реституции, предъявленный к должнику, нарушившему договор и спровоцировавшему расторжение. Только осуществив реституцию, должник вправе требовать реституции от кредитора. Такой подход вполне оправдан: реституировать первым по очереди всегда достаточно рискованно, так как нет никаких гарантий, что контрагент осуществит встречную реституцию. В российских реалиях, когда на практике исполняется только половина судебных решений, сторона, осуществляющая реституцию первой по очереди, рискует впоследствии не получить от должника встречной реституции. Поэтому было бы разумным дать кредитору, пострадавшему от нарушения, определенное преимущество. Например, если покупатель отказывается от принятия некачественного товара и требует вернуть ему предоплату, то суд должен удовлетворить иск покупателя к продавцу о возврате предоплаты, даже если в деле нет доказательств возврата продавцу некачественного товара. Если же первым иск о возврате дефектного товара заявит продавец, то суд вполне может признать право покупателя на удержание товара до момента возврата предоплаты вполне законным. Такое право кредитора можно обосновать нормой о праве на приостановление встречного исполнения (ст. 328 ГК).

Установление такой дифференцированной очередности (правило "первого шага нарушителя") будет означать, что нарушитель договора не вправе первым заявить требование о реституции или предъявить встречный иск, принудив суд вынести решение о двусторонней реституции. С процессуальной точки зрения введение очередности оправданно. Процессуальное законодательство Российской Федерации не предусматривает механизмов одновременного исполнения встречных требований. Суд при рассмотрении двух встречных исков выдаст два разных исполнительных листа, которые будут исполнять разные подразделения службы судебных приставов. Поэтому вполне вероятна ситуация, когда должник получит причитающуюся ему реституцию (например, дефектный товар), а кредитор ничего не получит, так как приставы не смогут обнаружить достаточное для исполнения решения имущество или денежные средства. Этот нюанс подталкивает нас признать обоснованным внесение в российское процессуальное законодательство норм, устанавливающих порядок одновременного исполнения встречных исполнительных листов, которые обеспечили бы относительную безопасность передачи исполнения и уменьшили бы описанные риски. Например, некоторые юристы предлагают предусмотреть правило, согласно которому приставы будут, координируя свои действия, изначально изымать у обоих должников присужденное имущество (деньги или вещи) и передавать его соответствующему взыскателю только при условии, что причитающееся с него имущество также изъято и также готово к передаче оппоненту. Такие новеллы, навеянные аналогиями в сфере аккредитивной формы оплаты, следовало бы поддержать. Они смогли бы надежно защитить права добросовестных участников гражданского оборота, предотвратив значительные потери, и установить четкую и предсказуемую последовательность исполнения договоров, предусматривающих одновременное исполнение двусторонней реституции по недействительным сделкам или двусторонней реституции при расторжении договора.

В условиях же действующего процессуального законодательства предложенный нами подход, состоящий в формировании четкой очередности (вначале возвращает должник, потом - кредитор), выглядит вполне адекватным, так как обеспечивает пострадавшему от нарушения кредитору необходимый уровень защищенности при осуществлении двусторонней реституции.

При этом понятно, что таким же образом, возложив бремя первого шага на нарушителя, решить проблему одновременного исполнения применительно к случаям, когда реституция вытекает из условий договора или добровольного согласия сторон вне связи с нарушением договора или из недействительной сделки, нельзя, так как в этих случаях, как правило, отсутствует "виноватая" сторона и мы, как правило, не должны защищать интересы одной из сторон в большей степени, чем интересы ее контрагента. Поэтому в данных случаях актуальность уточнения процессуального законодательства проявляется в полную силу.

Единственное исключение из выведенного нами правила о том, что первым осуществить реституцию должен нарушитель договора, может быть по аналогии со ст. 328 ГК найдено в ситуации, когда нарушитель не осуществляет реституцию из-за того, что есть убедительная информация, свидетельствующая о том, что кредитор встречную реституцию в натуре или в виде денежной компенсации впоследствии не совершит. При этом следует вспомнить, что риск случайной гибели или порчи вещи, полученной кредитором от должника до расторжения, лежит на должнике, нарушившем договор. Поэтому если речь идет о невозможности вернуть должнику полученное имущество по причине его случайной гибели или порчи, то это не должно стать основанием для отказа кредитору в его требовании о встречной реституции.