§ 2. Определение синаллагматической связи

при непропорциональном расторжении

Первая ситуация имеет место тогда, когда сторона нарушает одну из предусмотренных договором обязанностей (в частности, главную, второстепенную, дополнительную организационную или кредиторскую), а контрагент в ответ намеревается расторгнуть договор в целом (непропорциональное расторжение). Например, представим себе ситуацию, когда поставщик отгрузил товар, но не передал соответствующую документацию и не осуществил наладку оборудования, в результате чего покупатель не может использовать полученное оборудование, а найти иных специалистов, имеющих возможности и знания, необходимые для наладки оборудования, нельзя. Может ли покупатель поставить вопрос об отказе не от оплаты данных дополнительных услуг продавца, а от всего договора в целом?

В этой связи для обеспечения стройности и понятности правового регулирования считаем более адекватным предоставление кредитору права на отказ от исполнения независимо от характера и значимости нарушенного должником обязательства, если нарушение является существенным применительно ко всему договору. Если нарушение одного из самостоятельных обязательств, входящих в договор, какого-либо второстепенного обязательства или дополнительной организационной обязанности существенным образом лишает кредитора того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора, то расторжение всего договора оправданно. Таким образом, на наш взгляд, более точным и удобным было бы признание того, что если в результате нарушения любого обязательства (или обязанности), входящего в договор, кредитор утрачивает интерес в исполнении договора в целом (имеет место существенное нарушение применительно ко всему договору), он может расторгнуть весь договор.

Объяснить такое решение достаточно легко. К какой бы категории обязательств мы ни относили ту или иную договорную обязанность и независимо от того, можно ли выделить соответствующее встречное предоставление, сам факт неисполнения или ненадлежащего исполнения данной обязанности свидетельствует о том, что нарушен сам договор. А согласно ст. 450 ГК кредитор вправе требовать расторжения договора, независимо от того, каково было по важности нарушенное обязательство, если само нарушение де-факто имело существенный характер и в значительной степени лишило кредитора того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора.

Но данный вывод хотя и бесспорен, но недостаточен. Нам также следует обосновать и возможность применения одностороннего порядка расторжения. Если вчитаться в норму п. 2 ст. 405 ГК, то видно, что кредитор вправе отказаться от принятия исполнения вообще, а не только просроченного исполнения. А раз из договора могут проистекать несколько обязательств и несколько исполнений, то просрочка в отношении одного из них дает кредитору право отказаться принимать как данное исполнение, так и все остальные. Поэтому следует считать, что когда законодатель говорит о праве кредитора отказаться от принятия исполнения, то здесь под исполнением следует понимать не только исполнение именно просроченного обязательства, но и в целом исполнение по всему договору и всем входящим в него обязательствам. Как мы уже отмечали, во избежание крайне трудноразрешимых коллизий упомянутые в п. 2 ст. 405 и п. 2 ст. 328 ГК право на отказ от принятия исполнения в случае просрочки и право на отказ от исполнения обязательства в случае неосуществления должником встречного исполнения должны считаться синонимами, указывающими на один-единственный институт - расторжение договора путем одностороннего отказа в случае, если нарушение договора выражается в виде просрочки или трансформируется в просрочку по воле кредитора. Преимущество такого расширительного толкования п. 2 ст. 405 и п. 2 ст. 328 ГК очевидно. В результате мы имеем единый унифицированный режим расторжения, предусматривающий односторонний отказ применительно к практически всем видам нарушения, реализация которого не вызывает больших затруднений и может быть легко понята правоприменителями. Может показаться, что данный вариант толкования п. 2 ст. 405 ГК несколько искусствен, но нельзя забывать о том, что заставляет нас отправляться в столь замысловатые лабиринты направленного толкования. Если бы закон содержал общую норму о праве кредитора расторгать договор в одностороннем порядке, как то имеет место в большинстве стран мира, то можно было бы с чистой совестью оставить в покое пресловутую норму п. 2 ст. 405 ГК. Но отсутствие в российском праве общего правила о внесудебном расторжении вынуждает нас видеть в п. 2 ст. 405 ГК то, что, возможно, в нее никто и не закладывал, а именно "противоядие" от невразумительного общего правила о необходимости соблюдения судебной процедуры расторжения. Поэтому мы еще раз подчеркиваем, что максимально широкое толкование п. 2 ст. 405 ГК, (1) расширяющее отказ от принятия просроченного исполнения до масштабов отказа от принятия исполнения по всему договору, (2) выводящее эту норму за рамки обычного обязательства-предоставления и распространяющее его в отношении любых гражданско-правовых обязанностей и (3) приравнивающее данное право к праву одностороннего расторжения, является вынужденной мерой, которая потеряет свою актуальность как только из ГК будет устранена норма о судебном расторжении в качестве общего правила.

Таким образом, мы обосновали, что какова бы ни была по своему характеру нарушенная обязанность должника, ее неисполнение или ненадлежащее исполнение предоставляет кредитору право расторгнуть весь договор, если нарушение носит существенный характер и тем самым оправдывает такую реакцию. При этом в случае, если нарушение состояло в неисполнении той или иной обязанности (просрочке) или кредитор путем отказа от принятия дефектного исполнения трансформирует данное нарушение в просрочку, расторжение возможно во внесудебном, одностороннем порядке. Это позволяет при решении вопроса о допустимости расторжения избежать крайне запутанной проблемы определения синаллагматической связи. При непропорциональном расторжении главное - это существенность допущенного нарушения.

Данный подход с успехом может решить проблему защиты прав добросовестного должника, который не может исполнить лежащее на нем обязательство в связи с тем, что кредитор отказывается принимать предложенное должником исполнение или не совершает предусмотренных законом, договором или обычаем делового оборота действий, без которых должник не в состоянии осуществить надлежащее исполнение договора. Согласно ст. 406 ГК в таком случае имеет место так называемая просрочка кредитора. Если исходить из анализа п. 3 ст. 405 и ст. 406 ГК, последствиями просрочки кредитора будет то, что (1) должник в течение просрочки не считается просрочившим и, (2) соответственно, не обязан платить проценты за данный период, а также (3) имеет право требовать компенсации убытков. Встает вопрос, а может ли должник в подобной ситуации поставить вопрос о расторжении договора. С.В. Сарбаш высказал мнение, что, возможно, de lege ferenda следует установить правило о допустимости отказа от исполнения в случае нарушения кредитором кредиторской обязанности <530>. Наш ответ на этот вопрос состоит в том, что право расторжения в данной ситуации должно признаться и может выводиться и без внесения изменений в ГК исходя из толкования ст. ст. 405 и 450 ГК.

--------------------------------

<530> Сарбаш С.В. Исполнение взаимных обязательств. М., 2004. С. 47.

Проиллюстрируем данный вывод. Незаконное уклонение покупателя от принятия товара является нарушением договора в виде просрочки исполнения кредиторской обязанности, а следовательно, продавец, лишенный возможности осуществить исполнение, вправе заявить об одностороннем отказе от договора, если нарушение кредиторской обязанности составляет существенное нарушение договора, т.е. лишает продавца в значительной степени того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора. Обоснование здесь достаточно простое. Как мы уже видели, кредиторская обязанность не является тем главным обязательством, которое направлено на предоставление контрагенту экономического блага, ради которого договор и заключался. Скорее, данная обязанность носит обслуживающий, организационный характер. Но в любом случае нарушение кредиторской обязанности есть нарушение договора, которое согласно ст. 450 ГК может влечь расторжение в случае, если носит существенный характер. Более того, соответствующее нарушение может быть выражено в виде просрочки и, соответственно, подпадать под действие п. 2 ст. 405 ГК. Таким образом, в случае если нарушение кредиторской обязанности представляет собой просрочку и носит существенный характер в отношении интереса контрагента в исполнении всего договора, то возможен отказ от принятия исполнения - в данном случае от принятия исполнения кредиторской обязанности. Отказ от принятия исполнения кредиторской обязанности звучит несколько странно. Но по сути, если считать кредиторскую обязанность по принятию исполнения обязанностью, которая в любом случае предполагает исполнение, то, значит, в принципе можно отказаться от принятия такого специфического исполнения. Такого рода отказ равнозначен отказу от договора, т.е. влечет его расторжение. Данный подход позволит должнику, чье исполнение кредитор незаконно отвергает, не ждать бесконечно, пока кредитор соизволит совершить определенные действия (например, принять исполнение), а расторгнуть договор. Иное решение создавало бы недопустимую в современных рыночных отношениях неопределенность, которая теоретически могла бы длиться бесконечно долго, что было бы абсолютно несправедливым по отношению к добросовестному должнику.