§ 3. Раскрытие сущности перспективного эффекта расторжения

в отношении договоров, предполагающих разовое исполнение

с каждой из сторон

Возьмем для начала обычный двусторонний договор с идеальной синаллагмой, где каждая из сторон должна произвести разовое встречное предоставление, т.е. имеется двусторонний договор, предполагающий разовое исполнение с обеих сторон (утром - деньги, вечером - стулья). Здесь, если происходит расторжение договора еще до того, как кто-либо исполнил свои обязательства, то вполне понятно, что оба встречных обязательства прекращаются с момента расторжения.

В ситуации с частичным неисполнением договора одной из сторон кредитор вместо расторжения договора целиком вправе осуществить пропорциональное расторжение, когда договор расторгается в части, пропорциональной тому, что было не исполнено должником, но сохраняет свою силу в остальной части. Такой вариант расторжения опирается на абз. 2 п. 2 ст. 328 ГК. При этом, как уже отмечалось, такое право у кредитора отсутствует, если в его встречном исполнении невозможно выделить пропорциональную часть или если нарушение носит не настолько существенный характер, чтобы оправдать такой сценарий расторжения. Если же эти ограничения не срабатывают и должник действительно не осуществляет часть предусмотренного договором исполнения, то кредитор вправе расторгнуть договор в этой части и сохранить обязательства в силе в отношении исполненной части. Например, если поставщик не отгрузил 10% от согласованного размера отгрузки, покупатель на основании абз. 2 п. 2 ст. 328 ГК вправе отказаться от оплаты 10% от стоимости всего товара, но сохранить договор в части фактически отгруженного товара в силе. Соответственно, общая формулировка "обязательства прекращаются на будущее" должна быть уточнена. При пропорциональном расторжении на будущее прекращается только соответствующая часть обязательства должника и соразмерная часть встречного обязательства кредитора.

Что же происходит с договором, если к моменту расторжения одна из сторон осуществила исполнение, а другая нет? Что может означать расторжение договора со стороны кредитора, уже предоставившего свое исполнение (в нашем примере - уплатившего деньги за мебель), но не получившего стулья ни вечером, ни на следующий день? Очевидно, что речь может идти о прекращении договора в части обязательства продавца передать стулья. Расторжение договора в данном случае освобождает продавца от обязанности передавать стулья и автоматически делает его неосновательно обогатившимся в части полученной предоплаты, которая, соответственно, теперь должна быть возвращена покупателю. То, что в такой ситуации идет речь о неосновательном обогащении, неоднократно признавалось в литературе и может быть легко объяснено с позиции необходимости обеспечения принципов эквивалентности и справедливости, а равно с точки зрения концепции каузы (основания) предоставления <569>. Иначе говоря, в такой ситуации расторжение договора прекращает обязательство должника, возникшее до расторжения, и трансформирует его в обязанность вернуть полученное.

--------------------------------

<569> Новак Д.В. Кауза имущественного предоставления и ее значение в обязательствах из неосновательного обогащения // Вестник ВАС РФ. 2004. N 3. С. 168 - 172.

Именно такой случай имел в виду ВАС РФ, когда в п. 1 информационного письма Президиума от 11 января 2000 г. N 49 "Обзор практики рассмотрения споров, связанных с применением норм о неосновательном обогащении" указал на то, что расторжение договора не лишает кредитора права требовать возвращения предоставленного до расторжения в порядке неосновательного обогащения. Таким образом, расторжение договора в случае, когда кредитор сам выполнил свои обязательства, но не получил от должника предусмотренного встречного исполнения, приводит к возникновению у должника обязанности вернуть полученное в порядке неосновательного обогащения. Этот вывод одинаково применим к случаям, когда исполнение кредитора состояло в уплате денег или передаче имущества. В случае же, когда кредитор оказал услуги или выполнил работы без создания и передачи нового предмета заказчику, то, хотя возврат полученного в натуре и невозможен, но подлежит выплате соответствующая денежная компенсация, как то следует из применения норм о неосновательном обогащении.

Таким образом, в случае, когда до расторжения одна из сторон осуществила исполнение, но не получила встречное эквивалентное предоставление, расторжение договора по инициативе любой из сторон не лишает сторону, осуществившую исполнение, права воспользоваться кондикционным методом защиты своих прав, обратившись к нормам о возврате неосновательного обогащения. Запрет на реституцию, введенный в п. 3 ст. 453 ГК, видимо, подразумевался законодателем только на случай, когда обе стороны к моменту расторжения уже успели осуществить эквивалентный обмен, и не касается ситуации, когда одна из сторон не осуществила встречное исполнение. К такому случаю вполне применимы нормы о возврате неосновательного обогащения. Никакого непреодолимого формального противоречия здесь не существует. Норма п. 3 ст. 453 ГК не может отменить принцип эквивалентности и принцип элементарной справедливости в гражданском праве и лишить основания применение норм о возврате неосновательного обогащения. Иначе право допустило бы полнейший произвол, когда нарушитель договора, ссылаясь на его расторгнутость, будет на законном основании присваивать себе полученное до расторжения от кредитора, или нарушитель договора будет лишаться всего переданного им кредитору до расторжения имущества (например, дефектного товара).

Некоторые авторы очень осторожно относятся к возможности применения к такого рода ситуациям кондикционного иска, ссылаясь на нарушение буквы закона в лице п. 3 ст. 453 ГК, который запрещает возврат полученного. Указывая на то, что соблюдение буквы не менее важно, чем соображения эквивалентности (читай - справедливости), они встают в оппозицию к принятому в судебной практике подходу, легализующему кондикцию при расторжении договора, на том основании, что ВАС РФ в погоне за обеспечением одного из важных принципов гражданского права искажает смысл норм закона, игнорируя прямо выраженный в п. 3 ст. 453 ГК запрет на требование о возврате предоставленного <570>. В этой связи вслед за рядом других авторов следует признать, что применение норм о неосновательном обогащении никак не противоречит указанному запрету, так как в ст. 453 ГК напрямую действие норм о неосновательном обогащении не ограничено, в то время как данные нормы носят общий (генеральный) характер, что исключает необходимость специального упоминания о возможности кондикции при расторжении в ст. 453 ГК <571>. Кроме того, на наш взгляд, абсолютно контрпродуктивно, имея, прямо скажем, несколько двусмысленную норму закона, толковать ее вопреки соображениям разумности, справедливости и экономической целесообразности.

--------------------------------

<570> Фогельсон Ю., Найденова М. Последствия расторжения договора // Хозяйство и право. 2004. N 10. С. 34 - 35.

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Общие положения" (Книга 1) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2001 (издание 3-е, стереотипное).

<571> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 1: Общие положения. М., 1999. С. 439.

Некоторые авторы (Ю. Фогельсон и М. Найденова) предлагают решать эту проблему не с помощью легализации кондикции при расторжении договора, а посредством иска о взыскании убытков, которым можно было бы восстанавливать эквивалентность <572>. Но такой подход имеет очевидный дефект. С помощью взыскания убытков теоретически восстановить эквивалентность может только кредитор, пострадавший от нарушения. Но в действительности, как мы уже указывали, сам кредитор может быть неосновательно обогатившимся в результате расторжения. Классический пример - расторжение договора в связи с получением дефектного товара. Нарушивший договор поставщик не может взыскать с покупателя убытки в виде стоимости отгруженного дефектного товара, так как взыскание убытков является мерой ответственности, применяемой за правонарушение. В данном случае расторгнувший договор в связи с поставкой дефектного товара покупатель не нарушает право, а защищает свои нарушенные права. Соответственно, взыскание убытков не может стать разумной альтернативой кондикционному требованию. Кроме того, право на взыскание убытков зачастую зависит от оснований и условий привлечения к ответственности (ст. 401 ГК), что явно несовместимо с потребностями восстановления эквивалентности. На неразумность предложенного Ю. Фогельсоном и М. Найденовой подхода обращалось внимание в современной литературе <573>.

--------------------------------

<572> Фогельсон Ю., Найденова М. Последствия расторжения договора // Хозяйство и право. 2004. N 10. С. 39.

<573> Ломидзе О.Г., Ломидзе Э.Ю. Обязательство из неосновательного обогащения при недостижении стороной договора своей цели // Вестник ВАС РФ. 2006. N 7. С. 10 - 11.

Таким образом, в самом общем виде мы в целом поддерживаем судебную практику, которая в случае расторжения договора дает стороне, осуществившей до расторжения некое имущественное предоставление, но не получившей соразмерное встречное предоставление, право на кондикционный способ восстановления эквивалентности. Детали же и некоторые проблемы применения правового режима кондикции к данного рода случаям будут изложены в дальнейшем. Кроме того, как покажет дальнейший анализ, с точки зрения разумности и справедливости в некоторых случаях потребуется легализация требований о возврате предоставленного до расторжения даже тогда, когда никакого неосновательного обогащения не возникает. Но об этом чуть дальше. Здесь же нам важно подчеркнуть, что неэквивалентность обмена как следствие расторжения договора может исправляться с помощью кондикционного требования.

Учитывая изложенное, кредитор должен отдавать себе отчет в последствиях применяемых им способов защиты. Если, например, продавец поставил товар, но не получил за него оплату и при этом он заинтересован в получении оплаты (т.е. в исполнении покупателем денежного обязательства в натуре), то ему следует не расторгать договор, а предъявлять иск о взыскании основного денежного долга (иск о присуждении к исполнению обязательства в натуре). Заявляя же о расторжении договора, продавец лишает себя права на реальное исполнение и получает лишь право на реституцию (в порядке кондикции), т.е. возврат предоставленного до расторжения товара. В той же самой мере покупатель, оплативший товар, но не получивший его в срок, при заинтересованности в реальном исполнении контракта должен подавать иск о присуждении к исполнению обязанности по передаче товара в натуре. Если же покупатель выбирает в такой ситуации вариант с расторжением договора, то с момента расторжения обязательство поставщика по отгрузке прекращается и возникает лишь его обязанность вернуть полученную предоплату.

Но правом истребовать назад предоставленное обладает не только кредитор, но и должник. Если, например, поводом для расторжения стала поставка дефектного товара, то после расторжения поставщик вправе предъявить покупателю требование о возврате дефектного товара в порядке норм о неосновательном обогащении. Здесь основание для легализации такого требования кроется все в тех же идеях о недопустимости неосновательного обогащения и необходимости обеспечения эквивалентности в договорных отношениях.

Таким образом, уже при первом приближении выясняется, что сугубо перспективный эффект расторжения неделимых договоров, предполагающих разовые исполнения, на практике будет встречаться достаточно редко. Как правило, к моменту расторжения одна из сторон уже осуществила исполнение, и, соответственно, к перспективному эффекту, проявляющемуся в прекращении неисполненных к моменту расторжения обязательств, неминуемо примешивается эффект ретроспективный, проявляющийся в возникновении обязанности по возврату предоставленного.

При этом под возвратом предоставленного здесь мы понимаем возврат денег или иного имущества (включая имущественные права), а в случае невозможности возврата данных объектов в натуре - взыскание соответствующего денежного суррогата в порядке, предусмотренном правилами о неосновательном обогащении (ст. 1105 ГК).

Несмотря на постепенное закрепление данной идеи в судебной практике ВАС РФ, до сих пор ее применение вызывает некоторые сложности. Так, в правовой литературе вызывает затруднение разъяснение, данное ВАС РФ, в отношении возможности возврата продавцу недвижимости по договору купли-продажи. Речь идет о ситуации, когда продавец продал покупателю объект недвижимости с условием оплаты после перехода права собственности. Представим, что, несмотря на регистрацию перехода права собственности, покупатель не заплатил оговоренную договором цену. Может ли продавец расторгнуть договор и потребовать возврата объекта недвижимости, когда переход права собственности уже состоялся? В п. 15 Постановления Пленума ВАС РФ от 25 февраля 1998 г. N 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав" отмечается, что "в тех случаях, КОГДА ЗАКОНОМ ИЛИ ДОГОВОРОМ ПРЕДУСМОТРЕНА ВОЗМОЖНОСТЬ РАСТОРЖЕНИЯ ДОГОВОРА С ВОЗВРАЩЕНИЕМ ПОЛУЧЕННОГО (выделено мной. - А.К.) сторонами по договору, регистрация перехода права собственности к покупателю на проданное недвижимое имущество НЕ ЯВЛЯЕТСЯ ПРЕПЯТСТВИЕМ (выделено мной. - А.К.) для расторжения договора по основаниям, предусмотренным статьей 450 ГК РФ, в том числе и в связи с неоплатой покупателем имущества. В этом случае продавец вправе требовать возвращения недвижимого имущества и возмещения покупателем убытков, причиненных как расторжением договора, так и неисполнением или ненадлежащим исполнением обязательств".

Данное разъяснение страдает некоторой двусмысленностью. По сути, возникает три вопроса. Во-первых, имел ли в виду суд, что переход права собственности на недвижимость лишает продавца права расторгнуть договор? Во-вторых, если нет, то лишает ли это обстоятельство продавца права требовать возврата недвижимости по расторгнутому договору? В-третьих, считает ли ВАС РФ, что основанием для расторжения и требования о возврате недвижимости является указание в законе или договоре именно на то, что продавец вправе требовать возвращения предоставленного имущества, или достаточно, чтобы продавец имел законное или договорное основание для расторжения (например, существенное нарушение)?

В литературе можно встретить мнения, не допускающие саму возможность возврата недвижимости продавцу и ограничивающие права продавца исключительно требованием о взыскании денежного долга, убытков и неустойки <574>. В то же время ряд авторов допускают такой кондикционный сценарий защиты прав продавца недвижимости <575>.

--------------------------------

<574> Ломидзе О.Г., Ломидзе Э.Ю. Обязательство из неосновательного обогащения при недостижении стороной договора своей цели // Вестник ВАС РФ. 2006. N 7. С. 9.

<575> Скловский К.И. Об истребовании вещи кондикционным иском // Законодательство. 2002. N 3. С. 35; Новак Д.В. Кауза имущественного предоставления и ее значение в обязательствах из неосновательного обогащения // Вестник ВАС РФ. 2004. N 3. С. 167.

Несколько противоречивый, на наш взгляд, вывод делает по этому вопросу В.В. Витрянский <576>, который, комментируя данное разъяснение ВАС РФ, с одной стороны, справедливо указывает на то, что регистрация перехода права собственности на покупателя никак не ограничивает право продавца расторгнуть договор, если для этого есть достаточные основания (существенность нарушения). С другой стороны, данный автор ограничивает право продавца требовать возврата недвижимости в качестве последствия такого расторжения в силу запрета на возврат предоставленного при расторжении договора (п. 2 ст. 453 ГК). Данный подход страдает логическим противоречием. Если возможно расторжение, то это должно означать прекращение встречного обязательства покупателя по оплате. Иное представить себе немыслимо, так как сохранение в силе обязательства по оплате недвижимости делает бессмысленным сам факт расторжения. Понятно, что продавец, не получивший оплату за переданную недвижимость и расторгающий договор, имеет в виду прекращение договора как разрыв самой экономической операции. Если бы он хотел получить деньги, он бы предъявил иск о взыскании денежного долга. Это достаточно очевидно. Прекращение же обязательства по оплате полученной покупателем недвижимости со всей неизбежностью ставит вопрос о необходимости возврата недвижимости, дальнейшее удержание которой покупателем становится неосновательным (теряет экономическое и юридическое основание). Соответственно, вывод о возможности расторгнуть договор и невозможности требовать возврата недвижимости, сделанный В.В. Витрянским, представляется не совсем логичным. Предлагаемый этим уважаемым автором в качестве выхода из ситуации вариант взыскания убытков вряд ли может быть универсальным способом решения данного противоречия, так как будет приводить к тому, что продавец, по сути, в качестве убытков будет вынужден требовать уплаты договорной цены. Это крайне нелогично, так как игнорирует волю продавца, который при желании взыскать деньги заявил бы соответствующий иск о взыскании долга, а не расторгал бы договор, и к тому же явно несправедливо, так как ставит право на получение оплаты по договору в зависимость от оснований и условий привлечения к ответственности (ст. 401 ГК), что неминуемо происходит в случае, когда иск о взыскании денежного долга (требование об исполнении обязательства в натуре) искусственно подменяется требованием взыскания убытков (мерой ответственности).

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Монография М.И. Брагинского, В.В. Витрянского "Договорное право. Договоры о передаче имущества" (Книга 2) включена в информационный банк согласно публикации - Статут, 2002 (издание 4-е, стереотипное).

<576> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Кн. 2: Договоры о передаче имущества. М., 2004. С. 218 - 219.

В данном случае либо нужно запрещать само расторжение договора купли-продажи недвижимости, либо разрешать расторжение с вытекающим отсюда требованием возврата недвижимости. Нам представляется, что препятствовать праву расторгнуть договор и требовать возврата недвижимости нет никакого смысла. Если доктрина и судебная практика допускают кондикцию для восстановления эквивалентности при расторжении, то данное требование может быть выражено в том числе и в форме возврата переданной недвижимости. А факт регистрации перехода права собственности здесь не имеет никакого значения. Право собственности как перешло на покупателя, так и может вернуться обратно, если, конечно, спорный объект недвижимости не перепродан третьим лицам. Если же впоследствии при рассмотрении дела об истребовании назад объекта недвижимости выяснится, что он уже перепродан или погиб, то ничто не мешает продавцу переформулировать свои требования из кондикции в натуре во взыскание денежной стоимости имущества в рамках все тех же норм о возврате неосновательного обогащения (ст. 1105 ГК). Экономический итог здесь будет очень похож на ситуацию, когда продавец сразу потребовал бы взыскать денежный долг. Но не стоит забывать, что продавец получает реальную возможность попробовать вернуть недвижимость назад, а трансформация во взыскание денежного суррогата происходит только в случае невозможности вернуть неосновательное обогащение в натуре.

Окончательно убеждает нас в том, что любые ограничения права продавца требовать назад неоплаченный объект недвижимости являются надуманными, тот факт, что в п. 3 ст. 488 ГК законодатель прямо указывает на то, что при неоплате переданного товара продавец вправе сам выбирать, требовать ли ему уплаты долга или возврата товара. Спрашивается, зачем в отсутствие серьезных рациональных причин создавать искусственные ограничения для применения кондикционного иска в отношении недвижимости, если в целом при расторжении и правовая доктрина, и судебная практика допускают использование кондикции, а закон (п. 3 ст. 488 ГК) также прямо позволяет требование о возврате неоплаченного имущества.

Нас могут спросить: зачем продавцу недвижимости расторжение договора с последующим возвратом имущества, если у него есть куда более простой на первый взгляд вариант со взысканием денежного долга? Причины могут быть разными. Самая очевидная - оптимизация защиты своих интересов в случае возбуждения против покупателя дела о банкротстве (требование о возврате недвижимости будет рассматриваться и удовлетворяться вне рамок процедуры банкротства). Другая причина может заключаться в том, что объект недвижимости фактически по договоренности сторон все еще находится во владении у продавца, несмотря на то что переход права собственности зарегистрирован. В такой ситуации продавцу может быть удобнее расторгнуть договор и юридически вернуть себе право собственности, получив судебное решение о возврате недвижимости, чем пытаться взыскать долг путем обращения взыскания на счета и имущество должника. Кроме того, нельзя исключать влияние на выбор продавца таких факторов, как изменение цен на данный объект недвижимости или личные этические мотивы, которые зачастую играют не последнюю роль в экономическом поведении физических лиц. В конечном итоге это дело самого продавца, пострадавшего от нарушения. Если продавец выбрал именно такой сценарий защиты, значит, у него были для этого достаточные основания. Никаких серьезных причин ограничивать его волю, навязывая сценарий взыскания денежного долга, мы не видим.

Следовательно, разъяснение, данное в вышеуказанном Постановлении Пленума ВАС РФ, нужно толковать таким образом, который юридически не будет противоречить этому выводу. И никакой сложности в этом нет, тем более что в связи с некоторой неопределенностью самих используемых формулировок данное Постановление дает все основания для вывода о том, что ВАС РФ как раз одобряет возможность расторжения договора купли-продажи недвижимости и предъявления требования о возврате недвижимости с обратной перерегистрацией права собственности на продавца, если у продавца есть достаточные законные или договорные основания для осуществления расторжения. Данная позиция, по крайней мере в части возможности расторжения договора, находит поддержку также и в п. 9 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 ноября 1997 г. N 21 "Обзор практики разрешения споров, возникающих по договорам купли-продажи недвижимости", в котором указывается, что "невыполнение покупателем обязательств по оплате недвижимости, предусмотренных договором купли-продажи, может служить основанием к расторжению этого договора".