§ 13. Выводы

Как мы видим, применение правил о неосновательном обогащении к реституции по расторгнутым сделкам вызывает множество вопросов и требует целого ряда уточнений и корректировок. Поэтому было бы разумным не экономить и предусмотреть хотя бы в отношении реституции по нарушенным договорам специальное правовое регулирование, которое в полной мере учло бы специфику данных правоотношений, как то попытался сделать немецкий законодатель, который в ст. 346 ГГУ предусмотрел специальный порядок реституции по расторгнутым сделкам. В рамках данного специального регулирования можно было бы в полной мере отразить особенности реституции по расторгнутому в связи с нарушением договору. Остальные же положения, общие для всех реституционных требований, могут быть обнаружены в нормах ГК, посвященных неосновательному обогащению.

Как мы видели, основной особенностью реституции по расторгнутым в связи с нарушением договорам является то, что при распределении рисков, возникающих при расторжении, следует в приоритетном порядке защищать интересы пострадавшего от нарушения кредитора. Соответственно, в спорных ситуациях, когда неочевидно, на кого следует возложить данные риски, справедливее их возлагать на ту сторону, которая нарушила договор, тем самым спровоцировав расторжение.

При этом стоит отметить, что реституционные последствия расторжения, обусловленные данной особенностью, не нивелируются в том случае, если сам договор был расторгнут не в одностороннем или судебном порядке, а добровольно. Поэтому следует анализировать отношения сторон с тем, чтобы определить, что стало основной причиной расторжения. Если основной причиной, спровоцировавшей расторжение договора, являлось нарушение, допущенное одной из сторон, то последствия расторжения должны подпадать под действие особенных правил, предусмотренных в отношении реституционных последствий расторжения нарушенного договора, несмотря на добровольный порядок самого расторжения.

Глава 3. Расторжение договора и меры ответственности

§ 1. Некоторые проблемы соотношения расторжения

и убытков в зарубежном праве

Вопрос соотношения таких способов защиты прав кредитора, как расторжение нарушенного договора и взыскание убытков, вызывал и вызывает определенные затруднения в праве некоторых зарубежных стран. В частности, в Германии долгое время существовал подход, согласно которому считалось невозможным сочетать требование о взыскании убытков с расторжением договора. Данный подход изначально был основан на формально-логической цепочке рассуждений. Раз согласно немецкому праву расторжение договора имеет ретроспективный характер, т.е. влечет двустороннюю реституцию и приводит стороны в положение, которое существовало бы, не будь данный договор заключен, то, соответственно, так же как и при недействительности сделки, договор не порождает юридических последствий. А следовательно, не возникает и дополнительной обязанности по компенсации убытков, вызванных расторжением юридически не существовавшего договора. Исходя из этого несколько странного и, безусловно, формалистского силлогизма в германской правовой доктрине пришли к выводу о невозможности требовать расторжения с одновременным взысканием убытков. Данный подход часто критиковался некоторыми немецкими цивилистами, которые в условиях действия прежней редакции ГГУ пытались путем толкования закона нивелировать значение и сферу применения данного подхода <642>. В конечном итоге сама идея о невозможности сочетания расторжения и убытков была признана неудачной, и в новую редакцию ГГУ включена отдельная ст. 325, которая теперь устанавливает, что расторжение договора не исключает права требовать возмещения убытков.

--------------------------------

<642> Подробнее см.: Treitel G.H. Remedies for Breach of Contract. A Comparative Account. Oxford, 1988. P. 392 - 394.

В целом мы считаем, что подход, согласно которому совмещение расторжения и требования о компенсации убытков недопустимо, не имеет никаких разумных или экономических оснований, независимо от того, принимает ли право за основу принцип ретроспективного или перспективного расторжения. А раз у такого подхода нет рациональных оснований, то, независимо от того, что написал законодатель и что вытекает из всевозможных формально-логических рассуждений, навеянных данными нормами, он должен быть решительно отвергнут.

С учетом того что российское законодательство (ст. 453 ГК), так же как и английское прецедентное право, устанавливает в качестве общего правила перспективный эффект расторжения и договор при расторжении прекращается лишь на будущее, то никаких даже формально-логических предпосылок для постановки вопроса о несовместимости расторжения и взыскания убытков нет. Наличие ряда случаев, при которых допускается реституция и даже двусторонняя реституция, не может поколебать данный вывод. В этих случаях, как мы уже отмечали, речь идет не о локальном воплощении полноценного ретроспективного сценария, как то имеет место в качестве общего правила при признании сделки недействительной, а о применении всего лишь отдельного элемента данного сценария - реституционного обязательства. Сам факт заключения и действия договора вплоть до его расторжения, а также факт его нарушения и возникновения соответствующих негативных последствий при этом не аннулируются.

Соответственно, при нарушении договора должником кредитор по общему правилу получает право на расторжение договора, а также возможность требовать компенсации возникших убытков.

Тем не менее крайне важно указать определенную взаимосвязь между расторжением договора и природой взыскиваемых кредитором убытков.