Термины для временны?х форм

Теперь несколько заключительных слов по поводу терминоло­гии. В связи с широким употреблением различных вспомогательных глаголов в современных языках становится невозможным или по крайней мере нецелесообразным иметь специальный термин для всех приемлемых сочетаний — тем более, что многие из них вы­полняют не одну функцию (Не would go „Он пошел бы“ в пред­ложении Не would go if he could отлично от сдвинутого I will go „Я пойду“ в предложении Не said he would go to-morrow). По­чему would go и would have gone должны обозначаться специаль­ными терминами, a might go и might have gone или dared go и т. п. не должны? Единственное основание состоит в том, что эти формы соответствуют простым формам времени некоторых других языков. Право же, нет никакой необходимости в таких терминах, как Future Perfect in the Past „перфектное будущее в прошедшем“­ для обозначения сочетания would have written, которое, как мы уже видели, в своем основном употреблении не имеет ничего общего с будущим временем и в первом компоненте сохраняет следы первоначального значения воли. Если мы даем I shall write, you will write, he will write как парадигму будущею времени, мы встречаемся с трудностями при рассмотрении сочетания he shall write в предложении Не says that he shall write, в котором по­следнее сочетание представляет собой сдвинутое (косвенное) I shall write. Гораздо легче объяснить все это учащимся, если взять отдельно каждый вспомогательный глагол, учитывая его первона­чальное и его более позднее ослабленное значение, а затем, с дру­гой стороны, показать, как выражается будущность (будущее время) с помощью различных средств английского языка: то с по­мощью ослабленного will (воля), то с помощью ослабленного shall и is to (долженствование), а то и другими средствами (is coming) и как часто будущность может подразумеваться в контексте, не будучи выражена ничем. Таким образом, мы не будем говорить, что I shall go и he will go — формы „будущего времени“, а ска­жем, что в оба сочетания входит вспомогательный глагол в форме настоящего времени и инфинитив. Единственным случаем, кото­рый, пожалуй, дает некоторое основание для особою термина, яв­ляется have written (had written), так как обычное значение have здесь полностью утрачено и это сочетание употребляется исключи­тельно для обозначения одного очень специального временнуго отношения. Но даже и здесь можно усомниться, не лучше ли обойтись без термина „перфект“.

Временны?е отношения у существительных (включая инфинитив)

Рассмотрев таким образом временные отношения, выражаемые временами личных форм глагола, мы постараемся теперь выяснить, нет ли сходных грамматических явлений за пределами этой области. Разумеется, можно представить себе такой язык, в котором из формы слова было бы видно, к какому периоду относится закат, о котором идет речь, — к прошлому, настоящему или будущему. В таком языке слова „невеста“, „жена“, „вдова“ представляли бы три временные формы, образованные от одного корня. Первое незначительное приближение к этому можно усмотреть в приставке ех-, которая стала общеупотребительной в ряде европейских язы­ков в самое недавнее время: ex-king, ex-roi и т. п. В других слу­чаях приходится употреблять адъюнкты различных типов: the late Lord Mayor „покойныйлорд мэр“, afuturePrime Minister „буду­щийпремьер-министр“; ср. также an owner,present or prospective, of property; He dreamt of home, or ofwhat was home once; the lifeto соме; She was already theexpectantmother of his child и т. п.­

В одном романе я нашел сочетание „governors and ex-governors and prospective governors „правители, экс-правители и предпола­гающиеся правители“¹.

В некоторых отдаленных языках временные различия в суще­ствительных выражаются более отчетливо. Так, например, в эски­мосском языке на Аляске существительное ningla „холод, мороз“ имеет форму прошедшего времени ninglithluk и форму будущего времени ninglikak, а от puyok „дым“ образуется прошедшее время pujuthluk „то, что было дымом“ и будущее время puyoqkak „то, что будет дымом“ — остроумное название пороха (Baum, Gram­matical Fundamentals of the Innuit Language of Alaska, Boston, 1901, стр. 17). Подобным же образом обстоит дело и в других американских языках. В частности, суффикс -neen в атапаскском языке (хупа) обозначает форму прошедшего времени как у существительных, так и у глаголов; ср. xontaneen „дом в развалинах“, xoutneen „его покойная жена“ (Boas, Handbook of American Indian Lan­guages, Washington, 1911, стр. 105 и III; ср. такжеUhlenbeck, Grammatische onderscheidingen in het Algonkinsch, Amsterdam Ac., 1909).

Указание на время представлялось бы естественным у суще­ствительных, образованных от глагола или тесно связанных с гла­голом. И все же названия действующих лиц обычно столь же нейтральны по отношению ко времени, как и другие существи­тельные: хотя creator „создатель“ чаще всего означает „тот, кто создал“, такой оттенок значения ни в коем случае не является обязательным; a baker „пекарь“, liar „лжец“, beggar „нищий“, reader „читатель“ и т. п. ничего не говорят о времени, когда происходит соответствующее действие². В большинстве случаев подразумевается обычное действие, но есть и исключения (в анг­лийском языке чаще, чем в датском), например:the speaker, the sitter =the person who sits for his portrait („говорящий“, „сидя­щий“ [т. e. тот, кто позирует для портрета]).

В некоторых языках развились временные различия у активных причастий, например гр. graphōn, grapsōn, grapsās, gegraphōs, лат. scribens, scripturus. В германских языках существует только одно активное причастие: нем. schreibend, англ. writing „пишущий“; ср. также в романских языках: ит. scrivendo, франц. йcrivant, которые обычно называются причастиями настоящего времени, хотя в дей­ствительности говорить о настоящем времени здесь ровно столько же оснований, сколько и о любом другом времени, так как реаль­ное время определяется временнуй формой главного глагола: ср.­

I saw a man sitting on a stone „Я увидел человека, сидящего на камне“, I see a man sitting on a stone „Я вижу человека, сидяще­го на камне“, You will see a man sitting on a stone „Вы увидите человека, сидящего на камне“. Обратите также внимание на вы­ражение for the time being „в данное время“. Сложная форма having written, ayant йcrit больше заслуживает названия перфект­ного причастия.

Что касается причастий типа ит. scritto, франц. йcrit, англ. written, нем. geschrieben и т. п., то о выражении временных отно­шений в этих формах уже был сделан ряд замечаний выше, стр. 318. Обычный термин „причастие прошедшего времени“ или „перфект­ное причастие“ может оказаться подходящим лишь в некоторых случаях, например: printedbooks „напечатанныекниги“, но он неприемлем, например, для предложений:Judgedby this standard, the system is perfect „Если судить по этому критерию, данная система совершенна“; Не can say a few words inbrokenEnglish „Он в состоянии сказать несколько слов на ломаном английском языке“; Mybelovedbrethren „Мои возлюбленные братья“; Не isexpectedevery moment „Его ожидают с минуты на минуту“, Many books areprintedevery year in England „В Англии каждый год печатается много книг“ и т. п. Некоторые грамматисты, видя это терминологическое затруднение, употребляют для форм writing и written термины „активное причастие“ и „пассивное причастие“. И это надо признать правильным постольку, поскольку речь идет о причастии writing (если отвлечься от устарелого выражения the house building now = a-building). Однако другое причастие не всегда пассивно по своему характеру. Оно определенно активно в сочетаниях a well-readman „начитанный человек“, a well-spoken lad „молодой человек, умеющий хорошо говорить“,mountedsol­diers „конные солдаты“, Не ispossessedof landed property „Он владеет земельной собственностью“. И даже в тех случаях, когда причастие в первоначальных конструкциях, лежащих в основе слож­ных форм перфекта, было пассивно (I have caught a fish „Я поймал рыбу“, первоначально I have a fish [as] caught „Я имею рыбу пойманной“), эта пассивность давно исчезла, как видно в примере I have lost it „Я потерял его“, а особенно при непереходных глаголах: I have slept, come, fallen, been „Я поспал, пришел, упал, был“, где вся конструкция, без всякого сомнения, активная. Бреаль (Brйal, Essai de sйmantique, Paris, 1897, 224) даже утверждает, что само причастие стало (par contagion) активным, и подкрепляет свое утверждение примером из телеграфного стиля: Reзu de mauvaises nouvelles.Pris la ligne directe. Таким образом, по­скольку для причастий в их реальном употреблении не удается подобрать удовлетворительного описательного названия, я вижу только один выход из этого терминологического затруднения (вы­ход не вполне удовлетворительный) — перенумеровать формы при­частий и назвать причастие на -ing причастием первым, а другое — причастием вторым¹.

Нексусные существительные, как правило, выражают времен­ные отношения не в большей степени, чем другие существитель­ные: his movement „его движение“ в зависимости от обстоятельств может соответствовать по значению формам he moves „он движется“, he moved „он двигался“, he will move „он будет двигаться“. По­добным же образом on account of his coming „из-за его прихода“ может означать и „потому, что он приходит“, и „потому, что он пришел“, и „потому, что он придет“. I intend seeing the doctor „Я намерен повидать доктора“ относится к будущему, I remember seeing the doctor „Я помню, что видел доктора“ — к прошедшему. Однако приблизительно с 1600 г. вошла в употребление сложная форма с having, например: Не thought himself happy in having founda man who knew the world (Джонсон).

Инфинитив, как уже указывалось выше (стр. 159 и сл.), является старым отглагольным существительным; он и до сих пор в какой-то мере сохранил прежнее безразличие к времени: I am glad to see her „Я рад ее видеть“ относится к настоящему времени, I was glad to see her „Я был рад ее видеть“ — к прошедшему, a I am anxious to see her „Я очень хочу ее видеть“ — к будущему². Но в некоторых языках, например в греческом, в инфинитиве разви­лись временные формы; ср. также лат. scripsisse наряду с scribere. Этот перфектный инфинитив вышел из употребления в романских языках; теперь мы находим там сложный перфектный инфинитив типа франц. avoir йcrit и т. п.; соответствующая сложная форма существует также в германских языках: англ.(to) have written, нем. geschrieben (zu) haben.

Английский перфектный инфинитив соответствует не только перфекту (’Tis better to have loved and lostThan never tohave lovedat all „Лучше любить и потерять, чем не любить вовсе“), но и обычному прошедшему времени (You meant that? I suppose I musthave meantthat „Вы это хотели сказать? — Должно быть, я хотел сказать именно это“), а также и будущему (перфектное будущее время: This day week I hope tohave finishedmy work­ „Я надеюсь через неделю окончить работу“). Прежде он часто употреблялся для выражения неосуществленного намерения (With that Leander stoopt tohaue imbrac’dher, But from his spreading armes away she cast her — Марло); этот случай нельзя отделить от упот­ребления перфектного инфинитива, параллельного употреблению формы прошедшего времени для выражения нереальности; такое употребление часто не замечается грамматистами, а между тем в нем есть много интересного; однако я не могу останавливаться на нем подробно; ограничусь тем, что приведу несколько примеров из моего собрания без классификации и без комментариев: Тоhave falleninto the hands of the savages, had been as bad (Дефо; = It would have been as bad if I had fallen); It would have been wiser tohave leftus (Раскин); It would have been extremely inte­resting tohave heardMilton’s opinion (Saintsbury); A lew would haue wept tohaue seeneour parting (Шекспир); She would haue made Herculeshaue turndspit (Шекспир); She was old enough tohave madeit herself (Лэм); It seems likely tohave beena desirable match for Jane (Дж. Остин; = that it would have been); We were to have gone and seen Coleridge to-morrow (Карлейль). Форма инфи­нитива в выражении It would have been better for him to have stayed outside „Для него было бы лучше остаться вне дома“ пред­полагает (точно так же, как if he had stayed „если бы он оста­вался“), что он в действительности не остался вне дома; у про­стой формы to stay в предложении It would have been better for him to stay outside такого оттенка значения нет: простой инфи­нитив в той же степени „нейтрален“ по отношению к реальности или нереальности, как и Staying outside would have been better; также и He ought to have come here предполагает, в отличие от Не ought to come here, что он в действительности не пришел.

Отсюда такие синонимические выражения, как I should like to have seen „Я хотел бы видеть“ и I should have liked to have seen¹ наряду с I should have liked to see. В некоторых сложных глаголь­ных выражениях указание на прошедшее время может с одинако­вым основанием присоединяться к тому и к другому глаголу: англ. Не could have done it „Он мог бы сделать это“ и дат. Han kunde ha gjort det соответствует франц.Il aurait pu le faire, нем. Er hätte es tun können². По-датски можно также сказать Han havde kunnet gшre det, но по-английски это невозможно, так как глагол can не имеет причастия; по той же причине приходится употреблять пер­фектный инфинитив в сочетаниях типа Не might (must, should, would, ought to) have done it.­

Вместо того чтобы сказать You needed not say that „Вам не нужно было это говорить“ (ср. нем. Das brauchten Sie niclit zu sagen) с отрицанием необходимости в прошедшем времени, теперь чаще говорят You needn’t have said that, где указание на время перенесено в инфинитив. Противоположный сдвиг налицо в пред­ложении I shall hope to see you to-morrow „Буду надеяться увидеть вас завтра“, где в действительности имеется в виду существующая в настоящее время надежда на будущее посещение; поскольку в английском языке инфинитив не имеет формы будущего времени, показатель будущего времени присоединяется к глаголу hope³.

ВИД

Я должен здесь очень кратко остановиться на вопросе, который уже был затронут и который в последние десятилетия обсуждается очень горячо; имеется в виду явление, по-английски называемое aspect „вид“, а по-немецки — Aktionsart, хотя некоторые авторы различают эти термины. Обычно предполагается, что индоевропей­ские языки первоначально не имели глагольных форм времени, а выражали различные виды — совершенный, несовершенный, мгновен­ный, длительный, начинательный или другие — и что на основе этих видовых различий постепенно возникали системы временных форм, которые мы находим в древнейших индоевропейских языках и которые послужили базой для современных систем. Ученые заимствовали это понятие вида у славянских глаголов, где оно очень существенно и сравнительно ясно очерчено; однако, когда они стали обнаруживать нечто подобное в других языках, каждый из них, как правило, частично или полностью отверг системы своих предшественников и создал свою собственную терминологию, так что сейчас можно было бы, если бы было время и желание, со­ставить весьма длинный список терминов, многие из которых имели бы два, три и даже большее количество определений, иногда мало­понятных¹. Не всегда эти авторы разграничивали и четыре воз­можных выражения „вида“: 1) обычное значение самого глагола, 2) окказиональное значение глагола под воздействием контекста и­ ситуации, 3) словообразовательный суффикс и 4) временнбя форма. Критикуя таким образом своих предшественников, я, кажется, могу уподобиться человеку, живущему в теплице, поскольку я представляю свою собственную классификацию, которая, вообще говоря, может быть, немногим лучше предшествующих. И все же я осмелюсь надеяться, что она может явиться определенным шагом вперед, поскольку я не выдаю ее за систему различных „видов“ (aspects или Aktionsarten) глагола, а подчеркиваю, что те различные явления, которые были соединены другими в этом одном разряде (или в этих двух разрядах), с чисто понятийной точки зрения не должны объединяться; они должны занимать совершенно различ­ные места. Вот каким образом я предложил бы подразделять и описывать рассматриваемые явления:

1) Различие в темпе между аористом и имперфектом; в неко­торых языках оно затрагивает (независимо от значения самого глагола) формы времени; см. выше, стр. 321.

2) Различие между конклюзивными и неконклюзивными глаго­лами. Здесь значение глагола отражается на значении второго при­частия в романских и германских языках и таким образом влияет на временнуе значение пассивных конструкций; см. выше, стр.318.

3) Различие между длительным или постоянным и мгновенным или преходящим. Мы уже видели выше, что в этом заключается одна из функций различия между расширенной и нерасширенной формами в английском языке: в других языках это различие вы­ражается совершенно иными средствами.

4) Различие между законченностью и незаконченностью. Выра­жение незаконченности является одной из функций английской расширенной формы: Не was writing a letter, в отличие от Не wrote a letter; в датском языке незаконченность выражается с по­мощью предлога pе: Han skrev pе et brev; cp. нем. an etwas arbeiten.

5) Различие между однократностью и многократностью или обычностью действия или события. Это различие, в сущности, относится к главе, посвященной числу. Обычное действие очень часто не выражается особо (he doesn’t drink „он не пьет“); в некоторых языках для выражения его имеются специальные суф­фиксы; в этом случае мы говорим об итеративных или фреквентативных глаголах. Сюда относится много английских глаго­лов на -er и -le: totter „трястись“, chatter „болтать“, babble „лепетать“ и т. п.

6) Различие между устойчивостью и изменчивостью. Иногда мы находим пару соотносительных глаголов, например have „иметь“: get „получить“, be „быть“: become „стать“ (и его синонимы — get, turn, grow)¹. Отсюда два типа пассивных конструкций, упо­мянутых выше, см. стр. 320 (be married, get married). Большинство глаголов, образованных от прилагательных, обозначают изменение (становление, превращение): ripen „созревать“, slow (down) „за­медлять“; изменение передают также и переходные глаголы соот­ветствующего образования: flatten „сглаживать“, weaken „ослаблять“ и т. п. (каузативные глаголы)². Однако глагол halt „хромать“ (от устарелого прилагательного halt) выражает состояние. Многие гла­голы обозначают как состояние, так и изменение; в случае lie down „ложиться“ последнее значение выражается наречием. Существуют и другие способы выражения подобных изменений: fall asleep „за­снуть“, go to sleep „заснуть“, get to know „узнать“, begin to look „начать смотреть“; ср. состояния: sleep „спать“, know „знать“, look „смотреть“. В некоторых языках есть специальные словообра­зовательные окончания для выражения перехода из одного состоя­ния в другое и начала действия (инкоативные, инцептивные, ингрессивные глаголы)³. Но интересно отметить, что во многих случаях значение начала действия с течением времени слабело или стер­лось, например у романских глаголов, образованных от латинских инкоативных на -isco: франц. je finis, je punis, откуда англ. finish, punish. Подобным же образом и ср.-англ. gan утратило свое перво­начальное значение в конструкциях типа he gan look, которые стали означать просто „он (действительно) посмотрел“. Предлог to в более раннее время употреблялся в предикативе только тогда, когда обозначалось изменение (take her to wife „взять ее в жены“), но теперь он употребляется и без этого значения (Не had her to wife „Она была его женой“); так же обстоит дело и с датским предлогом til.

Противоположный вид изменения, когда какое-нибудь состояние прекращается, выражается иногда специальными языковыми образо­ваниями, как в случае нем. verblьhen „отцвесть“, дат. avblomstre, но обычно это значение выражается с помощью таких глаголов, как cease „прекращаться“, stop „останавливаться“.

Заметьте три параллельных выражения, соответственно обозна­чающие: (а) переход в состояние, (b) нахождение в состоянии и (с) выход из состояния: fall in love with „влюбиться“, be in love with „быть влюбленным“, fall out of love with „разлюбить (кого-либо)“; fall asleep „заснуть“, sleep „спать“, wake (wake up) „просыпаться“. Однако глагол wake „просыпаться“ можно рассматривать и как глагол, выражающий переход в состояние; тогда соответствующий глагол, выражающий состояние, будет to be awake „бодрствовать“, иногда wake (ср. дат. vеgne : vеge = франц. s’йveiller : veiller).­

7) Различие, связанное с тем, подразумевается или не подра­зумевается результат. Немецкие сложные образования с er- часто имеют результативный характер, например ersteigen „взойти“; такие случаи приводят обычно в качестве одного из основных при­меров, показывающих, как глагол приобретает перфективный харак­тер в результате сложения (Perfektivierung durch Zusammensetzung). Однако трудно понять, почему, например, глагол ergreifen „захва­тывать“ более перфективен, чем greifen „хватать“.

Я думаю, что было бы лучше обойтись без терминов „перфек­тивный“ и „имперфективный“ („совершенный“ и „несовершенный“) вид, сохранив их лишь применительно к славянскому глаголу, где они имеют определенное значение и давно пользуются общим признанием. В других языках в каждом конкретном случае необходимо внима­тельно устанавливать характер значения данного глагольного вы­ражения, определяя при этом, к чему оно относится — к самому ли глаголу, префиксу или суффиксу, к временнуй форме или контексту. Под термином „перфективный“ объединяются различные вещи. Если мы теперь рассмотрим интересные примеры с префиксом ga- из готского языка, собранные Штрейтбергом („Gotisches Elementarbuch“, изд. 5-е, 1920, стр. 196), то увидим, что „перфективация“ у Штрейтберга означает, во-первых, завершение: swalt „умирал“, gaswalt „умер“; sagq „погружался“, gasagq „погрузился“ (см. выше, п. 4); во-вторых, изменение: slepan „спать“, gaslepan „заснуть“; ahan „молчать“, gaюahan „замолчать“ и др. (см. выше, п. 6); в-третьих, достижение чего-то путем данного действия: fraihnan „спрашивать“, gafraihnan „узнать что-либо путем расспросов“, rinnan „бежать“, garinnan „достичь путем бега, добиться“¹. По­следние сближаются с примерами, данными в п. 7, хотя это не совсем то же самое: тот, кто „взбирается“ (ersteigt) на гору, не приобретает гору. С другой стороны, они определенным образом связаны с тем, что на стр. 181 было названо дополнением резуль­тата: dig a hole „копать яму“ (ср. dig the garden „копать сад“), но в то же время они не имеют, по-видимому, никакого отношения к различению времен или временных форм.­