Психологическое и логическое подлежащее

Многое из того, что грамматисты и логики написали о так на­зываемом психологическомилогическом подлежащемисказу­емом,вызвано путаницей, проистекающей из двусмысленности слова subject. Перечисленные термины применяются разными авто­рами к самым различным понятиям. Это будет видно из ниже­следующего обзора, который, вероятно, ни в какой мере не являет­ся исчерпывающим.

1) Последовательность во времени. Так, Габеленц (G. v. d. Gabelentz, Zeitschrift fьr Vцlkerpsychologie und Sprachwissenschaft, VI и VIII; сокращенно в книге Die Sprachwissenschaft, Leip­zig, 1891, стр. 348 и сл.) говорит: слушатель сначала восприни­мает слово А и спрашивает, полный ожидания: „Что с А?“ Затем он слышит следующее слово В и, сочетая их вместе, спрашивает снова: „Что с (А + В)?“ Ответом является С и так далее. Каждое последующее слово является сказуемым к подлежащему, заклю­ченному в том, что он уже слышал. Это аналогично явлению, которое происходит с двумя катушками телеграфного аппарата: на одной стороне — катушка с уже заполненной лентой, и она все время увеличивается, на другой стороне — катушка с пустой лен­той, которая, разматываясь, увеличивает размеры первой. Говоря­щий знает заранее, что содержится в одной катушке и что запол­нит ленту, намотанную на другой катушке. Что же тогда заста­вляет его сказать сначала А, а затем В и т. д.? Очевидно, на первое место он помещает то, что порождает у него мысль — его „психологическое подлежащее“, на второе же — то, что он о нем думает — его „психологическое сказуемое“; затем оба они вместе взятые могут стать подлежащим дальнейших размышлений и даль­нейших высказываний.(Подобным же образом: Mauthner, Kritik der Sprache, 3. 217 и сл.)

Это очень интересно. И Габеленц с этой точки зрения дает искусный анализ предложения Habemus senatusconsultum in te vehemens et grave, который можно привести в любой работе, посвященной психологической стороне порядка слов; но сходство между этими явлениями и отношениями в сочетании „подлежа­щее — сказуемое“ весьма отдаленное, и обозначать то и другое одним и тем же термином не следует. Термин Вегенера „экспо­зиция“ для обозначения того, что Габеленц называет психологи­ческим подлежащим, оказывается более удачным. Однако необходимо помнить, что порядок слов в живом языке не определяется целиком и полностью психологическими соображениями; иногда он бывает чисто условным, соответствующим правилам данного языка и не зависящим от воли говорящею.

2) Новое и важное. Пауль (Paul, Deutsche Grammatik, 3. 12) сначала как будто соглашается с Габеленцем, определяя психологическое подлежащее как мысль или ряд мыслей, которые появляются в сознании говорящего первыми, а психологическое сказуемое, — как то, что затем присоединяется (neu angeknьpft) к ним. Но он сводит это определение на нет, когда добавляет, что хотя мысль-подлежащее и появляется в сознании говорящего первой, подлежащее иногда ставится на втором месте, поскольку в момент начала речи мысль-подлежащее, особенно под влиянием сильной эмоции, может быть оттеснена мыслью-сказуемым как более новой и более важной. В более ранней работе („Prinzipien der Sprachgeschichte“, 283) он пишет, что психологическое ска­зуемое — самое важное в предложении; оно является целью сооб­щения; поэтому оно произносится с наибольшим ударением. Если в предложенииКарл едет завтра в Берлинвсе одинаково ново для слушателя, тоКарлпредставляет собой подлежащее, к ко­торому присоединяется сказуемоеедет; к последнему как к под­лежащему присоединяется в качестве первого сказуемогозавтра и в качестве второго сказуемого —в Берлин.Далее, если слуша­тель знает о завтрашней поездке Карла, но не осведомлен о цели его путешествия, тогда сказуемым становитсяв Берлин; если же он знает, что предполагается поездка в Берлин, но не знает когда, то сказуемым будетзавтраи т. п. Пауль утверждает даже, что если слушателю не известен только способ передвижения (верхом, в карете, пешком), то глаголедет„в какой-то мере распадается на две составные части — общий глагол движения и определениекэтому глаголу, обозначающее конкретный вид движения, причем сказуемым является только последнее“. Трудно представить себе более ненужные тонкости. Почему не отказаться в таком случае вообще от терминов „подлежащее“ и „сказуемое“ и не сказать просто, что новое для слушателя в конкретном сообщении может в зависимости от обстоятельств быть выражено любым членом предложения?

3) Ударение (или тон). Рассуждения по поводу данного пред­мета почти нельзя отличить от предыдущего. Хэфдинг (Ншffding, Den menneskelige tanke, 88) говорит, что логическое сказуемое часто является грамматическим подлежащим или прилагательным, относящимся к подлежащему:Youare the man „Выименно тот человек“,Аll the guests have arrived „Bceгости прибыли“. Оно узнается всегда по ударению: The King willnotcome „Корольнепридет“, Неhasgone „Он ушел“. В предложениях описатель­ного характера почти каждое слово может быть логическим ска­зуемым, потому что оно может получить ударение для передачи чего-то нового. То, что здесь названо логическим сказуемым, почти совпадает с понятием психологического сказуемого у Пауля. Однако лучше было бы признать, что оно не имеет ни­какого отношения к логике в собственном смысле: в учебнике формальной логики того же автора постоянно встречаются терми­ны „подлежащее“ и „сказуемое“, например в правилах, которые даются для силлогизмов, но там эти слова приводятся не в логи­ческом, а в грамматическом смысле, без всякого учета уда­рения. Поскольку ударение определяется преимущественно не ло­гическими соображениями, а эмоциями (интересом к конкретной мысли или значением, которое приписывается ей в данный мо­мент), Блумфилд (Вlооmfield, An Introduction to the Study of Language, 114) правильно поступает, когда предпочитает термин „эмоционально доминирующий элемент“¹для обозначения того, что Пауль называет логическим, а Хэфдинг психологическим ска­зуемым.

4) Любое первичное слово в предложении есть логическое подлежащее. Соответственно этому Кутюрб(Couturat, Revue de Mйtaphysique, январь, 1912, 5) в предложении Pierre donne un livre а Paul „Петр дает книгу Павлу“, которое означает то же, что и предложение Paul reзoit un livre de Pierre „Павел получает книгу от Петра“, выделяет три слова Pierre, livre, Paul как „подлежащие к глаголу, который выражает их отношения“.

5) „В сочетании добрый отец,как и в предложенииОтец добрый, словодобрыйс точки зрения логики является сказуемым к подле­жащемуотец; в сочетанияхписать письмо, красиво писать с точки зрения логики при подлежащемписатьстоит сказуемоеписьмо, красиво“ (Steinthal, Charakteristik, 101).

6) Вегенер (Wegener, Untersuchungen ьber die Grundfragen des Sprachlebens, Halle, 1885, 138) анализирует немецкий глагол satteln как состоящий из sattel + суффикс, который делает его глаголом, и заявляет, что первый элемент представляет собой ло­гическое сказуемое (sattel), а второй — логическое подлежащее (-n).

7) Суит („New English Grammar“, стр. 48) говорит, что в предложении Я пришел домой вчера утромсловопришел,взя­тое вне контекста, является грамматическим сказуемым, а соче­таниепришел-домой-вчера-утром — логическим сказуемым. В дру­гом же месте (HL, 49) он замечает, что в английском предложении Gold is a metal „Золото — металл“ грамматическим сказуемым в строгом смысле слова служит is, но логическим сказуемым будет metal „металл“.­

8) Многие грамматисты применяют термин „логическое подле­жащее“ к тому члену пассивного предложения, который был бы подлежащим, если бы та же самая мысль была выражена в действительном залоге, например his father в предложении he was loved by his father „Он был любим отцом“ (ниже мы называем его „конвертированным подлежащим“, гл. XII).

9) Другие говорят, что в английских предложениях It is diffi­cult to find one’s way in London „В Лондоне трудно найти дорогу“; It cannot be denied that Newton was a genius „Нельзя отрицать, что Ньютон был гением“ it является формальным подлежа­щим, а инфинитив или придаточное предложение — логическим подлежащим.

10) Другие грамматисты утверждают, что в таких „бесподлежащных“ предложениях, как нем. Mich friert „Меня морозит“, логическим подлежащим является „я“¹.

11) И, наконец, можно отметить еще одно употребление того же термина (тесно связанное с предыдущим, п. 10). Иногда при рассмотрении явления перехода прежней английской конструк­ции Me dreamed a strange dream „Мне приснился странный сон“ в современную конструкцию I dreamed a strange dream „Я видел странный сон“ говорят, что психологическое (или логическое) подлежащее превратилось также и в грамматическое подлежащее.

Нет ничего удивительного, что после таких бесцельных разгово­ров о логическом и психологическом подлежащем некоторые авто­ры пытаются избежать употребления этих терминов вообще. Так, Шухардт (Schuchardt, Hugo Schuchardt-Brevier, 243) предлага­ет термин agens, но едва ли он подходит к таким случаям, какОн страдает, Он сломал ногу,а в предложенииА любит Б скорее следовало бы сказать, чтоБдействует наА,а не наобо­рот.

Насколько мне известно, единственными лингвистами, сделавшими серьезную попытку обойтись без термина „подле­жащее“ при грамматическом анализе, были шведы Сведелиус (Svedelius) и Норейн. Однако таким путем достичь ничего нель­зя. Гораздо лучше сохранить традиционные термины, но огра­ничить их той сферой, где их значение известно каждому, т. е. употреблять термины „подлежащее“ и „сказуемое“ исклю­чительно в значении грамматического подлежащего и сказуемого и отвергнуть всякие попытки присоединить к этим терминам адъюнкты „логическое“ и „психологическое“.­