Прилагательные инаречия с дополнениями

Глаголы — не единственные слова, которые могут принимать дополнения. В английском языке существует ряд прилагательных, которые могут сочетаться с дополнением: Не is not worth his salt „Он никуда не годен“, буквально „Он незаслуживает своей, соли“; Не islike his father„Он похож на своего отца“; ср. дат. Han erdet franske sprog mњgtig„Он владеет французским языком“; нем. (с род. п.) Er istder franzцsischen Sprache mдchtig; лат.­avidus laudis„стремящийся к похвале“;plenus timoris„полный страха“. В английском также встречаются сочетания типа conscious that something had happened; anxious to avoid a scandal, в кото­рых придаточное предложение и инфинитив являются дополне­ниями. Прилагательные, однако, не могут иметь дополнением су­ществительное, кроме как с предлогом: conscious of evil „сознающий зло“, anxious for our safety „беспокоящийся о нашей безопасно­сти“. В этих примерах группы of evil, for our safety как целое являются дополнениями в понятийном плане, даже если не при­знавать их грамматическими дополнениями. То же самое замечание применимо и к предложным группам с of при таких прилагатель­ных, как suggestive „вызывающий мысли“, indicative „указывающий“ и т. п. В латинском языке существует правило, согласно которому причастия на -ns принимают дополнение в винительном падеже, когда в них сильно ощущается глагольность: amans patriam. Но если они обозначают более постоянное качество, дополнение ста­вится в родительном падеже (так же, как с прилагательными типа tenax): amans patriae.

Если дополнение стоит при наречии, наречие, как обычно го­ворят, становится предлогом: см. гл. VI. Заметьте, что немецкий предлог nach „после“ есть не что иное, как фонетический вариант наречия nah „близко“.

Когда за глаголом следует наречие (предлог) с дополнением, последнее может рассматриваться как дополнение ко всему соче­танию глагол -1- наречие; отсюда колебания: нем. Er läuft ihr nach (um ihr nachzulaufen): Er läuft nach ihr (um nach ihr zu laufen); франц. Il lui court après = Il court après elle. В древнеанглийском He himæfter rād (æfterrād) „Он ехал за ним“ жfter можно считать предлогом, стоящим после имени. Заметьте также, что неотдели­мые дат.(at) efterfølge, (at) efterstræbe = отделимым нем. nach (zu) folgen, nach (zu) streben. Отсюда происходят пассивные конструк­ции, существующие в английском языке: Не was laughed at „Над ним посмеялись“, Не is to be depended on „На него можно положиться“ и др.

Страдательный залог

В некоторых случаях в наших языках встречаются пары гла­голов, находящиеся друг с другом в таких же отношениях, как слова надипод, передипосле, большеименьше, старше имоложе. Ктаким случаям можно отнести:

A precedes В = В follows (succeeds) А.

„А предшествует Б“ = „Б следует за А“.

То, что в первом предложении рассматривается с точки зре­ния А, во втором рассматривается с точки зрения Б¹.­

В большинстве же случаев сдвиг достигается с помощью пас­сивной конструкции (ср. англ. A precedes В и В is preceded by A). To, что было дополнением (или одним из дополнений) в активной конструкции, становится подлежащим, а то, что было подлежащим в активной конструкции, выражается либо с помощью предложной группы (в английском языке с предлогом by [ранее of]; во фран­цузском с предлогом par и de, в латинском с ab и т. д.), либо просто падежной формой (творительный или отложительный падеж).

Это можно изобразить формулой, обозначив подлежащее бук­вой П, дополнение — буквой Д, глагол — буквой Г, действитель­ный залог — буквой ^а(актив), страдательный залог — буквой^п(пассив), а „конвертированное подлежащее“ — буквой К:

П	Га	Д		П	Гп	К
Jack	loves	Jill	==	Jill	is loved	by Jack
„Джек	любит	Джилл“		„Джилл	любима	Джеком“

Таким образом:

Jack: П^а= К^п

Jill: Д^а= П^п

В английской грамматике для обозначения действительного и страдательного залогов употребляются термины active и passive voice(франц. voix). Джеймс (WilliamJames, Talks to Teachers, стр. 152) рассказывает, как один из его родственников пытался объяснить маленькой девочке, что такое страдательный залог: „Suppose that you kill me: you who do the killing are in the active voice, and I, who am killed, am in the passive voice“.„But how can you speak if you’re killed?“ — сказала девочка. „Oh, well, you may suppose that I am not quite dead!“ На следующий день де­вочку спросили в классе о страдательном залоге, и она сказала: „It’s the kind of voice you speak with when you ain’t quite dead!“ Этот анекдот свидетельствует не только о грубых ошибках, кото­рые возможны при обучении грамматике (абсурдные примеры, глупые объяснения), но и о несовершенстве традиционного тер­мина voice. Некоторые грамматисты в Германии и в других стра­нах употребляют латинское слово genus (genus verbi). Однако оно неудобно, потому что употребляется и для обозначения грамма­тического рода (genus substantivi). Лучше всего, пожалуй, было бы употреблять термин turn („оборот“) и говорить active and pas­sive turn „активный и пассивный оборот“. Без слов „активный“ и „пассивный“ вряд ли можно обойтись, хотя и они могут при­вести к недоразумениям: даже в работах видных ученых можно иногда найти такие высказывания, что глаголыстрадать, спать, умиратьследует называть скорее пассивными, чем активными, или что лат. vapulo „меня бьют“ должно считаться пассивным, несмотря на форму действительного залога, или что нет ничего активного в предложенияхАвидит БиА любит Б.Такие рас­суждения исходят из ошибочного представления, будто активность и пассивность в лингвистическом смысле соответствуют телесной или духовной активности и пассивности; эта ошибка сходна с упо­мянутой нами другой ошибкой, связанной с определением допол­нения.

Здесь и во всех других случаях необходимо разграничивать синтаксические и понятийные категории. Каким является глагол в синтаксическомсмысле — активным или пассивным — за­висит только от его формы; но одна и та же мысль иногда мо­жет быть выражена действительной, иногда страдательной фор­мой: A precedes В = A is followed by В; A likes В = A is attracted by В. Латинская форма страдательного залога nascitur „рождается“ уступила место французской форме действительного залога naоt, имеющей то же значение. На английский язык она передается то формой страдательного залога is born „рождается“, то формой действительного залога originates „происходит“, comes into exi­stence „появляется“. То обстоятельство, что лат. vapulo перево­дится на другие языки формами страдательного залога, не меняет его грамматически активного характера; а гр. apothnēskei в равной степени остается активным и в том случае, когда мы передаем его английским is killed „убит“ (если после него стоит hupo = англ. by), и тогда, когда мы просто говорим dies „умирает“. В са­мих понятиях нет ничего такого, что позволило бы навесить на глаголы ярлыки „активный“ и „пассивный“. И все же активность и пассивность можно считать не только синтаксическими, но и понятийными категориями. Но при этом следует говорить о зна­чении каждого конкретного глагола в отдельности, и, что очень важно,только в том случае, когда происходит транспозиция в отношениях между подлежащим (и дополнением, если таковое имеется) и глаголом. Jill is loved by Jack „Джилл любима Джеком“ и Es wird getanzt „Танцуют“ являются пассивными и в синтаксическом и в поня­тийном отношении, поскольку подлежащие в них отличны от под­лежащих в предложениях Jack loves Jill „Джек любит Джилл“ и Sie tanzen „Они танцуют“. В других случаях существует несоот­ветствие между синтаксическим и понятийным активом и пасси­вом. Так, возьмем два предложения: Не sells the book „Он продает книгу“ и The book sells well „Книга продается хорошо“. Актив­ная форма sells в первом предложении является понятийным акти­вом, а в последнем — понятийным пассивом, поскольку то, что в одном предложении служит дополнением, в другом является подлежащим. Точно так же встречаются и другие глаголы (в одних языках меньше, в других больше), которые употребляются и в качестве понятийного актива и в качестве понятийного пассива, например:

Persia began the war „Персия начала войну“;­ The war began „Война началась“.

Другие примеры из английского языка: Не opened the door „Он открыл дверь“ и The door opened „Дверь открылась“; Не moved heaven and earth „Он сдвинул (потряс) небеса и землю“ и The earth moves round the sun „Земля движется вокруг солнца“; roll a stone „катить камень“ и The stone rolls „Камень ка­тится“; ср. также turn the leaf — The tide turns; burst the boi­ler — the boiler bursts; burn the wood — the wood burns и т. п.

Гораздо реже встречаются формы страдательного залога, ко­торые допускали бы такое двоякое употребление. Дат. mindes имеет форму страдательного залога; обычно оно означает „пом­нить“ и может тогда считаться понятийным активом; однако, когда оно употребляется, как это иногда бывает, в смысле „помнится“ (Det skal mindes lжnge), оно представляет собой понятийный пас­сив; подобным же образом говорят: Vi mе omgеs ham med varsomhed „Мы должны обращаться с ним осторожно“ и Han mе omgеs med varsomhed „С ним следует обращаться осторожно“. Другие случаи понятийного пассива, не выраженного формой, можно встретить в отглагольных существительных и инфини­тивах.

В этой связи надо упомянуть об одной черте грамматического строя некоторых менее известных языков, которая, по мнению ряда авторов, проливает свет на более ранние стадии разви­тия нашей семьи языков — мы имеем в виду различение активногоили переходного падежа (casus activus или transitivus) и пассивногоили непереходного(casus passivus или intransitivus) падежа. В эскимосском языке одна форма, оканчивающаяся на -р, употребляется в качестве подлежащего переходного глагола (когда в этом предложении есть дополнение), а другая употреб­ляется либо в качестве подлежащего непереходного глагола, либо в качестве дополнения переходного глагола:

Nan·o(q) Pe·lip takuva· = „Пеле увидел медведя“; Nan·up Pe·le takuva· = „Медведь увидел Пеле“;

Pe·le o·mavoq = „Пеле живет“; Nan·o(q) o·mavoq = „Медведь живет“.

Ср. употребление в родительном падеже: Nan·up niaqua Pe·lip takuva „Пеле увидел голову медведя“; Nan·up niaqua angivoq „Го­лова медведя была большая“; Pe·lip niaqua nan·up takuva· „Мед­ведь увидел голову Пеле“.

Сходные правила существуют в баскском языке, в некоторых язы­ках Кавказа и в ряде языков американских индейцев. На этом основании было выдвинуто предположение, что в индоевропейском праязыке существовала, с одной стороны, форма на -s, которая употреблялась в качестве активного падежа (субъектного или при­тяжательного) только от названий одушевленных существ (муж­ского и женского рода), и, с другой стороны, форма без оконча­ния или с окончанием -m, которая употреблялась в качестве пас­сивного или объектного падежа, служила также подлежащим не­переходных глаголов и постепенно стала употребляться как фор­ма именительного падежа от названий неживых предметов (сред­ний род). Падеж на -s позже расщепился на два падежа — имени­тельный и родительный, причем последний в некоторых случаях характеризовался особенностями ударения, а иногда дополнитель­ным суффиксом. Однако первоначально он обозначал не столько обладание как таковое, сколько очень тесное естественное един­ство и взаимосвязь¹.

Нетрудно заметить, что такие гипотезы помогают объяснить ряд особенностей нашей системы грамматического рода, а также системы падежей. Об этом следует помнить, когда пойдет речь о „субъектном“ родительном падеже, хотя, как мы увидим, он употребляется не только в сочетании с существительными, обра­зованными от переходных глаголов, но и с существительными от непереходных и пассивных глаголов, и его нельзя отграничить от „объектного“ родительного падежа.