219. Можно ли признать надлежащим субъектом оспаривания ничтожной сделки и применения реституции субъекта, обладающего публично-правовым интересом?

Согласно п. 1 ст. 2 ГК РФ гражданское законодательство регулирует договорные и иные обязательства, а также другие имущественные и личные неимущественные отношения, основанные на равенстве, автономии воли и имущественной самостоятельности участников. Поскольку признание сделки ничтожной и применение последствий ее ничтожности, в том числе реституции, является способом защиты гражданских прав, то можно было бы предположить, что применение этих способов защиты должно применяться только участниками имущественных или личных неимущественных отношений. Кроме того, участники отношений должны находиться в состоянии, при котором существование недействительной сделки лишало бы их права, возлагало обязанность либо создавало препятствия в реализации права по сравнению с тем, как это было бы, если бы ничтожная сделка не существовала.

Очевидно, что тот или иной государственной орган не может говорить о влиянии ничтожной сделки на его частноправовую сферу, если он позиционирует себя только как властный орган. Если же его частноправовая сфера все-таки затронута, он должен вступать в правоотношения по признанию сделки ничтожной и применении реституции именно как субъект частного, но не публичного права. В связи с этим весьма сомнительными представляются выводы о заинтересованности субъекта признания сделки ничтожной, основанные на выполнении им государственных функций. Так, по одному из дел суд указал, что отказ в иске Минфину России о признании недействительным (ничтожным) договора со ссылкой на то, что иск предъявлен неуполномоченным лицом, неправомерен, так как исходя из смысла абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ заявленное истцом требование может быть предъявлено любым заинтересованным лицом, каковым истец является в силу того, что средства от исполнения спорного договора поступают в доход федерального бюджета, а Минфин России участвует в осуществлении контроля за поступлением доходов от находящегося в федеральной собственности имущества (постановление ФАС Московского округа от 03.03.2004 N КГ-А40/1005-04).

Вместе с тем нельзя отбрасывать вовсе публичный элемент из гражданско-правовых отношений. Тем более если это касается признания сделок недействительными и применения их последствий, ведь существуют сделки, недействительность которых вызвана скорее нарушением публичного, чем частного порядка. Например, сделки, совершенные с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ). Здесь вполне допустимо признавать надлежащим субъектом оспаривания орган государственной власти, осуществляющий контрольные и надзорные функции, безотносительно к тому, оказала ли сделка влияние на его частноправовую сферу.

220. Применение последствий недействительности ничтожной сделки - право или обязанность суда?

В соответствии с абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено любым заинтересованным лицом. Суд вправе применить такие последствия по собственной инициативе. Буквальный смысл приведенной выше нормы следующий: суд вправе, но не обязан применять последствия ничтожности сделки, в том числе в виде реституции. Однако, казалось бы, недвусмысленное положение закона порождает некоторые трудности в его применении на практике. Например, нам известны случаи, когда суд указывал на необходимость, а не просто возможность применения последствий недействительности сделки: "Довод суда о том, что он не вправе давать оценку сделке, так как этот вопрос выходит за рамки его компетенции, несостоятелен, ибо ст. 166 ГК РФ установлено, что ничтожная сделка недействительна независимо от признания ее таковой судом, и с учетом данной нормы закона суд должен был дать оценку сделке, заключенной лицом, правоспособность которого прекратилась задолго до совершения этой сделки" (постановление ФАС Московского округа от 29.04.2004 N КГ-А40/2098-04). Действительно, подобный довод можно обосновать. Например, тем, что суд как орган публичной власти не должен мириться с фактами нарушения закона, если таковые им выявлены. Однако теория права не должна подменять закон и суду следует четко руководствоваться положением абз. 2 п. 2 ст. 166 ГК РФ, согласно которому суд вправе, но не обязан применять последствия ничтожности сделки.

Более того, существует мнение, согласно которому столь широкие полномочия суда представляются избыточными. Так, по мнению авторов Концепции развития гражданского законодательства Российской Федерации, применение последствий недействительности сделки является субъективным правом, принадлежащим лицам, права и законные интересы которых защищаются путем реализации этого права. Участники гражданских правоотношений свободны в осуществлении своих прав. Поэтому по общему правилу суд не должен иметь права применять последствия ничтожной сделки по собственной инициативе (при отсутствии соответствующего иска заинтересованного лица)*(197).