Глава 12

принципе не можем знать, что они служат знаком чего-то такого, что не является комплексом признаков. Как указывают в ответ критические реалисты, в аргументе Беркли предполагается — частично благодаря Локку, имевшему серьезные заблуждения в этом вопросе, — что мы вначале воспринимаем комплекс признаков как отдельную сущность, а затем задаемся вопросом — на что он нам указывает. Однако в действительности каждый такой комплекс с самого начала воспринимается как указывающий вовне на j физический объект.

С этим все критические реалисты были согласны. Но в отношении подлинной природы комплекса признаков подобного единодушия не было. Сантаяна и его последователи — Стронг, Дрейк и Роджерс — считали комплекс признаков совокупностью универсалий и сущностей, которые могут быть представлены в конкретно существующей вещи, но которые сами по себе не существуют ни реально, ни идеально. По их мнению, спрашивать «Где существует комплекс признаков?» — значит совершенно превратно истолковывать его природу. Для более консервативного крыла, напротив, не непосредственное восприятие, а анализ должен выявить, что комплекс признаков — это свойство отдельного ментального состояния; на вопрос, где он существует, есть ясный ответ — «в сознании».

Расхождение в этом вопросе неизбежно вело к другому разногласию — относительно того, каким именно способом комплекс признаков указывает за пределы самого себя. Так, Селларс предпочитает искать поддержку у Уорда, Стаута и представителей гештальтпсихологии, а равным образом мог бы найти ее и у Адамсона. Представление о независимой внешней вещи постепенно развивается, утверждает он, из неясной соотнесенности с внешним, с самого начала присутствующей в наших восприятиях; генетическая психология может детально описать этот процесс развития. Сантаяна, напротив, не склонен к психологическим объяснениям. Мы «инстинктивно чувствуем», утверждает он, — чувствуем как животные, а не как психологи, — что внешние вещи существуют независимо от нас и в этих вещах представлены некоторые из воспринимаемых нами комплексов признаков. Это наше инстинктивное чувство нельзя «обосновать», но оно обладает такой силой, что не нуждается в обосновании.

Разногласия между этими двумя направлениями критического реализма были столь многочисленны и столь очевидны, что критические реалисты не могли долго просуществовать в рамках одной группы. Тем не менее и в многочисленных независимых публикациях членов группы сохранялось главное стремление критических реалистов — вслед за неореалистами — опровергнуть идеализм, не отказавшись при этом от привычного представления о физическом объекте.

Так, Лавджой в «Восстании против дуализма» (1930) предложил самую эффектную из всех полемических работ, созданных движением критического реализма 7. Лавджой осуждает неореалистов за то, что они одержали легкие полемические победы над воображаемым противником, совершенно произвольно приклеив ему ярлык «Локка» или «теории репрезентативного восприятия». Он стремится скрупулезно показать, что современные противники репрезентационизма — будь то Кемп Смит, Уайтхед, Рассел или неореалисты — совершенно не в силах указать выход из тех пресловутых

______________Критический реализм и американский натурализм____________

==221

дилемм, что поначалу и привели всех мыслящих людей к принятию некоторого варианта репрезентативной теории восприятия. Такие повседневные явления, как ошибки и иллюзии, воспоминания и ожидания, утверждает он, не получают удовлетворительного объяснения в запутанных оригинальностях неореалистов, неспособных к тому же согласовать свою позицию с данными физики и психологии, свидетельствующими о том, что мы не воспринимаем вещи такими, каковы они в реальности. Изображая из себя защитников здравого смысла, неореалисты полностью уничтожают привычную «вещь», лежащую в основе нашего здравого представления о мире, заменяя ее невероятной массой несочетающихся качеств. Только критический реалист, считает Лавджой, может дать обоснование убеждениям мыслящего человека; детальная разработка формы, какую должен принять такой реализм, заботит Лавджоя меньше, чем критика тех философов, чей реализм, с его точки зрения, не вдохновлен критическим духом.

Из других критических реалистов следует отметить Стронга 8, написавшего целую серию книг, которая началась в 1903 г. работой «Почему сознание имеет тело», а затем, отражая изменения его позиции в частных вопросах, завершилась книгой «Кредо для скептиков» (1936). Он видел свою главную цель в построении панпсихической онтологии: в его глазах «критический реализм» был одной из составных частей такой онтологии. По большей части обойденный вниманием, Стронг обратил в свою веру Дрейка, чья работа «Сознание и его место в природе» (1925) представляет собой самое ясное изложение их общих философских воззрений.

Стронг и Дрейк согласны с неореалистами, что имеется единый «материал», из которого все составлено, но они отрицают, что сам этот материал состоит из свойств. Они проводят четкое различие между материалом и структурой. Физическая наука, утверждают они, описывает порядок или структуру вещей; только о них, по-видимому, мы можем заключить на основе непосредственно воспринимаемых данных. Лишь в одном случае мы получаем знание о материале, отделенном от структуры, — когда наблюдаем за собственным сознанием, за тем, «как ощущаются вещи». (Это не знание психолога; психолога интересует «структура», т. е. мозг и нервная система.) Поскольку нам не известен никакой другой материал, то мы вполне обоснованно можем заключить, что из этого же материала составлены и материальные вещи. Стронг и Дрейк стремятся доказать, что ни с какой другой позиции мы не можем дать удовлетворительного объяснения отношению между сознанием и другими вещами и месту сознания в природе.

И Стронг, и Дрейк с удовлетворением называли себя выразителями «натурализма» или «материализма», поскольку для них сознание не находится вне естественного порядка. Изучаемое с позиции психолога, сознание представляет собой реакцию организма; рассмотренное интроспективно, оно имеет общий «материал» с объектами природы. Поэтому ни в том, ни в другом случае оно не вторгается в чуждую сферу, не выступает сверхъестественным центром в природном мире.

Совершенно другой вариант натуралистического критического реализма отстаивал Р. В. Селларс 9 в большой серии книг и статей. Наиболее значительной из них, видимо, является его «Философия физического реализма» (1932). Под «физическим реализмом» он имеет в виду учение, со-

==222