Глава 10

Ситуация становится еще более запутанной, когда этот грамматический анализ подвергают метафизической интерпретации как применимый к тем вещам, на которые указывает высказывание. Различие между логическим субъектом и логическим предикатом, согласно Куку Уилсону, равно как и все остальные логические различия, имеет место только в нашем мышлении. Логический субъект, по его мнению, есть объект, каким мы представляем его себе прежде, чем узнаем, что сообщает о нем предикат; а логический предикат есть «вид сущего, которое, как утверждает высказывание, принадлежит данному объекту, но не входит в то, что прежде мыслилось как принадлежащее этому объекту». Значит, различие между субъектом и предикатом существует только относительно порядка развития нашего знания, соответственно тому, что мы знаем или не знаем в данное время.

Утверждать, в идеалистическом духе, что вещь может быть «предикатом» по самой своей природе, значит вопиющим образом путать логические различения и метафизические различения. Имеются субстанции, которые суть то, что они суть, независимо от нашего мышления; но ничто по своей метафизической природе не есть субъект или предикат, и отношение предикации существует лишь как способ, каким мы связываем свои мысли4. И это смешение субъекта и предиката, с одной стороны, и субстанции и атрибута — с другой, может выливаться даже в молчаливое отождествление логического и грамматического предиката. В сущности, философы — и это главное обвинение, которое выдвигает против них Кук Уилсон, — смешали три различных способа рассмотрения высказывания: как выражающего форму мысли (точка зрения логика), как словесной структуры (точка зрения грамматика) и как сообщающего нечто о мире (точка зрения метафизика). Традиционная теория «предикации» является самым известным продуктом этого смешения.

Очевидно, противопоставление Куком Уилсоном «форм мысли» и «отношений между вещами» означает, что он отвергает распространенную идеалистическую доктрину, наиболее полно выраженную Грином и утверждающую, что отношения (и «вещи») как таковые суть не что иное, как формы мысли. «Даже с радикальной идеалистической точки зрения, — писал Кук Уилсон, — имеется объект, который необходимо отличать от нашего схватывания его». В своей эпистемологии он проводил это различение все более отчетливо; для него характерна тенденция к реализму.

Он доказывал, вопреки Грину, что познание не есть форма «делания», т. е. соединение элементарных «чувствований» в интеллектуальное целое. Делать — это одно, знать то, что сделано, — совсем другое. Из самой природы познания вытекает, что то, что мы познаем, должно быть здесь, чтобы быть познанным, быть независимо от познания. Вопрос о том, как оно оказывается перед нашим сознанием, — это уже второй вопрос; главное же то, что его появление перед нашим сознанием — одно, а познание — совершенно другое.

Этот аргумент не исключает возможности, что то, что мы знаем, есть всегда некое «видоизменение нашего сознания», хотя и не может быть видоизменением акта познания. Но, доказывает Кук Уилсон, если мы взглянем на исторических предшественниц точки зрения, согласно которой мы

==191

не знаем ничего, кроме собственных ментальных состояний, то сразу же заметим, что она возникла из попытки показать, «как возможно знание»; считалось, что знание возможно, если познаваемое находится «в нашем собственном сознании». Стоит только понять, что возможность знания в принципе недоказуема (поскольку всякое доказательство предполагает, что некоторые вещи мы уже знаем), как рассматриваемый аргумент рушится. И безусловно, утверждение, что наше знание ограничивается ментальными состояниями, совершенно неправдоподобно.

Кук Уилсон шел к реалистическим выводам очень медленно и неуверенно. Ведь реализм, по его мнению, предполагает различение между актом схватывания и объектом, который в нем схватывается; и он боялся, что акт схватывания растворился бы в пустоте, если бы не получал содержание от своего объекта. Более внимательный анализ отношений успокоил его сомнения. Он предлагает рассмотреть явление столкновения. Несомненно, столкновение невозможно без сталкивающихся тел, точно так же как схватывание невозможно без схватываемого объекта. Он подчеркивает, что сталкивающиеся тела должны существовать независимо от столкновения, иначе столкновение было бы невозможно; так и «схватывание» было бы невозможно, если бы то, что схватывается, не существовало независимо от схватывания.

Рассуждая таким образом, Кук Уилсон, конечно, опровергает аргумент Брэдли о внутренней противоречивости отношений. Диалектический метод Брэдли, утверждает Кук Уилсон, состоит в постановке «нереальных» вопросов, вопросов, которые, в сущности, не могут «возникнуть». В частности, спрашивать «Каково отношение отношения к его терминам?» — значит требовать ответа там, где он в принципе невозможен. Кук Уилсон поясняет свою мысль на примере отношения равенства. Положим, А и В равны. Тогда, если мы спросим: «Как относится А к отношению равенства?» — ответ должен звучать так: «равенство есть отношение, какое А имеет к В». Или точнее: «Отношение А к тому, что А равно В, состоит в том, что А равно Д». Иными словами, мы можем лишь еще раз сказать о первоначальном отношении. Между А и его отношением к В нет второго отношения, которое послужило бы начальной точкой дурной бесконечности. Брэдли думает, что такое отношение существует, только потому, что он упорствует в постановке бессмысленных вопросов.

Кук Уилсон применил свое общее рассуждение к проблемам восприятия в пространном письме «Первичные и вторичные качества», которое представляет собой критический отклик на статью Дж. Ф. Стаута (PAS, 1903). Эпистемологи ошибочно полагали, доказывает он, что поскольку имеет смысл говорить об объекте как «являющемся», то должна быть сущность, называемая «явлением», нечто чисто субъективное, то, что мы действительно видим. Фактически же «явление» есть не более и не менее как «являющийся объект». «Иными словами, — суммирует Кук Уилсон, — мы имеем перед собой объект, а не только произведенное им воздействие на наше сознание».

Однако в своей характеристике «объекта» (особенно в рассуждении о вторичных качествах) он ближе скорее к Локку (и Кейзу), чем к «наивному

==192