Глава 20

ерабенд считает серьезным недостатком науки. Ученые, по его мнению, должны всегда стремиться к разработке альтернативных теорий, чтобы защитить науку от догматизма.

Наш повседневный язык, по мнению Фейерабенда, включает в себя теории, поэтому мы не можем избежать теоретических допущений, как предполагали феноменологи и представители философии обычного языка, ограничившись использованием понятий, включенных в повседневные дескриптивные выражения. Совершенно ошибочно полагать, например, что, несмотря на все успехи теоретической науки, такое выражение, как «боль», сохранит свое современное значение 39. Действительно, мы можем надеяться на успех в таких сложных областях, как проблема соотношения сознания и мозга, доказывает Фейерабенд, только в том случае, если готовы признать, что существует необходимость полностью изменить наш привычный способ употребления таких выражений, как «мышление» и «чувство». Утверждать, как делает Стросон, что существует общепризнанная центральная совокупность понятий, которые не имеют и не могут иметь истории, или подобно философам-психологам считать, что мы навсегда привязаны к распространенным сейчас методам описания поведения, значит, в глазах Фейерабенда, защищать крайний догматизм.

Можно прояснить пункты расхождений, если рассмотреть различные способы формулировки тезиса материализма «центрального состояния», который с некоторыми оговорками принимают как Фейерабенд, так и Куайн. У. Т. Плейс защищает теорию тождества в своей статье «Является ли сознание мозговым процессом?»40. Плейс начинает с предположения, что бихевиористское истолкование таких понятий, как «знание», «понимание», «намерение», по сути своей является верным: все они выражают предрасположенность к определенному поведению. Бихевиористская теория все еще способна, считает Плейс, разъяснить множество понятий, концентрирующихся вокруг таких понятий, как «сознание», «опыт», «впечатление», «воображение», где невозможно избежать употребления терминов, относящихся к процессам, не сводимым к внешнему поведению. Плейс пытается найти место для таких понятий в натуралистическом истолковании человека, утверждая, что сознание является мозговым процессом.

По его мнению, это означает, что сознание эмпирически тождественно мозговому процессу в том же самом смысле, в котором облако, как было обнаружено, тождественно большой совокупности мелких частиц, плавающих в воздухе, или молния тождественна электрическому разряду. Это простой эмпирический факт, что облако мы видим как большую аморфную массу, которая фактически является массой мелких частиц. Могло бы оказаться, что облака являются некоторой тонкой текучей субстанцией; в действительности же выяснилось, что они состоят из водяных (и других) частиц. Сходным образом оказывается, что состояния сознания являются мозговыми процессами.

Если гипотеза о том, что сознание является мозговым процессом, звучит для нас странно и кажется даже логически невозможной, то это, говорит Плейс, объясняется тем, что мы легко впадаем в определенную ошибку, которую он называет «феноменологической» ошибкой. Эта ошибка заключается в том, что когда мы описываем, как вещи выглядят, звучат, пахнут

Описание, объяснение или исправление?_______________

==407

или каковы они на вкус, то мы предполагаем, что описываем реальные свойства объектов или событий в некотором «внутреннем кинофильме». Если допустить, например, что человек, сообщающий о зеленом остаточном образе, утверждает, что в нем существует объект, зеленый в буквальном смысле, то «мы получаем в руки сущность, для которой нет места в мире физики». В таком случае кажется абсурдным вывод о том, что фактически зеленым является состояние мозга. Согласно Плейсу, иногда случается так, что мы не воспринимаем зеленый объект, а нам кажется, что мы его воспринимаем. Задача физиолога состоит в том, чтобы объяснить, почему это происходит. Для того чтобы понять способность человека к «интроспективным отчетам», мы должны поставить вопрос о том, каким образом он обучается отличать случаи, в которых таким отчетом является «это зеленое», от тех случаев, в которых отчетом служит фраза: «Это кажется мне зеленым». Вопрос о том, является ли «зеленым то, что он реально видит», в данном случае не возникает.

Фейгль разработал теорию тождества в ее наименее радикальном варианте, принимающем традиционно британское эмпиристское учение о том, что в нашем опыте мы имеем дело с «чистыми ощущениями», а затем по аналогии приписываем их другим людям 41. С этой точки зрения предложение «Я чувствую боль» говорит о том, что я испытываю конкретное чувство. Эти «чистые ощущения», утверждает Фейгль, эмпирически определимы с помощью «ссылок на некоторые нейрофизиологические понятия». Логических трудностей с идентификацией последних не существует, поскольку эта идентификация не содержит «категориальной ошибки». Предполагать это — значит в духе раннего позитивизма спутать способ познания с самим знанием. Чистые ощущения мы знаем путем непосредственного ознакомления, но наших нервных процессов мы непосредственно не знаем. Однако отсюда вовсе не следует, что то, что мы знаем, будет различаться в этих двух случаях. И это не вытекает также и из того факта, что форма, в которой мы обычно говорим о чистых ощущениях, отличается от той формы, в которой мы обычно говорим о нервных процессах 42.

Здесь подразумевается тезис не просто о «чистых ощущениях», а вообще о ментальных состояниях и событиях. В качестве такового он был подвергнут критике последователями Брентано на том, например, основании, что этот тезис не может объяснить «интенциональность» наших ментальных актов и тот факт, что все наши «желания», «убеждения», «мысли и т. д. ссылаются на объекты 43. Поэтому «я думаю о битве при Ватерлоо», например, никогда не может быть выражено на нейрофизиологическом языке. А это, с чем Фейгль готов согласиться, является решающим возражением против тех вариантов физикализма, которые настаивают на том, что все предложения, содержащие ментальные термины, должны быть переводимы в предложения о физических событиях 44. Но теория тождества говорит не о переводимости. Конечно, она признает, что между человеком, думающим о битве при Ватерлоо, и человеком, думающим о переходе Цезаря через Рубикон, существуют качественные, или структурные, различия, но она не утверждает, будто предложение «Я думаю о битве при Ватерлоо» можно перевести в предложение о нервных процессах. Существует семантическая проблема прояснения отношения между интенциональными и

==408