§ 4. Общественные отношения и общественное сознание: национальное и общечеловеческое

Что же представляет собой экономический тип отчуждения? Он налицо, когда каждый человек в условиях различных свобод, просто потому, что он человек, может претендовать на определенные соци­альные гарантии и права (на образование, медицину, защиту, по­мощь в старости или по нетрудоспособности и пр.). Раз общество имеет гигантский излишек благ, оно способно поддерживать слабых и помогать им обрести себя. Однако, с другой стороны, экономический тип отчуждения — это возможность полностью проявить свои умения, квалификацию, талант и получать во много раз больше, чем просто социальный минимум. Следовательно, здесь огромный стимул, чтобы побудить людей к активности, не прибегая к чрезмерному насилию.

Экономический тип отчуждения, однако, предполагает выход за рамки одного общества, а следовательно, возможность определенных стандартов во всем мире. Сейчас есть значительные остатки полу- и вне­экономических форм отчуждения и в самых развитых государствах, но главные его заповедники — слабо- и среднеразвитые страны. О пробле­мах выхода из бедности последних уже была речь.

Положение человека четвертой формации характеризуется следую­щими моментами: все большее значение имеют его образование и квали­фикация, а также гражданство. Ведь уровень и качество жизни колос­сально зависят от того, в каком государстве (или сообществе) живет че­ловек. Но роль частной собственности и имущественного неравенства очень велика.

Люди также стали менее зависимы от участия в группах и корпора­циях, усиливается общественная анонимность³⁰². Жители развитых стран все более становятся космополитами, гражданами мира (а в Европейском Союзе (ЕС) и в юридическом плане так), свободно путешествуя, нанима­ясь на работу в разных местах и т. п.

Хотя мир демонстрирует множество вариантов политических ре­жимов, в целом дело идет к большей демократии, уважению прав людей и международных норм. Следовательно, налицо рост взаимопонимания и сближения человечества. Этому способствует и сложившийся между­народный порядок, когда даже небольшие и слабые страны могут спо­койно пользоваться своим богатством, не опасаясь агрессии со стороны сильных соседей. Это в чем-то подобно тому, как в прежнюю эпоху раз­богатевшие люди стали пользоваться богатством, не боясь притесне­ний. И это, на мой взгляд, одна из главных причин роста национализ­ма и сепаратизма, когда угроза отделения какой-то части государства становится средством шантажа и давления или прихода к власти често­любцев.

В связи со сказанным становится более ясным, почему необходимо найти некие надстройки, позволяющие совместить демократию (как внутренний порядок) и подчинение международным решениям. Ведь демократия основана на эгоизме определенных групп граждан. И в усло­виях невиданной власти тех, кто формирует общественное сознание, не так надежна, как хотелось бы. По-видимому, можно ожидать, что посте­пенно решения, принятые в международном масштабе, станут более важ­ными, чем внутренние законы. Но это очень трудный и деликатный про­цесс, учитывая, что сегодня политики часто исходят из сиюминутных ин­тересов.

Вообще же противостояние национального и общечеловеческого все больше принимает характер идеологического конфликта. С одной сторо­ны, человек, привыкая каждый день видеть многие места мира, невольно начинает осознавать себя членом единой семьи, сочувствуя голосам тех, кто ратует за признание человечества новым реальным субъектом пра­ва³⁰³. С другой — еще недостаточно предпосылок для более тесного объ­единения. Даже экологические проблемы пытаются решать в одиночку. Кое-где с определенным успехом. Немалую роль в этом играет и движе­ние «зеленых». В последнее время весьма заметным стало движение так называемых антиглобалистов, которые выступают против усиления ин­теграции стран и обществ.

Сиюминутные проблемы заставляют пока отмахиваться от грозных предвестников экологической опасности, но раньше или позже ведущие страны поймут, что любые нарушения природопользования в любом месте касаются их кровно, как они уже осознали, что всякий местный конфликт — угроза всему миру. И тогда воздействие (возможно, с чувст­вительными санкциями) на остальные государства заставит тех втянуть­ся в соблюдение общих правил. Не навредить природе — таков должен быть категорический императив инженеров, предпринимателей, по­литиков.

Уже осознается необходимость ограничить потребление, темпы роста, расточительство. Однако пока еще эти идеи натыкаются и на воз­можность для производства развиваться вширь за счет подъема все но-

вых и новых стран, неудержимо рвущихся стать передовыми и развиты­ми. А также на косность большинства людей, на эгоизм «капитанов инду­стрии», правительств и одновременно их бессилие изменить «правила игры». Словом, система еще себя не исчерпала, и по-прежнему господст­вует идеология экономического соревнования.

А ведь фактически получается, что тот, кто больше всех производит и потребляет, забирает огромную часть общемировых ресурсов.

Теперь несколько слов о формах общественного сознания. Сначала отметим, что налицо их интернационализация. Даже религии начинают искать сближения, забывая о противоречиях. Во всем остальном: науке, искусстве, журналистике, экономике, охране природы, различных дви­жениях — есть тяга к объединению.

Колоссально выросло значение образования, в том числе и как сред­ства выхода слаборазвитых стран из паутины предрассудков, невежества и косности, несовместимых с общемировыми задачами. Ведь оно способ­но переделать представления миллиардов людей, особенно молодежи. Разумеется, по-прежнему велика роль права, тем более что различия в за­конах многих стран становятся на порядок меньше.

Огромна роль науки, которая двигает вперед и знания, и способы их распределения. Сегодня все стало объектом науки. Однако порой она просто вырывается из-под контроля и вкупе с техникой представляет страшную силу. Постепенно главной формой общественного сознания становится научно-информационное сознание. Информация стала, по об­разному выражению одного ученого, сырьем сегодняшней деятельности.

Важной особенностью нынешней духовной жизни является развле­кательность, которая связана с большой свободой и избытком благ и про­низывает все: средства массовой информации, искусство, даже и науку (сенсационность, погоня за внешним эффектом).

Время самых жестких идеологий отходит. Но национализм пока еще весьма силен. И неудивительно, если в последние десятилетия образова­лось в результате распада колоний множество стран, и процесс складыва­ния новых государств и наций продолжается. Но можно сказать, что, подобно тому как в XIX веке целые эпохи мог господствовать принцип монархизма (вспомним хотя бы Священный Союз государей Европы в 10-30-х гг. XIX в.), но победа демократии как ведущей в будущем формы правления уже проглядывалась, так и сегодня рост национализма не озна­чает его исторической победы. Стоит отметить, что он имеет большее значение там, где общества еще не вошли в IV формацию или только вступают в нее. В развитых же странах он, хотя и весьма ощутим и даже кое-где выставляется напоказ, все же постепенно — по крайней мере в наиболее существенных моментах — уступает место тенденции к объе­динению. Так, единая Европа демонстрирует отказ от части националь­ного суверенитета. США пытаются сблизиться с Канадой и Мексикой, семерка ведущих стран каждый год согласовывает свои действия. Кроме того, наиболее агрессивный национализм чаще проявляется со стороны малых и негосподствующих наций, выступая формой их самоутвержде­ния. Безусловно, пока основное противоречие современной формации еще не преодолено, он будет важнейшим фактором международной жизни. В будущем же он станет более спокойным. И, как и религия, наци­онализм, конечно, не уйдет совсем (всегда, даже в футболе, есть «наши» и «не наши»), но просто займет свою нишу, перестанет быть угрозой. Се­годня же, к сожалению, всякого рода националистические и религиоз­но-националистические (фундаменталистские) идеологии создают очень болезненные проблемы, которые отражаются во всех уголках мира.