§ 2. Взгляд на общественное сознание и общественное бытие

В 1896 г. во всем мире имелось, быть может, каких-нибудь 50 тысяч человек, которые поддерживали традицию науки в целом, и лишь 15 ты­сяч человек из них обеспечивали прогресс познания с помощью науч­но-исследовательской работы. 58 годами позже число людей, активно занимающихся научно-исследовательской работой, составило 400 ты­сяч, а вообще научных работников — два миллиона. (Сегодня, само со­бой, эти цифры возросли в несколько раз.)

В этом факте, приведенном одним историком науки [9; 389], пре­красно можно увидеть сложность выделения такой категории, как обще­ственное сознание. В самом деле, науку традиционно относят к данной сфере, но ведь это гигантская область жизни со своим производством, распределением, особыми группами и слоями, теснейше связанными со всеми прочими областями жизни. А что же есть тогда бытие? Или, может быть, следует делить науку на, так сказать, материальную и нема­териальную?

В малом и простом обществе общественное сознание не расчленено и достаточно просто. Но в огромном оно должно быть сложным и диффе-

ренцированным. В качестве общесоциологического закона можно от­метить, что едва какие-то формы общественного сознания взросле­ют, они ищут возможности материализоваться, а не оставаться на уровне бесформенных чувств и впечатлений. Разумеется, чувства, впечатления, идеи, не оформленные ясно, — важнейший элемент обще­ственного сознания (см. следующий параграф), но, однако же, они еще не все сознание, а представляют собой некую среду, в которой интеллект об­щества кристаллизируется.

С незапамятных пор общественное сознание материализуется бо­лее или менее явно в песнях, мифах, сказаниях; рисунках и статуэтках; пирамидах и храмах, пагодах и святилищах; в книгах, научном оборудо­вании, зданиях школ, университетов и академий и т. п. При этом, с од­ной стороны, развивают общественное сознание отдельные, наиболее одаренные люди, а с другой — в создании материальной базы участву­ют массы¹⁴⁰.

Другим законом является то, что общественное сознание не про­сто развивается, но придерживается определенных канонов, форм и традиций. Для поддержания этого тиражирования и распространения необходима специализация. Неудивительно, что колдуны, шаманы, зна­хари и т. п. появляются на очень ранней стадии у многих народов. Имелись также «говорители законов», сказители, певцы и т. п. По мере усложне­ния общественного сознания специализация переходит в формирова­ние определенной общественной группы или даже слоя, сословия. Это можно выделить как третий закон. Но раз есть слои, специализирующиеся на чем-то, то они так или иначе участвуют в распределительных отноше­ниях (и других тоже). Для этого необходимы либо поддержка власти (госу­дарства, церкви), либо чтобы данный продукт, услуга становились това­ром (например обучение детей, книги, фильмы).

Все сказанное можно суммировать таким образом, что по мере раз­вития той или иной формы (части) общественного сознания происходит ее усложнение, специализация людей, которые превращаются в опреде­ленный общественный слой, а то и сословие, класс. Для существования такой сферы общественного сознания требуется материальная база в виде зданий, храмов, библиотек, типографий и т. п. и определенное производ­ство. Следовательно, каждая форма общественного сознания обретает как бы свой базис. А если это делается на коммерческой основе, то врас­тание в производительные силы может быть весьма сильным, особенно если производство духовных товаров поставлено на поток. Мы уже ви­дели: идет постоянная перегруппировка общественной структуры между базисом и надстройкой, а само производство разрастается от все более насущных вещей к менее насущным. И так же, как нет резкой грани между базисом и надстройкой, нет ее и между общественным бы­тием и общественным сознанием. Ведь последнее по мере его разветвле­ния стремится каждую форму превратить в особую структуру. Получа­ется как бы бытие сознания. Над ним, в свою очередь, надстраивается его собственное сознание (тех людей и групп, которые занимаются, ска­жем, отправлением религиозных обрядов, научными изысканиями, лите­ратурой и т. п.). Это может делаться как бы в несколько слоев, напоми­нать слоеный пирог. Подобно тому как человек может делать предметом своего изучения собственную психику, так происходит и в обществе¹⁴¹.

Общественное сознание — основополагающий атрибут, без кото­рого общество, как мы говорили, просто не существует. Оно не может не усложняться по мере развития жизни, хотя и не автоматически. Ана­логично закону соответствия распределительных отношений произво­дительным силам существует закон соответствия общественного со­знания общественному бытию. Множество противоречий и духовных кризисов связано с возникновением такого несоответствия. Особенно заметно это при внезапных социальных или технологических переме­нах, когда образ жизни резко меняется. Тогда сознание часто не может, не хочет принять новое, непонятное, нередко неприятное, жестокое, противится ему. Возникает конфликт социальных групп, поколений, правительства и народа и т. п. Не переживаем ли мы сами такой перелом и духовную неуютность в связи с громадными переменами в нашем об­ществе?

Что же такое общественное сознание? Нередко его представляют только как коллективную психику¹⁴². Но мы видели, что это слишком узко. Эта категория обобщает, во-первых, систему представлений общества об окружающем мире, людях и о нем самом, о том, как сле­дует поступать в этой и предполагаемой жизнях; совокупность мыс­лительной, интеллектуальной и духовной жизни общества во всех сферах. Во-вторых, описывает систему создания поддержания, рас­пространения и развития этой жизни как материальными, так и не­материальными формами. Следовательно, мы вновь убедились, что всякое деление на сферы, подсистемы и пр. хотя и нужно, однако не толь­ко не абсолютно, но достаточно условно, и часть выделенного одновре­менно находится и в других подсистемах.

Само собой, что далеко не вся духовная, интеллектуальная деятель­ность индивидов становится частью общественного сознания, а только та, что признается и потребляется обществом. Точно так же, как не всякие действия и отношения становятся социальными.

С одной стороны, по определению, общественное сознание имеет не­что общее для всех и каждого. В этом его первейшая задача: связывать людей в одно целое, индивидуальную психику с общественной. Это до­стигается, как говорилось, социализацией и самосоциализацией, которые держатся на подражании, постоянной притирке людей, жестких ограни­чениях и наказаниях за нарушение и т. п. Важное значение имеют и поня­тия о социальной справедливости, моральности. По словам Дюркгейма, «действие преступно, когда оно оскорбляет сильные и определенные со­стояния коллективного сознания» [21; 81].

Но, с другой стороны, общественное сознание неоднородно в не­скольких смыслах. В данном случае я хочу сказать о том, что сознание различных классов, групп и слоев сильно различается. Здесь ярко проявляется связь бытия и сознания. Образ жизни, общественная роль, кругозор, привычка, воспитание и интересы, а также многое другое — все это накладывает сильный отпечаток на психологию людей из разных слоев. Хотя, конечно, у каждого это проявляется индивидуально. Очень интересно проследить за тем, насколько общественное сознание соответ­ствует социальному делению общества¹⁴³. Но даже и внутри какой-то со­циальной единицы можно увидеть различие более мелких групп, после­довательно доходя до неповторимости психики каждого человека.

Рассмотрим теперь более подробно соотношение общественного бытия и сознания. «Общественное сознание отражает общественное бы­тие — вот в чем состоит учение Маркса», — говорил Ленин. И это во мно­гом верно. Неверно упрощать эту связь. Ведь и реальность не прямо ох­ватывается в познании, между ними не прямое (зеркальное) соотноше­ние, а происходит очень сложный и во многом еще не понятный процесс «превращения» реальности в символы, коды и системы научного языка. Соотношение же между общественным бытием и сознанием еще более опосредованное и сложное, чем между индивидуальным сознанием и ре­альностью¹⁴⁴. Тем не менее, деление общественной жизни на бытие и со­знание при всей его условности имеет под собой весьма важные причи­ны. Во-первых, «большую роль играет чреватая конфликтами заинтере­сованность людей в том, как должен рассматриваться тот или иной важный момент их общественной жизни; как реально существующий или только как нечто кажущееся» [31; 38]. В самом деле, когда коллективиза­цию объявили переходом крестьян к лучшей жизни, как следовало рас­сматривать этот вопрос? Или как оценивать реформы сегодня? Как нечто действительно совершающееся или задавая риторический вопрос: «А где они, реформы? В чем они?»

Во-вторых, человек всегда искаженно понимает свою практику, хотя общественное сознание благодаря науке и др. становится более вер­ным¹⁴⁵. В-третьих, надо помнить, что все учреждения и институты в об­ществе отклоняются от того, что было задумано. Так реальные отноше­ния всегда отличны от того, что записано в законе.

Говоря о связи общественного сознания и общественного бытия, надо хорошо понимать немеханический характер их взаимодействия¹⁴⁶. Связь эта очень долго оставалась непонятной. Важнейшая заслуга Марк­са и ряда других философов и социологов (Вебера, Дюркгейма, Манхей- ма и др.), что они значительно прояснили ее. Немало в этом направле­нии помог и психоанализ (Юнг и др.). Можно считать своего рода за­коном, что чем меньше осознается связка бытия и сознания, тем консервативнее и автономнее последнее¹⁴⁷. В самом деле. Вдумай­тесь. Если люди считали свое мировоззрение единственно верным, дан­ным от бога, неким откровением, вечной на все времена и в этом, и в иных мирах истиной, то как вообще можно было думать, что эта вели­кая, боговдохновенная идея связана с презренным материальным, сует­ным бытием? Это были бы страшная ересь и богохульство. Хотя, конеч­но, отдельные мыслители античности, и Востока, и средних веков в чем-то приближались к такому пониманию. Это было легче, когда стал­кивалось много культур, ломались старые представления, рушились ав­торитеты и т. д. И гораздо труднее — в закрытом и косном обществе с единой идеологией. Было время, когда и нам пытались внушить, что от­крыты вечные истины.

Сказанное об автономности сознания еще более относится к обще­ствам дикарей, вообще не способных помыслить, что их верования есть искаженное отражение реальности. Страшная власть этих древних пред­ставлений над умами кое в чем продолжает жить и сегодня во всякого рода суевериях. Итак, можно сделать вывод: чем более жестко, консер­вативно и отдаленно от действительности общественное сознание, тем более оно выступает как комплекс безусловных и не подлежа­щих обсуждению и смене идей для верующих в них. И тем сильнее оно может в ряде случаев влиять на бытие или даже подменять его. Можно сказать, что, с одной стороны, общественное сознание как бы повторяет структуру общества, но с другой — может само его сущест­венно структурировать.

Рационально объяснять особенности общественного сознания не­редко трудно и потому еще, что в нем нарастают пласты разных времен и эпох — вплоть до самых отдаленных.

Напротив, чем яснее люди понимают, что их знания относительны и зависят от множества причин и достигнутого уровня, тем легче им при­знать, что существует связь сознания и бытия, хотя весьма сложная и не­прямая¹⁴⁸. Сегодня мы можем неоднократно менять свои представления о

Вселенной под влиянием каких-то новых открытий и гипотез. Но как трудно приживались идеи Коперника и Галилея! Да ведь сравнительно недавно в науке был мировоззренческий кризис, вызванный переворотом в физике.

С другой стороны, по мере убыстрения темпа жизни связь бытия и сознания становилась очевидной даже людям одного поколения. Мы и сами переживаем перелом и ясно видим и то, что все же реальности новой жизни постепенно изменяют общественное сознание, хотя и достаточно трудно, и то, что старые установки и искаженные представления у по­литиков и части интеллигенции о том, какие и как проводить реформы, сильно влияют на бытие¹⁴⁹.

Таким образом, в целом можно отметить, что влияние обществен­ного бытия на общественное сознание тем больше, чем сильнее меняется бытие, чем сильнее осознается такая зависимость и чем больший период и масштаб мы рассматриваем. И наоборот. Чем стабильнее бытие и консервативнее сознание, чем оно монопольнее (чем меньше влияние других культур), тем слабее чувствуется воз­действие общественного бытия и тем автономнее общественное со­знание.

Общественное сознание не пассивно, не просто больше или меньше искаженная психикой и мыслительными операциями реальность. Нет, сознание способно к творчеству. И это его фундаментальное свойст­во. Фактически, создавая полностью фантастические, нереальные об­разы и вещи, оно в этом плане само становится особым бытием, давая лю­дям хотя и иллюзорные, но желанные вещи: мечты, надежды, развлече­ния и т. п. Это связано с тем, что почти всегда люди не удовлетворены своей жизнью, своими возможностями, реальностью, есть или нет для этого причины. Но фантазия, стремление отрешиться от действительно­сти тем или иным путем есть насущнейшая черта человеческой жизни. Неудивительно, что люди постоянно искали всякого рода одуряющие снадобья и напитки, доводили себя до исступления танцами и другими способами. Фантазия перемешивалась со стремлением объяснить мир. Так рождались мифы и сказки, легенды и вымыслы, былины и т. п. Это стремление уйти из реальности неразрывно связано с тем, что я назвал эстетически-развлекательными отношениями. И поэтому периодами литература, искусство превращаются почти вообще в нереальный или не такой, каков он на деле, мир (вспомним жанр фантастики или абстракци­онизм в живописи и т. п.). Это становится мощнейшим способом отвле­каться от действительности, недаром наиболее популярны фильмы и книги-детективы, ужасы, фантастика и прочее — что так или иначе дале­ко от жизни.

Это стремление уйти от реального отлично поддается коммерциали­зации. Сегодня дети с самого раннего детства погружаются в ирреальный мир компьютерных игр и фильмов. Конечно, и раньше ребенок жил в мире фантазии, сказок и книг, но столь живое воплощение образов и спо­собность действовать с ними становятся психически опасными¹⁵⁰. Как и любая крайность, если уход от реальности из временного отдыха превра­щается в цель существования, он делает людей бездеятельными и отвле­ченными от основы жизни, подобно пьянице или наркоману.

Коммерциализуется между тем все, в том числе и такие, казалось бы, неосязаемые вещи, как мысли, настроения, отношения, деятельность подсознания и т. п. Будь то в социологических исследованиях, психоана­лизе, воздействии рекламы на подсознание и т. п. Этому способствует и то, что общественное сознание современного общества начинает анали­зировать себя самое, подобно тому, как это делает иногда сознание инди­видуальное.