§ 3. Понятие производительных сил

Уже неоднократно говорилось, сколь разнообразно хозяйство раз­ных обществ. Удачей марксизма поэтому было нахождение категории, которая могла объединить и хозяйство дикаря, и современную экономи­ку. Даже многими западными авторами это ставилось Марксу в заслугу. Понятие производительных сил меньше других истматовских искажает реальность, поскольку относительно нейтрально и освобождено от клас­сового сознания.

Но, как и всегда, когда пытаешься разъять цельность, при отчлене- нии этой подсистемы натыкаешься на проблему. Наиболее зримо она встает при анализе современности. А где, собственно, кончается про­изводство? Кроме случаев, которые выглядят казуистично, например: надо ли включать в их состав рабочего-бракодела или чиновника-взяточ- ника — возникает принципиальный вопрос. Есть ли такие области жиз­ни, где нет труда, и какой труд включать в производство, а какой нет⁸⁷? Тот факт, что в любом государстве есть много людей, лишь формально трудящихся, а на самом деле выполняющих бесполезную или вредную роль, много говорит нам о каждом из обществ, но не снимает вопроса, куда отнести их деятельность. Указанная проблема жестко чувствуется и в строгих экономических науках, которые при подсчетах используют раз­личные и весьма условные способы⁸⁸. Западные методики теперь приме­няют и у нас. Чтобы яснее понять суть дела, возьмем такую фундамен­тальную экономическую категорию, как валовой внутренний продукт (ВВП), который «оценивает выпуск продукции, созданной факторами производства, внутренними для данной экономики (т. е. трудом, капита­лом и землей. —Л. Г.)» [42; 436], при этом «стоимость услуг государства обычно принимается равной зарплате, выплаченной служащим пра­вительственных учреждений». [Там же; 437]. Итак, в объем произведен­ного надо включать труд чиновников, нередко вредный обществу, и даже солдат и офицеров, разрушающих города. Словом, всех, кто находится на государственной службе.

Что-то тут не стыкуется с пониманием производительных сил. Обычно они связываются с трубами фабрик, трактором, пашущим в поле, чертежником или оператором. И в таком подходе, бесспорно, есть что-то верное. Но, однако, не подобный ли взгляд на вещи в СССР сделал воз­можным принижение т. н. «непроизводственной сферы», куда относи­лись служащие и интеллигенция, что давало как бы моральное основание считать их «нахлебниками», только потребителями и «зажимать» зарпла­ту? Но один товар стоит другого, а одна зарплата — другой, если они за­работаны.

Мы только начали перечислять сложности и сразу увидели фунда­ментальный факт, что в современном обществе существует сложнейшее разделение труда, без которого ни экономика, ни какая другая область жизни невозможны. Рабочий только потому может производительно тру­диться на конвейере, что за его спиной стоят педагог, врач, юрист, прави­тельство и чиновники, полицейские и адвокаты, собственники и управля­ющие и т. п. Ученый только потому может вникать в сложнейшие проб­лемы, что в обществе существует заинтересованность в науке, создана сеть библиотек и журналов, открыты границы, имеется компьютерная и иная связь, а ему самому не нужно думать, где купить продукты питания, как защитить свою собственность и т. п.

И этот факт хорошо показывает и определенную базисность произ­водительных сил, и теснейшую связь их со всем обществом⁸⁹.

Конечно, единство сфер общества между собой и между каждой из них и производством было всегда. Дикарь-охотник, наплясавшись у ма­гических фигур и поразив их копьем, шел на охоту совсем с иным настро­ением. Но все же прежние общества были гораздо более простыми и по социальной структуре, и по типу экономики, и по длине технологических цепочек, и по охвату объединенной хозяйственной территории. Ныне же спрашиваешь: не есть ли все общество лишь разросшиеся производи­тельные силы, поглощающие сферу за сферой? Или их все же можно раз­граничить? Безусловно, можно предложить такие методики, но разграни­чение не будет совершенно ясным.

Рассматривая разные варианты решения этой проблемы, я остано­вился на таком, который кажется мне наименее противоречивым. Снача­ла вспомним, что, когда возник термин производительные силы, он определенно связывался с материальным производством, т. е. созданием вещей из природного (более или менее переработанного) материала. В этом была своя логика, потому что производство изначально предпола­гало создание наиболее насущных и жизненно важных предметов и про­дуктов. Но по мере развития науки, техники, торговли и прочего меня­лось и само это понятие, поскольку экономика использовала все более окольные методы. Сейчас в нее входят и образование, и наука, и бытовые услуги, и многое др.

Теперь вспомним, что, выделяя подсистемы в такой сложной и цель­ной системе, как общество, мы исходили из функционального признака, т. е. из того, какие задачи выполняет та или иная из них. Но ведь таких функций-задач не одна, а несколько (а то и много), и они тесно переплете­ны. Поэтому, чтобы расчленить сферы, надо разделить связанные функ­ции. Тогда будет ясно, что есть области деятельности, имеющие почти только производственное назначение (например выращивание хлеба), а есть сочетающие функции. Так, торговля имеет и распределительную задачу. Есть области, в которых производственная функция не главная: например внешняя политика. Есть и такие, где она почти не видна. Хотя художник может продать картину, как товар, но его деятельность прежде всего духовная, эстетическая.

Поэтому, исходя из наших научных и иных задач, мы будем или нет включать ту или иную деятельность в производительные силы. Значит, разграничение производства и иных областей зависит от того, выходят ли производственные и обычные потребительские задачи на первый, второй и т. п. план. Идет как бы диффузия производительных сил от первичных, низовых секторов к другим, где функции производства сплавляются с иными. Следовательно, выделение этой (и других) подсистемы и услов­но, и объективно одновременно.

Посмотрим на особенности современных производительных сил. Сегодня сам продукт труда, конечный его результат и характер товаров принимают совсем новый вид. Конечно, нечто подобное существовало и раньше, но никогда не играло существенной роли.

1. Следует отметить массовое производство товаров духовного на­значения: книг, фильмов, кассет, песен и т. п., причем качество их по сравнению с прошлым, естественно, ниже, как всегда бывает, когда инди­видуальные произведения переводятся на поток.

2. Стала огромной роль науки и как средства производства (непо­средственной производительной силы), и как товара в виде различных научно-исследовательских разработок.

3. Огромна в экономике и роль образования (продукт — научение знаниям), престиж которого постоянно растет. Все это получило в нашей науке название теории духовного производства, сторонники которой отмечают, что «исследователю-экономисту приходится считаться с тем, что духовные производительные силы (не только наука, но и моральный, психологический, управленческий и прочий факторы) все более непо­средственно вплетаются в систему производительных сил общества и иг­рают в общественном производстве все более важную роль...»

4. Огромная часть населения занята оказанием различных услуг: одни — бытовых, что раньше составляло деятельность ремесленников и домашних слуг, другие — интеллектуальных и иных, им родственных (медицина, юристы и т. п.)⁹⁰.

5. В развитых странах по стоимости новые товары в виде услуг или предметов духовного потребления занимают гигантскую часть (а может быть, и преобладающую, если включить туда труд чиновников и управ­ленцев).

Итак, современные производительные силы все дальше отодвигают­ся от первичных потребностей людей, и все большее количество различ­ных нужд, включая интеллектуальные, удовлетворяется поточным, инду­стриальным способом. При всех достоинствах массового производства не следует забывать, что при таких темпах развития оно препятствует преемственности поколений, усиливает разлад в духовной жизни, ставит в невыгодные условия создание действительно талантливых произведе­ний искусства, науки и т. п. Все это показывает, что люди должны на­учиться совмещать массовость и поточность с высоким качеством и мо­ральными принципами, в противном случае неизбежен духовный кризис.